Чтобы избежать дальнейших расспросов, Джо прошел в маленькую, смежную со спальней ванную комнату. Принявшись чистить зубы, он увидел в зеркале свое отражение и в испуге отшатнулся. Это было лицо человека, не спавшего как минимум неделю: изможденное и бледное, с чернотой под глазами. Сказывался неизбежный процесс старения – одна из жесточайших шуток природы.
А вот постбиологический человек будет избавлен от унижения старостью…
Джо постарался разобраться в своих мыслях, понять, что же действительно произошло этим странным вечером. Действительно ли Джулиет хотела поцеловать его, или ей просто неудобно было отвергнуть его неловкий поцелуй? Может, он просто развратный старик, использующий свое служебное положение? Теперь он осознавал всю гнусность своего поступка. Подло целоваться с девушкой, желающей стать его аспиранткой, подло обманывать свою жену, своего ребенка. Раскладывая по полочкам всю эту историю, Джо разглядывал свое отражение в зеркале.
Когда он вернулся в спальню, Карен лежала с закрытыми глазами.
– Эксперимент-то интересный? – сонно пробормотала она.
– Да. – Джо поднял глаза к потолку, туда, где в розетке светильника был замаскирован глазок видеокамеры АРХИВа. Впервые Джо смутило ее присутствие – будто она могла понять, что он лжет.
Джо торопливо надел пижаму и нырнул под одеяло. После этого Карен выключила свет.
– Спокойной ночи, – сказала она.
Муж поцеловал ее.
– Спокойной, – отозвался он и рухнул на подушку.
Погрузившись в сон, Джо увидел длинную череду образов.
Сначала ему явились обезображенные лица: одни замороженные, другие гниющие, с отслаивающейся кожей. Отец что-то кричал ему, но Джо не разобрал слов. Затем его стала соблазнять Джулиет Спринг, она звала его: «Джо!» И ее голос звучал так отчетливо, что он проснулся. Карен заворочалась во сне и снова затихла.
Джо уставился в темноту. Сквозь щель в неплотно задернутых шторах пробивалась тоненькая серебристая полоска света да виднелись светящиеся цифры на циферблате будильника. Ему вдруг почудилось, что Джулиет здесь, стоит рядом с кроватью.
Джо невольно вздрогнул: а что, если она уже умерла и теперь пытается связаться с ним? Иногда случается, что умершие являются другим людям в момент своей смерти. Горло Джо свела судорога. Затаив дыхание, он прислушивался. Карен дышала во сне ровно и спокойно. Пожалуйста, не умирай этой ночью, не надо, поживи еще, расскажи мне подробно о себе и о своем эксперименте. Я хочу спасти тебя. Я хочу спать с тобой.
По-моему, я в тебя влюбился.
Джо высматривал в комнате ее силуэт, но не находил. Мистическое ощущение ее близости прошло так же внезапно, как и возникло, но теперь Джо хотел убедиться, что с ней действительно все в порядке. Возможно, она посылала ему сигнал бедствия… лежит в одиночестве и взывает о помощи. Нужно позвонить и удостовериться, что с ней ничего не случилось. И тут Джо сообразил, что он не знает номера ее телефона и адреса. Все это имелось в ее документах, но папка осталась в кабинете, в университете. Можно было бы съездить туда, посмотреть ее номер и позвонить ей…
Но что сказать, когда она возьмет трубку?
Джо прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Сейчас уже пятый час, в десять утра у него лекция, а во время ленча он играет в сквош. Через три часа проснется Джек и разбудит их.
И тут его осенило. Глаза сами открылись, тело налилось энергией. Почему это не пришло ему в голову раньше? Это же очевидно!
Джо включил настольную лампу и принялся делать наброски программы на листочках бумаги, которые всегда держал под рукой. Карен шевельнулась, пробормотала во сне что-то неразборчивое и повернулась на другой бок. Джо продолжал писать. Теперь он точно знал, как проверить, права ли Джулиет.
Остаток ночи Джо, несмотря на усталость, чувство вины, беспокойство, провел в напряженной работе, то и дело просматривая свои заметки. Только бы удалось это сделать, только бы удалось…
Он немного опасался последствий…
18
Сентябрь 1987 года. Лос-Анджелес
– Беги! Беги, проклятый ублюдок! Черт! Дубина! Какая же дубина! – Флойд Пуэбло яростно ткнул кусочек жареного картофеля в размазанный по сиреневой коробочке кетчуп. До черты оставалось пять ярдов, защитник мог бы успеть добежать, но этот идиот почему-то решил передать мяч.
