— Важно счастье Уэйда. Я хочу видеть его снова здоровым и сильным телом и душой. Я очень хочу, чтобы Джемми был счастлив, как все маленькие мальчики. Я хочу, чтобы он освободился от страшных снов, которые его преследуют. Я так сильно этого хочу, что сейчас же пойду и скажу Уэйду, что мне жаль, что я ездила в повозке с мальчиками. Я извинюсь, хотя во мне нет чувства вины. Мне действительно жаль, если я вызвала его неудовольствие.
— Но тебе не жаль, что ты вызвала мое неудовольствие? Лора поднялась со стула.
— Я уже сказала, что мне жаль, если я расстроила вас. Но я начинаю думать, что вам угодить невозможно.
Не дожидаясь ответа, она направилась к двери и вышла в холодный коридор. Ей не следовало говорить этого. Это было по-детски. Но сейчас Джемми с нетерпением ждал ее, и она перестала думать о неприятной беседе с его бабкой.
— Она очень сердилась? — горячо спросил он. — Она говорила что-нибудь о елке?
— Все в порядке, — успокоила его Лора. — Она даже не упомянула о елке.
— Тогда где мы ее установим? Питер говорит, что он не может внести ее в дом, пока кто-нибудь не скажет ему.
— Мы попросим папу помочь нам, — сказала Лора и протянула ему руку.
Они подошли к библиотеке и постучали. Сначала была тишина, потом Уэйд позвал:
— Войдите.
— Подожди здесь минутку, — прошептала Лора и вошла в комнату.
Уэйд не сидел за письменным столом. Он вытянулся на диване перед камином и не оглянулся, когда она вошла. Лора улыбнулась Джемми и тихо закрыла дверь. Несколько мгновений ее занимала мысль, каким образом матери Уэйда удалось помешать сыну жениться на Морган. В словах старухи было что-то загадочное. Потом он поднял на нее глаза, и она быстро подошла и опустилась на колени на коврик перед диваном.
— Твоя мать говорит, что мне неприлично было ездить в телеге с Адамом Хьюмом и мальчиками, чтобы помочь Джемми выбрать рождественскую елку. Я, правда, не хотела делать ничего неправильного. Я поехала, потому что — потому что хотела быть самой собой. Я сказала твоей матери, что я так часто ездила в повозках дома, что не видела в этом ничего плохого.
Уэйд сел на диване и стал вглядываться в ее лицо глазами, темными до синевы, как и у его сына.
— Если это было неправильно, зачем мистер Хьюм пригласил меня? — настаивала Лора.
Уэйд развязал завязки шляпы и покачал головой, увидев приколотую булавкой ленточку.
— Все держится на булавках и клею! Лора, милая, стиль поведения Адама вряд ли подходит молодой женщине вроде тебя.
Он положил ее шляпку на диван рядом с собой, а потом принялся разглядывать ладонь своей левой руки, где белели бугорки старого шрама. Лора быстро взяла его руку и приложила к своей щеке.
— Ты никогда не рассказывал мне, как получил этот шрам. Рана прошла насквозь. Какая страшная боль!
Он отнял руку от ее щеки и почти гневно сжал пальцы над шрамом.
— Это было результатом подражания Адаму, — сказал Уэйд.
Она понимала, что лучше не расспрашивать дальше.
— Тогда я никогда больше не буду его слушать, — пообещала она. — Он на самом деле не нравится мне. Он грубый человек. Но, Уэйд, Джемми и я хотим спросить тебя, где нам можно установить рождественскую елку. Джемми выбрал такую красавицу, и нам не терпится поставить ее.
Он легонько поцеловал ее в щеку, и она знала, что прощена. Уэйд, по крайней мере, никогда не будет копить горечь на сердце, как его мать. Чувство облегчения вызвало в ней нежность, и она на миг прижалась к нему, прежде чем встала и помогла ему подняться.
— Как ты думаешь, можно поставить ее в гостиной? Это очень расстроит твою мать?
Он вышел вместе с ней в коридор, где их ждал Джемми.
— Гостиная, конечно, подходящее место, — ответил Уэйд. — Беги и скажи Питеру, чтобы вносил дерево, Джемми. А Элли пусть разведет огонь в камине, чтобы нам было уютно.
Джемми умчался, а Уэйд прошел в парадную гостиную, раздвинул тяжелые портьеры и открыл ставни, впуская неяркий свет.
Остаток дня все они были заняты. Лора прикрепила свечи, которые купила утром. Нужно было приготовить воздушную кукурузу и сделать из нее бусы, а также нанизать на нитку клюкву для гирлянд. Миссис Лорд, узнав от мальчиков о елке Джемми, прислала коробку серебряного дождя, тонких, хрупких полосочек, которые она каждый год заказывала у жестянщика.
В тот вечер Лора принесла в гостиную материал гранатового платья и, пока Джемми с отцом украшали елку, аккуратно шила. В первый раз ей было тепло и уютно в этом доме. Антагонизм на время отступил, Уэйд и Джемми, как никогда раньше, были похожи на отца с сыном. Единственным нарушением гармонии этого вечера был приход Элли с вопросом, как долго Уэйд намеревается оставлять миссис Тайлер одну в задней гостиной.
Уэйд набросил последний венок из клюквы на ветку и вытер руки носовым платком.
— Но, Уэйд, — запротестовала Лора, — пусть она придет сюда к нам. Ей незачем оставаться одной.
— Неважно. Елка почти готова. Джемми может сам закончить. Я пойду немного почитаю ей.
И Лора с Джемми остались одни любоваться елкой. Она была по-настоящему красивая. С каждой ветки струились серебряные лучики дождя, белые гирлянды воздушной кукурузы и красные из клюквы добавляли праздничности.
— Это самая красивая елка во всем мире, — торжественно заявил Джемми.
— Подожди, пока мы зажжем свечи, — сказала Лора, а про себя добавила: подожди, когда мы положим маленького толстенького щенка под эти ветки!
Пришло время спать, но ему не хотелось одному идти наверх, поэтому Лора поднялась вместе с ним. Она сказала, что будет работать над платьем в своей комнате через коридор. Но сначала она поможет ему улечься.
Так у них было теперь заведено, хотя она все еще только поправляла одеяло вокруг него и гладила по голове. Перед отходом ко сну он всегда держался натянуто, как бы сжавшись в комок. Как будто он боялся, что она может нагнуться и поцеловать его, и как будто, если он примет ее поцелуй, это будет неверностью по отношению к его маме. Она была уверена, что это было именно так, потому что во всем остальном он полностью принял ее. Когда он входил в дом после школы, он в первую очередь искал ее, чтобы узнать, чем она занимается, а теперь, когда начались каникулы, он по нескольку раз в день приходил к ней посоветоваться о том о сем. Но перед сном он все еще держал ее на расстоянии, и она не торопила его. Времени впереди достаточно.
Она погасила лампу и пошла развести камин в своей комнате. Потом устроилась под плетеным желтым абажуром, и ее игла ритмично принялась сшивать яркую ткань. Она шила, думая о вечере у Серины, о том, что она будет одета так же красиво, как и все остальные дамы, и о том, как приятно ожидать такое веселое событие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
