— Если это повториться ещё раз, то ты потеряешь руку, — встав, спокойно пригрозил отец, только вздымающаяся грудь говорила о том, что он на грани.
Отняв руку от лица, увидел небольшое рассечение на его скуле. Это то малое, чтобы я хотел сделать сейчас с ним. Сжал кулаки, врезая ногти в ладонь. И не желая больше видеть его, развернулся и вышел.
Из-за злости путь в мою комнату занял несколько минут и хлопнув дверью, взял первую попавшуюся в руку вещь и швырнув в стену. Но этого мало, чтобы успокоить жжение в груди.
Я мечтал о ней! Готов был носить на руках и подарить весь этот гребанный мир!
Схватил стул и ударил об пол. Тот выдержал удар и развернувшись, со всей дури запустил об стену. Хруст дерева и мой отчаянный стон заполнили тишину спальни.
Как мне смериться с этим? Как принять? Это мазохизм смотреть на них!
Я ходил по комнате, как загнанный зверь, готовый лезть на стену. За окном давно ночь, а я не могу найти себе место. Мне необходимо поговорить с Женей. Эта мысль который час не даёт мне покоя.
Глупая надежда и все же, возможно, она в своей спальне, что всегда оставалась за ней в этом доме, а не с ним! Вышел в коридор и направился к ней. Подойдя к комнате, решил не стучать и с замиранием сердца, приоткрыл дверь, всматриваясь в темноту.
В лунном свете видны ее очертания на постели. Прикрыл за собой дверь и подошёл ближе. Какая она красивая. Даже сейчас, когда во мне коктейль из злости и ненависти, я не могу отвести глаз от стройного тела. Белая рубашка едва прикрывает ягодицы, где виднеется белоснежное кружево трусиков. А разметавшиеся волосы по подушке, манят зарыться в них рукой.
Присел на край кровати, боясь спугнуть миг, что дарует мне необъяснимое наслаждение. Убрал локоны с ее лица, что скрывали часть милого лица, на которое могу смотреть всю жизнь. Тонкие ручки расслабленно покояться на простыне. Совсем миниатюрная и от того такая хрупкая на вид.
Я должен услышать из ее уст всю правду. Пусть, после не смогу себя собрать. Но это после….
Провел рукой по обнажённой ноге вверх, приближаясь к краю рубашки, осознавая, как хочу ей обладать. Как какой-то маньяк. Снял с себя футболку и лег так близко, вдыхая запах весеннего луга, что исходит от нее, будоража мое нутро. Коснулся скулы и заведя руку назад, зарылся в светлые волосы. Поцеловал в мягкие губы, пробуя на вкус и утопая в ощущениях полета рядам с ней.
Она испуганно раскрыла глаза и уперлась в мою грудь ручками, пытаясь оттолкнуться. Но я сильнее прижался к ней, не давая прекратить эту сладкую пытку. Нежно посасывая ее губы и тут же слегка кусая, пытаясь наказать и утешить. Женя сжала губы, не давая проникнуть глубже и по-детски забила кулачками. Отпустил объятия и она соскользнула вниз с кровати.
— Ты с ума сошел?! — тихо прошипела снизу.
— Давно!
Резко спустился к ней и задрав ее рубашку, прижал за тонкую талию к себе. Она лишь успела ахнуть, как я снова прижался к ее губам. И уложив на пол, лег на нее всем своим весом, не давая лишний раз шелохнуться.
— Нет! — не сдается упрямая девчонка, вырываясь из моих объятий.
— Чем я хуже своего отца! — со злостью выпалил, прильнув к бархатной шее.
Женя замерла, перестав сопротивляться и сдавшись, обмякла в моих объятиях. Немного отстранившись, посмотрел на ее лицо.
Из закрытых глаз стекают слёзы, поблескивая от лунных лучей. Пожар внутри не утих, но до сознания дошло, что я не могу поступить так с ней. И подхватив невесомое девичье тело, уложил на кровать и лег рядом, просто обняв сзади.
Что со мной? Я не могу объяснить сам себе то, что происходит. Любовь ли это или ненависть? Я хочу быть с ней и бежать как можно дальше.
— Объясни мне все, — прошептал на ее ушко.
Так и не открыв свои изумрудные глаза, в которых так привык тонуть, помотала головой. Ее боль настолько ощутима, что мне хотелось бы просто их стереть.
— Я не смогу быть рядом. Ты это понимаешь?
