Взысканий у меня было значительно больше. Ну не отличник я боевой и политической. Хотя, впрочем, если обкладывание (опять же не наложение) трехэтажным дисциплинарный устав взысканием не считает (специально посмотрел), то не так чтобы уж очень много у меня этих наказаний было. Губы, разжалования, предупреждения о неполном служебном соответствии – точно не было. На вид вот ставили, но что это такое – до сих пор не понимаю. И чтоб снимали меня с вида – не помню. Может, я так по сию пору на нем и стою?
На вид мне ставили на суде чести офицеров с обидной приставкой «младших». Про суды эти в дисциплинарном уставе ни слова, их по отдельному указу советских верховных законодателей учредили. Это почти что товарищеский суд плюс военная тематика. Я в этом органе войскового братства два раза отметился. По разу в год получается – хорошая результативность, хотя у некоторых и поболе бывало.
Первый раз на это судилище я попал за нарушение субординации. Писал уже частично про эпизод сей, когда майора-посредника, после того как он меня минут с пять… ми обкладывал, я его в ответ му…ом назвал. Он, конечно, опешил, но потом ничего вроде. Даже самогонку опосля вместе пили. А тут вот приезжаю в полк по какой-то надобности и на доске объявлений читаю, что сегодня состоится суд чести младших офицеров, и в повестке дня одно из дел за моей фамилией идет.
На самом деле в действе том ничего страшного нет. В обычном учебном классе за партами сидели эти самые младшие офицеры. За президиумной партой товарищи судьи с майором каким-то во главе и еще капитан со старлеем из полковых по бокам. Подсудимый выходил вперед и становился рядом с председательствующими. Далее зачитывались прегрешения провинившегося, потом могли быть еще и вопросы из зала. Типа, ну как же вы так, товарищ такой-то, дошли до такой, понимаешь ли, жизни? Обвиняемый обычно что-то млеял и блеял, а затем все судьи единогласно выносили ему какое-то наказание, как правило, не шибко суровое.
На обоих судах, где меня фемида военная взвешивала, передо мной еще одному и тому же офицеру младшбму косточки судьи перемывали. Я не удивлюсь, что он вообще зиц-подсудимым в полку у нас числился, я его за два года в трех званиях видел. Но не все с повышением, нет. Первый раз я его старлеем наблюдал, потом простым лейтенантом с пустой дырочкой от звездочек на погонах, а затем опять старлеем. На одном из общих моих с ним судов разбирали случай, как он выпимши на рынке дебоширить стал. При этом, когда его попытались менты утихомирить, то он сначала им навалял, а уж потом, как патруль военный нарисовался, то и тем перепало. В результате его, конечно, скрутили, а как протрезвел или, может, еще в холодной какое-то время посидел, то его на суд чести своих же товарищей вынесли (фигурально, конечно). Еще запомнилось его последнее слово перед уважаемыми судьями: «Ну почему так получается? Другие вот выпьют – и все у них нормально, а я как выпью, то обязательно в какую-нибудь историю попаду». И ведь правда попадал.
Второй раз меня судили за то, что я в торец солдату, точнее сержанту, дал. Сам потом заставил его на себя рапорт написать. А дело было так. Я был оперативным, тревогу объявили, настал черед солдатам оружие раздавать, а дежурного по роте нет, именно у него по инструкции ключи от оружейки хранились. Стал выяснять, где же дежурный-то? В самоволке, оказывается. Подошли к оружейке, а на ней замок не закрыт, только наброшен, чтобы издали казалось, что закрыто, и единственная преграда на пути к оружию только печать пластилиновая на ниточке с бирочкой. А у нас КПП нет, только патрульные в вечернее время ходили по периметру с автоматами, но без патронов. Так что заходи в оружейную кто хочешь, она фактически отрыта, и бери что можешь. Утрирую, конечно, в оружейке еще шкафы металлические были и под автоматы, и под патроны. На них тоже замки имелись, и, насколько помню, те закрытыми были. Но тем не менее. Тревогу как объявили, то не до сержантика стало. Просто заставили нас крутиться с РЛС, и ни на какие учения мы в тот раз с оружием не поехали. Через какое-то время готовность понизили до «постоянной», а еще через пару часов, уже в ночи с б… к вернулся сержантик наш, дежурный по роте. Я его в канцелярию роты завел. Где был, спрашиваю. Он: «Да я тут по позиции ходил, патрульных проверял». То есть про тревогу он, получается, совсем не знал. Ну да ничего, я ему рассказал и про тревогу, и про оружейку открытую. Ну и в воспитательных целях или для своего успокоения, трясло меня конкретно, один раз приложил его. А потом посадил за стол, дал бумагу, ручку и заставил рапорт писать, за что я его ударил. Сержант тот сначала ничего не хотел писать, но я настоятельно рекомендовал ему исполнить мое приказание. В результате – ему ничего да и мне почти тоже. Выговор всего лишь на втором судилище объявили. Засим и эта страница, поощрительно-взыскательная, закрытая стала.
