(Софи удостоила его за это саркастическим смешком.)
Парень тоже наклонился к девушкам и поинтересовался:
— Выходит, вы все тоже его личная собственность?
— О чем ты толкуешь, дружок? В каком смысле личная собственность?
— В смысле, вы его, — сказал парень. Он уже явно смущался, но был польщен столь доверительной беседой.
— Почему это мы должны быть его личной собственностью?
— Ну-у… я вообще-то не знаю, — сказал парень. К этому моменту его рот уже полностью дезинтегрировал в смущенную ухмылку, однако глаза по-прежнему метались туда-сюда, словно бы говоря: «Почему бы им со мной не пооткровенничать? Я клевый чувак».
Кассиусу также понравилось, когда один негр, с которым он познакомился двумя вечерами раньше, мужчина постарше, подошел и тоже не стал спрашивать, когда упадет Листон.
— Я увидел толпу на тротуаре и сразу понял, что ты здесь, внутри, — сказал он. — Что происходит?
— Ну, я здесь просто с «лисицами» сижу, — ответил Кассиус.
И тут молодой белый парнишка с «ежиком» на голове спросил:
— А вы боитесь Листона?
— Того большого безобразного медведя? — механически переспросил Кассиус. — Если бы я о чем-то беспокоился, я бы сейчас тренировался, а я вместо этого развлекаюсь.
Рядом с Кассиусом стоит высокий бокал с розовой жидкостью. Но это всего лишь «гавайский пунш», налитый прямо из банки.
— А как вы собираетесь его побить?
— Я побью этого медведя в восьми раундах. Я силен, я красив, и я побью этого медведя в восьми раундах.
— Обещаете? — спросил парнишка. Он очень серьезно это сказал и пожал руку Кассиусу, как будто прямо сейчас собирался отправиться делать ставки. Руку Кассиусу парнишка пожал чертовски крепко. В конце концов, этот малый боксер, должно быть, подумал он, и руку ему надо жать как настоящему мужчине.
Кассиус внезапно отдернул ладонь и слегка ею потряс.
— Знаешь, приятель, никогда особо не сжимай руку боксеру. Эта рука порядка трехсот тысяч долларов стоит, — сказал он, сжимая кулак. — Тебе вообще совсем не обязательно жать мне руку — вполне достаточно просто на меня поглазеть.
Парнишка стал отходить в сторонку вместе со своим приятелем, сообщая тому: «Он сказал: „Никогда особо не сжимай руку боксеру“».
Теперь уже вид у Кассиуса был далеко не такой роскошно скучающий.
— Если они не прекратят меня доставать, — заявил он, — я просто встану и уйду отсюда.
Софи подалась ко мне и пояснила:
— Он это не всерьез. Он все это обожает.
Похоже, Софи ближе к Кассиусу, чем все остальные девушки. Она находит его забавным. Он очень ей нравится.
— Знаешь, он вообще-то нормальный парень, — сказала она мне. И резко наклонила голову набок, словно бы с пренебрежением отвергая мощный фасад Кассиуса. — Да, согласна, у него очень большой рот. Но, если не считать этого, он действительно нормальный парень.
«Лисицы» уже начинали несколько мрачно поглядывать в свои бокалы с «джин-физзами», «бренди-александрами» и «сайдкарами». Даже поток любителей автографов заметно замедлился. В помещении было чертовски людно, так что с трудом можно было услышать собственный голос. Время от времени барабанщик заводил одно из своих безумных, зубодробительных соло, так подходивших для «Метрополя». Тогда трубач брал в руку микрофон и объявлял: «Вот что Кассиус Клей собирается сделать с головой Санни Листона!» — а Кассиус орал: «Верно!» Но все это было уже совсем не то. Поэтому, когда вдруг в «Метрополь» зашел Ричи Питтман, Кассиус сразу же поманил его к себе. Затем они встали и вышли «подышать свежим воздухом». У дверного прохода на тротуаре, как всегда, толпились зеваки, глазеющие на эстраду. И весь этот народ поднял при виде Кассиуса настоящий ажиотаж, но великий боксер лишь чуть-чуть расслабил плечи и отпустил несколько острот. Они с Ричи направились к отелю «Американа».
