— Ложитесь немедленно! Вы что, порезались? — Крессир вгляделся в его лицо. — Хар ме[9]!..
Он присел на тахту, держа над щекой Андрея ладонь. Боль стала стихать, и Андрей прикрыл глаза. Сердце билось часто-часто, и безумно хотелось в преподавателя вцепиться, как в маму, руками и ногами.
Тем временем в комнату ещё кто-то вошёл и сразу заговорил — брюзгливо и возмущённо:
— Надеюсь, мне позволено будет хотя бы теперь узнать, по каким причинам меня срывают среди ночи, не утруждаясь объяснениями! Полагаю, моё присутствие… Хар!.. Что здесь творится?!
— Не имею понятия, — ответил Крессир. — Рану пришлось закрыть, но просто глазам не верю!..
— Позвольте мне, — сказал Демуров.
Тепло, идущее от ладони, сменило нечто мокрое и холодное, и Андрей открыл глаза. Демуров, продолжая вытирать ему кровь, негромко спросил:
— Вы говорить в состоянии, сударь?
— Ага, — сказал Андрей и попытался подняться. Никогда он ещё не был настолько рад своего куратора видеть.
— Да лежите! Что случилось?
— Я спал, — сказал Андрей. — Я не знаю.
— Вы кричали, — сказал латинист. Он стоял посреди комнаты и словно бы принюхивался. Вид у латиниста был мрачный.
— Во сне, наверное, — сказал Андрей и снова попытался встать. — А что там у меня?
— У вас там укус, — сообщил Демуров. — Будет лучше, если вы расскажете.
— Я не знаю, — повторил Андрей. — Фёдор Аркадьевич, да уже не болит, я сам умоюсь.
— Андрей, — сказал Демуров и выпрямился. — Я вас слушаю.
Андрей сел, и Демуров протянул ему платок. Платок был с монограммой, мокрый, холодный и абсолютно чистый. Вытирая пальцы и наблюдая, как впитывается кровь — мгновенно и не оставляя следов, Андрей сказал:
— Здесь был монстр. Я испугался и закричал.
Преподаватели быстро переглянулись, и Демуров запрокинул Андрею голову. Щёку тут же защипало, а Демуров выговорил сквозь зубы короткое и невнятное — выругался, что ли…
— Монстр, говорите? — задумчиво переспросил Крессир и прошёлся по комнате — медленным, крадущимся шагом. — Монстр, значит…
— Как он выглядел? — спросил Демуров.
— Да я не рассмотрел толком.
— Андрей. Вы не могли бы подробнее?
— Да, конечно, — сказал Андрей. — Можно, я только умоюсь?
— Умойтесь, — вздохнул Демуров и отошёл от тахты.
Андрей поднялся, и в глазах немедленно потемнело. Он качнулся, и преподаватели сразу же подхватили его с двух сторон и усадили на постель.
— Ещё болит где-нибудь? Карцев! — И Демуров принялся его ощупывать.
— Нет… я просто…
— Шок, — сказал Крессир. — Коньяку ему нужно.
И перед носом у Андрея возник фужер, наполовину налитый коричневой жидкостью, — грамм сто пятьдесят, к гадалке не ходи! Любовь к преподавателям взвилась на заоблачные высоты; Андрей немедленно фужер принял и вылакал в три глотка, забыв поморщиться. Коньяк подействовал сразу, и, отдав ёмкость, Андрей попросил:
— Я всё-таки в ванную, можно?
"В туалет!" — взмолился он мысленно, но его, видно, поняли: Демуров, поддерживая за локоть, довёл пострадавшего до двери, велел не закрываться и у двери же дорогого ученика дождался.
Его уложили в постель, сунули большую чашку и потребовали объяснений. Глотая горячий кофе (кофе был щедро сдобрен коньяком), Андрей объяснился — не упоминая о словесных угрозах и предшественнике монстра. Оставив на этом Андрея в покое, преподаватели обшарили комнату — что уж искали, не понять, но искали странно: больше нюхали да руками поводили в разных местах. Наконец, Демуров замер в метре от стола и кивнул:
— Здесь.