Флойд сунул картошку в рот и принялся жевать. Парни из «Рамс» проигрывали со счетом 13:17. До конца игры оставалось двадцать минут. Эти черти еще могут как следует постараться! И тут репортаж прервался рекламой пива «Будвайзер».
Флойд не наелся. Он снова взял в руки бумажный пакет и заглянул внутрь. Ко дну прилипли только пригоревшие остатки. Флойд облизал пальцы, затем выудил эти остатки, обмакнул в кетчуп, отправил в рот и запил пивом. Дождь стучал в окно за его спиной, будто сыпал мелкими камешками. Ногам было сыро и холодно, тянуло сквозняком, согревал только гнев.
Он злился на того мудака, который мог улучшить счет, но вместо этого только ухудшил его. Злился на себя за то, что смотрит игру, которая закончилась восемь часов назад и результаты которой ему уже были известны. «Иглс» выиграл у «Рамс» со счетом 17:13. Снова пошел блок рекламы. Дерьмо. А может, сейчас результат игры будет другой? Иногда случаются просто невероятные вещи. Нет ничего такого, чего нельзя было бы изменить. Вон те проклятые ублюдки, что болтаются в жидком азоте в цилиндрах в противоположном конце здания, – они ведь верили, что все может перемениться. Конечно верили! Они полагали, что можно отменить смерть, что в какой-то день они умрут, а потом, через сто лет, – карамба! – их разморозят, хирурги их вылечат от всех болячек, омолодят немножко, и они станут как новенькие.
С таким же успехом и он может прикинуться, будто «Рамс» не проигрывал. Подобной философской чепухой сейчас полны все газеты. Да еще физикой: искривление времени, параллельные миры, квантовая механика. Пудрят народу мозги такими теориями, которые нормальному человеку не понять. И очень сомнительно, что они сами в этом что-нибудь понимают. Наверное, большинство ученых понятия не имеют, чем они занимаются. Суетятся, пишут книжки и статейки, получают премии и гранты, а потом делают дырки в озоновом слое или создают такие ядерные штучки, от которых потом не избавиться. Но им все мало. Они выставляют людей на сто двадцать пять тысяч долларов за то, что те после смерти будут болтаться в банке с жидким азотом…
Уж если человек умер, то он покойник. Флойд, служивший в полиции, видел это собственными глазами. Ему приходилось видеть трупы, извлеченные из воды в порту, после того как они месяц пролежали среди всякого хлама вроде бочек или старых автопокрышек и этого покойника уже изрядно пощипали крабы. А тело, разодранное в клочья при столкновении на скоростной автомагистрали? Или выпавшее из окна многоэтажного дома… Он видел тела всеми забытых стариков, пролежавших на полу в своих квартирах до тех пор, пока соседи не начали жаловаться на вонь. Так что если уж человек умер, то можно быть уверенным, что он мертв.
И тем не менее Флойд испытывал некоторое беспокойство. Он посмотрел на часы. Без двадцати два ночи. Около четырех начнет, светать, и тогда станет не так страшно. Но до прихода первых сотрудников должно пройти еще шесть часов. Незадолго до рассвета появится патрульная машина. Сначала она проедет в противоположный конец индустриального комплекса, там развернется и покатит обратно. Через несколько часов она может появиться здесь еще раз – все будет зависеть от того, как пройдет ночь. В такую ночку, как нынешняя, всегда происходит много ограблений. Однако можно не сомневаться, что сюда ни один нормальный грабитель не полезет.
На экране продолжилась игра, но счет не изменился. Услышав финальный свисток, Флойд вскочил, затем снова опустился на стул и принялся нажимать кнопки, проверяя, что идет по другим каналам. Замелькали кадры фильмов, ток-шоу, новости… На экране возник президент Рейган, рассказывающий что-то о налогообложении.
– Дубина, – проворчал Флойд Пуэбло и переключился на другую программу. Одиннадцатый канал. На голом деревянном полу трахались мужик с бабой. Многообещающе, подумал Флойд и сосредоточился на этом эпизоде. Неожиданно из коридора послышался шум – совершенно отчетливые звуки шагов.
Сердце у Флойда бешено заколотилось. Он приглушил телевизор и прислушался. По крыше мерно барабанил дождь. Флойд расстегнул кобуру и положил руку на холодную рукоять револьвера. Мокрая рубашка обтянула его плечи, точно холодная фольга. Он навострил уши, ожидая повторного звука. Предыдущий был совершенно отчетливым. Не мебель же там задвигалась… Но что же тогда? За два года работы здесь Флойд наперечет знал все ночные звуки, его уши улавливали их подобно антенне, потому что он чертовски боялся, что кто-нибудь вылезет из цилиндра и набросится на него.