Дело было уже за полночь, и у подножия отеля (там, где стильно выполненный тротуар расходится, образуя почти что патио) собралась приличная толпа. От Кассиуса это, само собой, не укрылось. Толпа наблюдала за тремя уличными музыкантами. Все парни были цветные, один держал в руках самопальную бас-гитару (перевернутое корыто со шнуром, выходящим из самого дна и образующим единственную струну), другой — барабан (большую консервную банку с ложками вместо палочек), а третий лихо отплясывал. Они исполняли «Монетки с небес», чертовски подходящий номер для уличных музыкантов, готовящихся передать шляпу по кругу. Кассиус просто подошел к самому краю толпы и встал там. Сперва его заметил один человек, затем другой, и очень скоро уже опять началась старая история с исполнением распева: «Это Кассиус Клей, Кассиус Клей, Кассиус Клей». У Кассиуса мигом поднялось настроение. Музыка прекратилась, и какое-то время трое цветных парней явно пребывали в нешуточном затруднении. У них бессовестно стырили представление. Кто-то снова что-то сказал про Санни Листона, однако на сей раз Кассиус включил свои стопятидесятиваттные глаза и принялся разглагольствовать:
— Единственное, что меня беспокоит, так это то, что Санни Листон попытается явиться без приглашения на мою триумфальную вечеринку — точно так же, как это сделал я. Я намерен сказать ему как раз перед самым началом боя — так, чтобы он это не забыл: «Санни…» Да, я намерен сказать ему: «Санни Листон, я не желаю, чтобы ты сегодня вечером без приглашения заявился на вечеринку, которую я устрою в честь победы. Ты хорошо меня слышишь? Я хочу, чтобы ты усвоил это сейчас, потому что после восьми раундов ты уже просто не сможешь ничего услышать». А если он еще хоть чуть-чуть продолжит меня дразнить, когда я ему это скажу, даже самую малость, тогда ему придется упасть в пятом раунде.
Какой-то солдат, кособокий парень с такой наружностью, как будто он еще в возрасте четырех лет упал с высокого дерева, подошел, чтобы принять на себя роль главного оппонента Кассиуса. Кассиусу очень нравится, когда он сталкивается с уличной толпой. Он готов устраивать пресс-конференции для кого угодно — даже для получившего увольнительную солдата, шатающегося по Седьмой авеню.
— А куда ты отправишься после того, как Санни Листон тебя выпорет? — спрашивает этот парень. — У меня тут как раз с собой рекламные проспекты имеются.
— Приятель, — говорит ему Кассиус, — ты тут о каких путешествиях толкуешь? Я хочу, чтобы ты непременно сходил на этот бой, потому что тогда ты своими тазами увидишь запуск в космос спутника-человека по имени Санни Листон.
Толпа радостно хохочет и ждет продолжения.
— Да, у меня тут есть с собой несколько рекламных проспектов, — заявляет солдат. — Тебе лучше заранее их просмотреть. Я и маску могу тебе подходящую подыскать.
— Выходит, ты намерен поставить против меня? — уточняет Кассиус.
— Все свои сбережения до последнего цента, — заверяет его парень.
— Приятель, тебе лучше поберечь свои деньги, потому что в тот день для Санни наступит полное затмение.
Кассиус стоял там, и вид у него был шикарный, ну просто на миллион долларов, а Ричи топтался рядом, напоминая некую разновидность дробовика на колесах. К этому времени толпа уже стала такой огромной, что она невольно просыпалась с тротуара на 52-ю улицу. К Кассиусу приближались самые невероятные люди, включая одного старого склеротика с измочаленным галстуком, который мелкими шажками очень долго туда пододвигался. Мимо проехала полицейская машина, и сидящий там коп вложил в свой голос по-настоящему резкие нотки.
— Давай же, черт тебя побери, — рявкнул он старому склеротику с измочаленным галстуком, — забирайся на тротуар.
Кассиус оглянулся на меня, словно бы говоря: «Вот видишь, приятель? Все выходит именно так, как я и предсказывал». Он имел в виду одну свою фразу: «Когда я иду по улице, собираются такие толпы, что приходится вызывать полицию».
Теперь уже началась кутерьма с автографами, народ вовсю проталкивался вперед с бумажками и авторучками, но Кассиус резко развернулся к трем цветным парням, музыкантам, и объявил:
— Автографы сегодня ночью стоят один доллар. Каждый, кто вложит один доллар вон туда… — как раз перед корытом у музыкантов имелся обитый джинсовой тканью ящик, — получит автограф Кассиуса Клея, самого сильного боксера в мире, самого красивого боксера в мире, единственного боксера, который предсказывает, когда будут падать его противники.
Цветные ребята мигом поняли намек и опять затянули «Монетки с небес». Парень, который раньше лихо отплясывал, теперь выделывал нечто совсем невообразимое. Парень с бас-гитарой как полоумный дергал свою единственную струну. И все это время Кассиус ораторствовал на углу:
— Ну-ну, приятель, нечего туда пятьдесят центов совать. Давай вкладывай туда старую добрую долларовую банкноту. Подумай о том, сколько всего ты получаешь совершенно бесплатно — здесь тебе и отличная музыка, и прямо перед тобой, в живом цвете, сам Кассиус Клей — очередной чемпион мира по боксу в тяжелом весе, человек, который запустит старину Листона на орбиту.
