— Эти пластинки, которые ставит Руди — я просто не врубаюсь в эту муру. Ведь я простой парнишка из Луисвилла… — тут Кассиус обводит глазами «лисиц», — и я врубаюсь в рок-н-ролл. Разве не так?
Все девушки — большие модницы, а следовательно, в данный момент поклонницы кула, так что большинство из них несколько секунд все это дело обдумывает, прежде чем сказать:
— Так.
Кассиус ставит очередную сорокопятку и заявляет:
— Этот старикан обычно выступает в кегельбанах, никто о нем никогда не слышал, он поет про хлеб, про бобы и про всякую такую муру.
Кассиус начинает ржать над собственными словами, оглядывая огни большого города через панорамное окно. Девушки не уверены, смеется он над певцом из кегельбана или над чем-то еще.
А Клей опять обводит взглядом «лисиц» и говорит:
— Вот это моя толпа. Они тоже ни в какую другую муру не врубаются.
Девушки дружно молчат.
— Разве это не ваша музыка? Я точно знаю, что это ее музыка, — говорит Кассиус, глядя на Франсину, которая сидит чертовски неподвижно. — Она же вот-вот упадет.
Вполне возможно, в этот самый момент кто-то спрашивает: «Сколько времени?» Тут Руди или кто-то еще выглядывает из панорамного окна, вглядывается в циферблат часов на Парамаунт-билдинг и говорит:
— Десять минут десятого.
Кассиус только что прибыл из студии звукозаписи «Коламбия Рекордз», что неподалеку от отеля, на углу Седьмой авеню и 52-й улицы, где он записывал альбом под названием «Я самый великий» — длинное попурри из стихотворений и скетчей, сочиненных исключительно на тему вскоре предстоящего ему поединка с Санни Листоном. Непрестанное двухнедельное репетирование тех строчек, большую часть которых он совершенно случайно выдавал на пресс-конференциях и тому подобных сборищах за последние полтора года, заставило Кассиуса, исполняющего сейчас роль шоумена, осознать ее, как, может статься, никто другой. Однако одновременно с этим осознанием пришло еще большее искушение.
Подурачившись еще немного, дабы развлечь Фрэнки Такера, «лисиц» и всех остальных (показав им, какое представление он на самом деле может выдавать), Кассиус отошел в уголок гостиной, уселся там на вращающийся стул, выполненный в стиле гангстерского модерна, закинул ноги на подоконник панорамного окна и маленько потрепался. Все остальные тоже при этом болтали, создавая своего рода фон. Кто-то опять поставил на фонограф пластинку кула, а какая-то дородная девушка, в чьем голосе ясно звучала увеличенная септима, принялась распевать песню «Луна над Майами».
— А в каком клубе был Лесли Аггамс? — спросил Кассиус.
— В «Метрополе».
— Да-да, в «Метрополе». Ведь там это один из больших клубов, верно?
Определение Кассиусом «Метрополь Кафе» как «большого клуба» само по себе интересно, однако ключевым словом в данном случае является «там». Для Кассиуса сам Нью-Йорк, его злачные места и шикарная жизнь находятся где-то «там» — по ту сторону их с Руди и Тадди апартаментов в отеле «Американа», а также по ту сторону его системы координат. Кассиус прибыл в Нью-Йорк вовсе не как модная знаменитость, хотя это было бы довольно легко, а как целое явление. И к Бродвею у него особое отношение: как будто там все еще, как в старые добрые времена, когда мальчики-певчие в «Линдисе» замечали мужчину в белом костюме бренда Палм-Бич, который направлялся от 49-й авеню, и говорили: «Вот идет Уинчелл», «Вот идет Хеллинджер». Или даже как будто еще не ушли те дни, когда Карл ван Вехтен в порядке вечернего променада прокатывал по 125-й улице на своем «Алом ползунке». Кассиусу нравится находиться именно в этой среде.
