XI
Наступил сочельник. С раннего утра белые снежинки сыпались с серого неба, и Лора с Джемми уже совершили несколько вылазок во двор. Лора давно не чувствовала себя такой молодой и беззаботной. Она забрасывала Джемми пушистыми снежками и смеялась, когда его ответные выстрелы попадали ей в рот и глаза.
Ничего подобного в Пайнвилле не было. В редкие случаи снегопада снежинки таяли, едва коснувшись земли. Это было чудесное явление, которое можно было только наблюдать. А здесь снег хрустел в ладонях, таял на щеках и оставлял чистый вкус во рту.
Догвуд-Лейн оделся в новый убор, который преобразил все вокруг, превратил знакомый участок дороги в волшебный проход, обрамленный не бурыми голыми ветками, а мерцающей чистой белизной.
Когда Лора одевалась на вечер Серины, она была рада, что снег ничем не напоминал ей Рождество дома. Сегодня вечером — только сегодня — она не хотела помнить. Только раз за весь день она достала маленькую ракушку Мартина и недолго подержала в ладони, а затем решительно убрала ее и закрыла свое сердце для воспоминаний о ветках омелы и остролиста и рождественских песенках. Может быть, в Стейтен-Айленде все это тоже есть, но шепот снежинок, ложившихся белыми грядами на каждом подоконнике, делал этот мир совершенно иным, и можно было не думать о сходстве с рождественскими днями прошлого.
— Ты еще не готова? — возбужденно зашептал Джемми за дверью.
— Нет еще, — откликнулась она, радуясь тому, что он был так же взволнован, как она. — Леди, знаешь ли, нужно очень много времени, чтобы одеться к вечеру. Но я обещала — ты первым увидишь меня, когда я буду готова.
По указанию миссис Тайлер она купила обруч побольше и сейчас надела на него свой новый кринолин и протянула руку к гранатовому платью, горевшему ярким теплым светом на ее кровати. Чуть затаив дыхание, осторожно придерживая горловину, чтобы не повредить темные локоны, только что освобожденные от папильоток, она легким движением набросила платье.
Пышная юбка окружила ее, и она на мгновение погрузила руки в складки платья, наслаждаясь запахом и ощущением ткани. Очень трудно было застегнуть корсаж, потому что у нее дрожали пальцы, и она даже подумала сбегать к Уэйду за помощью. Но она все еще стеснялась его немного в таких вопросах, и, кроме того, не хотела, чтобы он видел ее, пока она не будет полностью одета в свой вечерний туалет. Сегодня ей почему-то хотелось, чтобы его глаза осветились восхищением, которое будет предназначено ей одной, не затуманено воспоминаниями о Вирджинии. Она понимала, что это было чисто женским тщеславием, и тихонько посмеялась над собой.
Над ее туалетным столиком было небольшое зеркало, в которое она тщательно избегала смотреть. Она хотела увидеть себя в зеркале, когда будет совсем готова. Из маленькой бархатной сумочки она вынула нитку гранатов, оправленных в старинное золото. Это была единственная драгоценность, оставшаяся ей от матери. Отец подарил бусы ей на семнадцатилетие, и сейчас она застегнула их вокруг шеи с чувством любви и гордости. Оттенок камней совершенно точно подходил к цвету платья, они сияли теплым светом на ее загорелой коже.
Она покружилась по комнате, как будто на талии ее лежала рука партнера, а потом с легким сожалением вспомнила, что сегодня она не будет танцевать. Но это не важно. Просто появиться в доме Серины под руку с Уэйдом и почувствовать, что он гордится ею, будет вполне достаточно для нее. Он не сможет не гордиться, когда на его жене такое красивое платье, хотя она и не красавица, в чем Лора отдавала себе отчет. Она будет улыбаться его друзьям и не будет много говорить — это самое безопасное. И, конечно, она будет просто образцом леди!
Все еще оттягивая момент, когда она посмотрится в зеркало, она слегка приподняла подол юбки и полюбовалась белыми фильдекосовыми чулками, купленными по указанию миссис Тайлер. У нее еще не было таких чулок. Они были такими тоненькими по сравнению с хлопчатобумажными или плотными шерстяными, к которым она привыкла. Правда, в продаже были и шелковые чулки, но она на них даже не посмотрела, зная, что они чрезвычайно непрочны.
Ее новые туфли были из мягкой черной кожи с модной шнуровкой вокруг щиколотки. Сейчас она подняла одну подошву, чтобы в десятый раз полюбоваться крошечным каблучком. Она определенно будет сегодня по-настоящему элегантной леди.
Наконец наступил момент смотреться в зеркало, ей лучше поторопиться, а то Джемми опять зашумит у двери. Зеркало было не очень большое, и она хоть и принесла поближе лампу, не могла увидеть все свое отражение сразу. Но круглый вырез платья, пышные рукава и поблескивающие вокруг шеи мамины гранаты выглядели и в самом деле чудесно. Отражение лица ее не доставило ей удовольствия, но ведь так было всегда. Правда, темные локоны придавали ее облику менее суровый вид, чем ее обычная гладко зачесанная назад прическа Длинные волосы на затылке она заколола в высокий узел, который удерживался венчиком из темно-красных атласных цветочков. Глаза ее ярко блестели, на щеках горел теплый румянец.
Вид у нее вполне соответствующий обществу и событию, подумала она. Она очень надеялась, что выглядит как подобает!
Лора открыла дверь, и Джемми, опиравшийся на нее с противоположной стороны, почти ввалился в комнату. Она покружилась для него по комнате, смеясь над его изумлением и ожидая его одобрения.
Но он был не из тех, кто беспечно и бездумно хвалит. Он обошел вокруг нее, осмотрел ее с головы до ног. Он даже наклонился и расправил подол платья, чтобы складки не прилипали друг к другу. Он так долго рассматривал ее, что она начала беспокоиться. Если Джемми не понравится…
Потом он отступил назад и одобрительно улыбнулся.
— Ты такая же красивая, как рождественская елка, — провозгласил он.
Она обхватила его руками и обняла крепко, не думая о возможном ущербе для платья. Он смущенно вывернулся из ее объятий и потянул к двери.
— Пойдем покажем папе. Теперь, когда я первым увидел тебя.
Она уверенно прошла по коридору вслед за Джемми, шелестя юбкой, и подождала, пока он постучит в дверь комнаты Уэйда. Тот открыл дверь, одетый в вечернюю рубашку с кружевами, и уже выглядел элегантным джентльменом, даже без пиджака и с костылем под мышкой.
— Мне не видно тебя в темноте, — сказал он. — Входи сюда, здесь светло.
В его комнате горели две лампы, и огонь камина вносил свой розоватый свет. Она шагнула в освещенный круг и стала ждать. О Боже, думалось ей, эти мужчины! Теперь ее снова подвергнут медленному тщательному осмотру и заставят волноваться, прежде чем выскажут одобрение. Как глупо было надеяться, что его глаза засветятся немедленно, что он удивленно восхитится. Он, конечно, давно привык к виду дам в вечерних платьях, в то время как она надела такое прекрасное платье впервые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