— Да, — прошептала нежным голоском.
— Я хочу услышать правду из твоих уст, — сильнее прижал ее к себе, желая слиться, сбросив груз на душе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не могу сейчас ничего объяснить…, прости меня.
Ее слова ножом по сердцу. Женя заерзала в моих объятиях и развернулась ко мне лицом. Тонкие пальчики коснулись моего лица, так нежно, ласково. А в глазах я увидел океан смятений и боли. Яркая луна не даёт укрыться ни одной эмоции на ее лице. Что же не так? Что не даёт мне уйти и больше не видеть ее?
Прильнула к моей груди, где сердце, как заядлый барабанщик не знающий покоя, отбивает бешеный ритм. Ощутил влагу на ее щеках, стирающая отголоски ненависти, оставляя лишь злость.
— Я не могу простить тебя.
Девочка замерла, не позволяя себе дышать и ее ручка легла поверх моей шеи, передав очередь не дышать мне.
— Утром уеду. Не могу так….
Не могу убить отца и ее не могу ненавидеть. Тупик, из которого надо бежать. Бежать не оглядываясь.
— Останься до утра со мной, — горячее дыхание опалило грудь.
Женя задрожала. Только не похоже, что от холода. Накинул на нас одеяло и положив ее по удобнее, обнял, вдыхая запах. Запоминая каждую секунду рядом с ней.
Дождался когда перестанет дрожать, боясь лишний раз пошевелиться. Мило засопела, мирно дыша. Господи, я готов отдать все, чтобы эта ночь не закончилась, а солнце не смело вставать.
— Я люблю тебя, — поцеловал белобрысую макушку, не позволяя себе сомкнуть глаза.
Глава 40
Евгения Богданова
По утру сон растаял, как и мужские объятия. Словно и не было его жарких объятий, жёстких прикосновений и жадных поцелуев. Лёнин порыв меня испугал, но больше ужаснулась от первой мысли, что это его отец пришел ко мне в ночи. Готова была душу дьяволу продать, лишь бы это был не Игорь Анатольевич. Видимо продала, но легче не стало.
Мой друг, моя опора думает, что я передала его спя с его отцом. Прокричать оправдания, заверить во лжи, в не правде, да просто сказать, что этого не было и не могло быть, я не могла, не имела права произнести хоть слово в свою защиту. И он меня не простит. Увижу ли я его ещё? Лучше бы это солнце не вставало, разгоняя ночные сумерки, забрав дорогого моему сердцу человека.
Проснувшись одна в постели ощутила холод внутри и пустоту. Прижала подушку, что пахла ещё Лёней и вдохнула воздух, наполняя лёгкие.
— Проснулась?
Подскочила от неожиданного грубого голоса и спросонья ни сразу нашла обладателя баритона. Игорь Анатольевич, расслабленно и настолько естественно восседает в кресле напротив моей кровати, как будто посетить раним утром девичью спальню это нормально. Сердце участилось, когда он наклонился вперёд, рассматривая меня рентгеновским взглядом. Натянула одеяло до груди, пытаясь спрятаться за ним.
— Что вы здесь делаете? — голос прозвучал сухо и совсем тихо после сна.
— В этой спальне спит моя жена, — произнес будничным тоном с ноткой укора. — Мне казалось, что вчера вечером мы с тобой обо всем договорились.
Странно слышать из его уст слово «договорились». Меня просто поставили перед фактом, огласив перечень и рассказав дальнейшую мою жизнь. Стиснув зубы, слушала какой надо быть послушной, кроткой, верной, почтительной и тогда я могу находиться без строгого надзора. Можно цитировать дословно: «Моя жена должна быть шелковой и не омрачать нашу совместную жизнь. Ошейник тебе будет не к лицу». Тогда я поняла, в чьих руках оказалась. Он подавляет меня, вселяя страх от одного его слова.
Я мотнула головой в знак согласия и сильнее сжала одеяло. Левицкий скрестил пальцы между собой и посмотрел на меня поверх них.
— Тогда почему в этой постели ты спала эту ночь не одна! Или у молодежи это нормально наставлять рога?!
Я замотала головой, осознавая к чему он ведёт. Я онемела от страха, от его взгляда и властной позиции, которую я не смогу оспорить.
— Ты не подумала, что будет говорить прислуга? Или в твоей маленькой голове не может сформироваться логическая цепочка твоих поступков и их последствий?