Примерно в четверть одиннадцатого вечера он делает знак Софи — пора выходить из апартаментов. Все пять девушек тут же встают и следуют за ними. Эта процессия кажется достаточно красочной даже для Седьмой авеню людным вечером, когда открыты лотки, с которых торгуют горячим шоколадом. Кассиус, чей рост составляет шесть футов три дюйма, а вес — двести футов, одетый в клетчатый черно-белый пиджак, белую рубашку с петлицей на воротнике, черный галстук, светло-серые брюки «континенталь», обутый в черные итальянские ботинки с остроконечными носами, движется исключительно самоуверенной походкой. Девушки, все пятеро, идут в нескольких шагах позади, одетые по убийственно высокой моде. Все они на высоких каблуках и в шляпах, в каких обычно принимают гостей в саду. На углу, у 52-й улицы, как раз у подножия отеля, Кассиус останавливается, оглядывается по сторонам и в классической манере профессиональных боксеров начинает расслаблять плечи. Это, как я уже выяснил, особенность Кассиуса — бессознательный сигнал о том, что в данный момент он доступен для зевак и не возражает, чтобы вокруг собралась толпа. На этом перекрестке, правда, ничего такого не происходит, но зато не успевает он дойти до 51-й улицы, люди начинают повторять: «Это Кассиус Клей, Кассиус Клей, Кассиус Клей, Кассиус Клей». Причем делают они это в той же самой манере, какую Кассиус совсем недавно пародировал в отеле. Кассиус вполне может получить свою толпу на 51-й улице — вид у него предельно самоуверенный, а девушки роскошной фалангой располагаются у боксера за спиной, — однако стоит ему только направиться через дорогу, как свет внезапно меняется, переходя на двух знакомых ему малых, что стоят неподалеку.
— А вот и он. Ну, что скажешь, чемпион?
— Все путем, приятель. Послушайте, — говорит Кассиус, привлекая внимание девушек к старшему и более высокому из двух мужчин, — хочу, чтобы вы все познакомились с одним из величайших певцов в Нью-Йорке. — Тут он выдерживает паузу. — Как тебя зовут, приятель? А то я тут уже с такой уймой людей познакомился.
— Привет, Пиноккио, — говорит одна из «лисиц», и высокий мужчина улыбается.
— Пиноккио, — повторяет Кассиус. А затем продолжает: — Видишь со мной всех этих королев? — Тут он обводит рукой стоящих на тротуаре девушек. — Всех этих «лисиц»?
— Да, это нечто, приятель.
Кассиус с легкостью смог бы собрать свою толпу на тротуаре у «Метрополя». Когда на улице тепло, там всегда полно зевак, разглядывающих через входную дверь ансамбль, стоящий на эстраде, которая на самом деле больше напоминает полку. Если на эстраде находится рок-н-ролльный ансамбль, в толпе всегда оказывается несколько джерсийских тинейджерок, вовсю отплясывающих твист. Сегодня вечером, однако, здесь скорее расположился не то диксиленд, не то джазовый оркестр, хотя позднее в заведении ожидают Лайонела Хэмптона. По чистому совпадению Кассиус появляется там в тот самый момент, когда оркестр заводит мотив под названием «Высшее общество». Все «лисицы» входят за ним гуськом, буквально в шаге друг от друга. В «Метрополь Кафе» видели не так уж и много более эффектных появлений. Кассиус принимает роскошно скучающий вид.
Пожалуй, «Метрополь» — идеальное место в Нью-Йорке, где мог бы показаться народный герой. Это что-то вроде своеобразного перекрестка или злачного заведения идеального типа в масштабах всей страны. Я могу вам немного о нем рассказать, чтобы вы поняли, что представляет собой «Метрополь», — если, конечно, вы там никогда не бывали. Во-первых, дизайн: два цвета — зелень подводной лодки и берлинская лазурь, причем вся эта гамма отражается в огромных зеркалах, от стены до стены. Если толпа стоящих с кружками пива в руках зевак становится настолько плотной, что поверх голов не видно эстрады, за ней всегда можно понаблюдать благодаря зеркалам. Во-вторых, это заведение привлекает любителей пожить на широкую ногу — как раз того сорта, какого тем вечером в «Метрополе» было хоть отбавляй. В особенности мне запомнился один парень, стоявший у стойки бара в окружении зелени подлодки и берлинской лазури с солнцезащитными очками на носу. На парне были надеты рубашка с мягким воротничком, серебристый галстук, бледно-серый костюм покроя «Континенталь» и остроконечные черные ботинки. К его нижней губе была приклеена длинная сигарета, а когда оркестр заиграл «Святых», физиономия парня расплылась в дьявольски стильной ухмылке, отчего сигарета перешла в горизонтальное положение. Он принялся хлопать в ладоши и притопывать правым каблуком в такт с ударными, все это время не спуская глаз с трубача. Вся штука в том, что в колледже Уильямса пацаны так больше не делают, зато они охотно делают так в «Метрополе».
В какой-то момент этот самый парнишка подошел к Кассиусу за автографом. Он считал «Святых» очень стильным номером, но, должно быть, охота за автографами представлялась ему значительно менее стильной. Тем не менее получить автограф ему очень хотелось. Вручив Кассиусу клочок бумаги для автографа, парень сказал:
— Это не для меня, это для одного моего приятеля. Он просто мечтает получить ваш автограф.
Кассиусу подобное заявление явно не слишком польстило.