Зарница
Так уж получается, что многим мальчикам, независимо от возраста, начиная с тех, кто только ходить начал, и до убеленных сединами или вообще лысых, иногда хочется в войнушку поиграть. Обычно это тем хочется, кто ни разу даже и не примерялся к лямке солдатской, хотя бы на действительной отметившись.
Сейчас для любителей отведать нелегкого хлебушка солдат и полководцев масса возможностей имеется, от ставшего уже теперь привычным слова «пейнтбол», лазерных тиров, кучи других тиров и полигонов, включая танковые, до банальных компьютерных симуляторов и стратегий. Были б деньги – и почти любой ваш каприз будет удовлетворен. Не то что в наше мохнатое социалистическое время, когда исключительно для пионеров существовала одна-единственная военно-патриотическая игра под гордым названием «Зарница».
Играли в «Зарницу» обычно в лагерях пионерских. Я аж целых два раза удосужился. Насколько помню, цель была найти и захватить знамя противника. Так как пулялок цветными шариками на тот момент у нас не наблюдалось, то прямые поединки решались врукопашную. Бились, разумеется, не до крови (хотя и она случалась). По правилам надо было сорвать с противника какой-нибудь заранее заготовленный аксессуар. Один раз это были собственноручно пришитые бумажные погоны. В другой раз для этих целей использовались нарукавные повязки или шевроны, точнее не помню. Один элемент с противника сорвал – он ранен, два – извиняйте, убит.
Первый мой пионерский лагерь был прямо в родном городе и даже в моей же школе. Приходили мы туда поутру, линейка, наверное, была (не помню), затем нас всякими пионерскими мероприятиями развлекали, а вечером – до дому, до хаты родительской. Всем хорошо: и ребенок под присмотром, по улицам в каникулы не шляется, и родители спокойненько себе работают, об сем не заботясь. Да и развлечения, воспитателями придуманные, не все занудными были. В каком-то из лагерей этих пионерских, мной посещенных, я в кружок чеканки ходил. И даже после выхода из лагеря того на свободу, помню, канючил у родителей купить мне какие-то материалы и инструменты для чеканки. И ведь покупали. Чем бы дитя ни тешилось… Через какое-то время, правда, угас у меня интерес к работе по металлу, как и к маркам и этикеткам спичечным в свое время.
Ой, опять меня занесло. Мы же про «Зарницу». Так вот, про нее, родимую. В первый раз именно в том городском пионерлагере мы в игру эту поиграли. Прямо через дорогу от нашей школы был лесок. Сейчас-то он благоустроенный, дорожки асфальтированные, лавочки, урны, буреломы все расчищены. Любо-дорого смотреть. Только теперь он больше на парк смахивает. А в пору моего отрочества лесопарк тот больше на лес походил (ну и деревья, конечно, выше были). Вот в том леске и разыгрывались события моей первой «Зарницы».
Пришили нам воспитатели наши (или мы сами) бумажные погоны к пионерским рубашкам. Разделили нас на две противоборствующие стороны и послали в горнило «гражданской войнушки». Дальше мы уже среди своих однополчан еще на подотрядики разбились и пошли флаг вражеский искать. В моей боевой группе еще два пионера значились. Кто из нас командиром был, не помню. Наверное, каждый думал, что он тут главный. Стали мы тихонечко, по-за кусточками, избегая открытых пространств, двигаться в сторону от своего флага. Разумно предполагая в противоположной стороне флаг конкурентов разыскать. Двигались мы так, двигались, завернули за кустик один, а там… ба! – мужик или парень какой-то валяется. Это мы только потом поняли, что он пьяный был, а тогда не врубились.
Увидели валяющегося – и нет, чтобы убежать, а мы остановились как вкопанные и шушукаться начали. Тут он возьми да и проснись. Встал он, пошатываясь, и взор своих мутных глаз на нас пытаясь сфокусировать. Мы чуток отодвинулись от него назад, но опять почему-то бегством не стали спасаться. И тут у мужика или парня в глазах искорка разума блеснула и разгораться начала. Он погоны наши увидел.
Шагнул он нетвердой походкой к ближайшему из нас (это точно не я был) и вопрос задал:
