на обструганный пень − словно для того здесь и оставленный. Не то чтобы мне нравилось подслушивать. Но тут уж очень кстати сложились обстоятельства. Так как наставники обсуждали меня.
Мощный голос великана Щуки был слышен особенно хорошо.
– А Иван вроде как держится, нет?
– Он продолжает надеяться. Задает вопросы, бередит собственные раны с упрямством самого Данко…
− Уверен, что все будет так, как предсказал Симеон?
− Когда я был хоть в чем-то уверен? Но леший говорил про следы на снегу… Слышишь, следы! Таких, что у людей сроду не бывает.
Никогда прежде я не слышал, чтобы Радогост был так взволнован. Казалось, он сорвется на крик, но смаг держался. Продолжал сухо и мрачно:
− Но мы не можем верить словам семнадцатилетнего паренька, который до этого жил обманом.
− Верховный наставник считает, что грядут темные времена. Он видел их.
− Тогда ему бы не помешало бы почистить внутренний взор. Тот явно показывает неправильно!
− Не говори недозволенного. Рад… ведь каждый знает, что одержимый не способен растерзать целую деревню. Даже если их всех захватили в паучью сеть. Да и кто способен контролировать стольких жертв сразу?
− Чудовищная тварь. Но страшны не ее способности, а то, какую форму она может иметь. Осязаемую, материальную. Тело, которое живет и дышит. Только зачем ей в таком случае оставлять свидетеля? Это дает нам возможность подготовиться.
− Как послание? Чтобы мы устрашились, начали совершать ошибки?
− Все одно не сходится.
Щука встал на ноги, я услышал, как жалобно скрипнули под его весом половицы. Он прошел вглубь комнаты, налил себе воды.
− Великие предки никогда не сталкивались с подобным. Лишь огнедышащим змеям в Срединных землях дано иметь плоть и плодиться. Но что если все изменится? Как мы защитим людской род? Чем будем бороться, Рад?
− Рано думать, когда ничего не ясно. Я не знаю, что мы найдем на месте, старый друг. Но молюсь богам: и старым и новым – лишь бы это не стало нашей последней работенкой. Близится ночь. Давай не будем тревожить ее мрачными разговорами.
Краем глаза я видел, как Радогост снял с пояса свой деревянный меч и поцеловал игрушечную лошадку, привязанную к нему.
Всю ночь я не мог уснуть. Выходит, они знали правду. Знали и обманывали меня, внушая чувство вины за гибель тех людей. Подспудно я понимал, что смаги давно и бескорыстно сражаются с Тьмой, но… Легче не становилось. Наоборот. Хотелось сделать что-нибудь назло.
Решив пока хранить молчание, я послушно отправился за ними к подножью Холодных гор, куда два месяца назад ушел учитель Руслана.
***
От равномерной тряски меня укачивало. Свежая лошадь брела понуро, переступая через валуны, там и тут разбросанные по дороге. Я поднял руку и помахал перед глазами, пытаясь отогнать сонливость. Рубин сверкал на искореженном пальце так же ярко, как и в первый день в Фензино.
Засмотревшись в алые глубины сокровища, я не сразу услышал крики людей. Они просили о помощи. Наперерез смагам выбежало несколько крестьян с вилами. Рублеными фразами они попросили «важных ученых колдунов» помочь отогнать неведомое чудище от их домов, мол, оно пугает скот, коровы молока лишились.
Пришлось идти. Следуя священному долгу Братства не оставлять страждущих в беде, мы направили коней к домишкам на холме. Не доехав до них, остановились у поляны, шокированные увиденным.
Среди поваленных деревьев лежал настоящий огнедышащий змей.
С туловищем, похожим на человеческое, но в разы больше, с чешуей и длинной змеиной шеей, которую венчала плоская голова. Капюшон на ней был развернут и порван, а из широкого рта вытекала на траву дымящаяся жижа. Он был мертв. И определить причину гибели не представляло особого труда. Грудь змея пронзали громадные куски черного льда, напоминавшие копья.
− Накаркал же, старый дурень, − прошептал Щука, осеняя себя знаком Веруна. − Только вчера о них вспоминал, и вот…
− Это не твоя вина, брат, − сказал Северянин, спешиваясь. − Вы несколько раз успели вилами ударить змея в морду, не так ли?
Мужичок с лицом доброго пьяницы улыбнулся нам всем.
− Ну дык, он как полез на наши огороды, мы не сплоховали. Дали отпор. Так он расшипелся и плюнул жгуче. У Федота от той дряни пугало лужей растеклось, новое мастерить придется!
− Эта рана уже была у змея, когда он приполз к вам?
Склонившись, смаг царапнул ногтем медленно таявший лед. Черная вода смешивалась с кровью змея, и вонять начинало просто невыносимо.
− Была. А может, не была. Мы не разглядывали, − так же жизнерадостно ответил местный житель, ковыряясь в носу. Вид жуткой твари, разлагающейся на солнце, его нисколько не смущал.
− Что здесь мог делать змей, когда они не живут вдали от своего острова? − вмешалась Лиза. − Нечто прогнало его прочь от родного гнезда?
− Вы можете себе представить, что способно напугать подобную тварь? − спросил я с недоумением.
Никогда раньше не видел змеев, и надеюсь, не увижу впредь. Это явно не из тех впечатлений, которыми хочется поделиться с близкими. Он пугал. Своей противоестественной мощью, исходящей даже от мертвого тела, гротескностью черт и форм. Пугал печатью разума на оскаленной морде, словно сейчас я глядел на кровного родственника трехрогого гада.
− Постойте-ка. У него, похоже, что-то в лапе зажато, − заметил Радогост, наклоняясь и пытаясь ослабить когтистую ладонь. Змей держал крепко. Даже умерев, он не хотел расставаться с ценной вещицей.
− А оно как, не помешает нам? − спросил крестьянин, подталкиваемый другими. − Что делать-то с этой махиной? Съесть, али как?
− Попробуй, − хохотнул жуткий смаг Тимаш, зубы которого напоминали желтые клыки. − Будет дырка в брюхе. Привяжешь к ней флягу и сможешь на выпивке сэкономить!
Тот всерьез задумался над предложением, но Радогост крикнул через плечо, не отвлекаясь от работы:
− Просто сожгите тело. И не бойтесь, другие змеи не придут. Этот, похоже, был посланником.
− Ты о чем? − спросил Щука.
− Он нес куда-то эту вещь, − Рад убрал волосы со лба и продемонстрировал находку всем желающим. Ею оказался крупный камень. Багровые разводы на черной поверхности, заостренный верх и скругленный низ. Перстень на моем пальце вновь раскалился. В изгибах острых граней мне виделись искаженные криком лица. − Так хотел донести, что не выронил его, испытывая навскую боль.
− Что это за дрянь? − брезгливо спросил Тимаш, протягивая лапу за тем, чтобы выкинуть камень. Радогост сжал ладонь и отступил. Он выглядел обеспокоенным, словно подтверждались его потайные опасения.
− Отнесем его