Андрей глянул — но ничего нового не обнаружил; вот только на столе лежала незнакомая коробочка, небольшая такая, ярко раскрашенная. Он сдержал эмоции, но Демуров уже и сам коробочку увидел, даже повертел в руках и, хмыкнувши, положил на место. Не озаботила его коробочка, вот и ладно. Больше всего Андрей, придя в себя, боялся, что маги допрут, чего монстру, собственно, было нужно. Конечно, искушение во всём признаться имелось — огромное! — но угрозе он поверил сразу и, подобно всякой жертве шантажа, стойко молчал. Шантажист оказался крут — воспроизвести состоявшуюся беседу маги явно не сумели.
Андрея допросили опять — на сей раз о кошмарах вообще: бывают ли, сколь часто, какие именно, не случалось ли чего-то подобного. Потом Крессир ушёл, присоветовав на прощанье не есть более на ночь пирожных (ведь сам же и накормил!), а Демуров, присевши к Андрею на постель, сказал следующее:
— Надо полагать, сударь, сие происшествие есть ваша личная заслуга. Видите ли, в вашем возрасте у необученных магов начинает проявлять себя потенция…
— Потенция?..
— Магическая, Андрей! И у всех весьма по-разному. Я имею в виду необычные способности — знаете, кто-то силою взгляда передвигает предметы, кто-то видит сквозь стены… А у вас, видимо, вот такой казус — материализация кошмаров. Но ничего страшного, я вам поставил блок… защиту, то бишь. Больше подобного не повторится, можете быть спокойны.
— Мне поставили?
— На комнату. Больше-то вы нигде ночью не бываете, к счастью.
"Врёт, — отчётливо понял Андрей. — Защиту поставил, а про способности врёт. По крайней мере, в данном конкретном случае. Утешает. Ну и ладно, лишь бы блок его работал. А там пусть что хочет думает, мне-то что, лишь бы правду не узнали…"
— Я разрешаю вам завтра не присутствовать в классах, — сказал Демуров и поднялся.
— Спасибо! — искренне сказал Андрей, донельзя обрадовавшись возможности выспаться.
— Единственно, шрам у вас пока останется. Буквально на несколько дней.
— Да пускай.
— Рады украшению? — усмехнулся куратор.
Он прошёлся по комнате, включил торшер у кресла и погасил верхний свет.
— Вот что, сударь. Я, пожалуй, посижу с вами до утра. Пока защита устоится…
— Да, пожалуйста, — благодарно сказал Андрей. Оставаться в одиночестве ему не улыбалось.
— Спите теперь, — сказал Демуров, уселся в кресло и взял валявшихся на подоконнике "Трёх мушкетёров".
— Спокойной ночи! — сказал Андрей и — под двойной-то защитой! — вырубился почти мгновенно.
Коробочку на столе он рассмотрел только следующим вечером. Коробочка была детской игрушкой, паззлом — из двухсот фрагментов, гласила надпись. На коробочке красовался американский Винни-Пух, и коробочку эту Андрей не покупал и никогда раньше не видел. Не иначе подарок ночного визитёра — но ночь прошла, а защита устоялась, и он высыпал на стол содержимое коробочки, готовый в любой момент отскочить.
Это действительно был паззл — ни больше, ни меньше. Подавив желание засунуть картонки в коробку, а коробку выбросить за ограду гимназии (ещё лучше — сжечь на хрен!), Андрей принялся паззл собирать. Собирал долго и машинально, раздумывая, рассказывать ли Ольге о своём приключении. "Однозначно — нет, — решил он, наконец. — Но что, если явятся и к ней? У меня блок, а у Ольги? Впрочем, главный враг всё ж таки я. Наверное…"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
