25
После проверки второго контейнера вооружение было в полном комплекте. Пятнадцать SLR, пять М16, два L7A2, два огнемета М202, два 51-миллиметровых миномета, двадцать «браунингов» калибра 9 мм в кобурах «Лен Диксон», пять хек-лер-коховских автоматов и наконец — что совершенно добило Джеффа Эриксона — снайперская винтовка L96F1 с телескопическим прицелом 6X42 фирмы «Шмидт и Бендер».
То, как он нянчился с ней, раздражало Паркера, который был все еще зол на Диту.
— Хватит облизывать эту хрень. Это всего лишь винтовка.
Джефф глянул на него сузившимися блестящими глазами.
— Это маленькое чудо особо точной инженерии. В основе своей она очень проста, как все неавтоматическое оружие, но облагороженное почти до совершенства. Почему я говорю «почти»? Потому что ни одно изделие человеческих рук не совершенно. Но она чертовски близка к совершенству. Я почти надеюсь, что мы, особенно я, получим возможность использовать ее — нет никакого смысла в таком оружии, если цель находится менее чем в пятистах метрах.
Паркер припомнил сторожевые вышки на кукурузных полях.
— Это можно уладить, — сказал он.
— Хорошо, — проворчал Джефф. — Далее, она совершенно новая, только с завода. Так какого дьявола он приберегал это? Я думаю, все это здесь потому, что оно снято с вооружения. И так весь комплект, хороший комплект, уверяю тебя, был заменен, и вот так это просочилось на тот рынок, который доступен Ф.-К. Но не эта штука.
Паркер пожал плечами, не в силах объяснить ему происхождение винтовки. Он не знал, что некий нефтяной шейх купил ее для охоты на горных львов и затем продал, когда кто-то распустил слухи про него.
В третьем контейнере сверху оказались два упакованных восьмиместных надувных плота «джемини». Насколько мог видеть Джефф, никаких подвесных моторов не было, только по четыре односторонних весла для каждого плота. Затем шли боеприпасы: магазины 7,62 мм, как обычных, так и трассирующих и пуль зажигательных; патроны калибра 5,56 мм для М16 в не вполне достаточном количестве; снаряды для минометов, простые и фосфорные; двадцать заправленных зажигательных ракетных обойм; парабеллумные пули для «браунингов» и хеклер-коховских автоматов. Были там еще и ранцы с пятнистым обмундированием разных размеров, и пояса с двойными магазинными подсумками слева, с компасом справа, с ножом вроде небольшого мачете и штыком и с флягами с фильтром.
— Господи, уж это-то тебе совсем не нужно проверять.
— Только сосчитать. Двадцать семь, двадцать восемь... Вот об этом-то я и думал. На самой ранней стадии вы, возможно вместе с Беннетом и Гудаллом, решили, что тридцать — это минимальное число для выполнения этой работы с минимумом потерь или вовсе без них. А теперь нас только шестнадцать. Мне не нравится это, мистер Паркер. Совсем не нравится.
— Почему нет? У нас была хорошая разведка. Аэрофотографии, внутренняя информация. Шестнадцать могут сделать это — если они стоят того, что о них говорят.
— Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду, — Джефф закашлялся, нагнувшись, чтобы поднять «браунинг», который он перекидывал из руки в руку. — В мирное время или в малой войне операции планируются и проводятся с упором на отсутствие потерь. Ваш избиратель дома не станет поощрять другого способа такой войны. Разумеется, и тут есть потери, они всегда будут, особенно если на вашей стороне янки. Но наемники, солдаты удачи... — он издал короткий смешок. — Мы идем для другого.
Паркер смотрел на Эриксона настороженно, как если бы тот был собакой, долгие годы верно служившей своему хозяину, но вдруг проявившей признаки бешенства.
— Наша торговля — проклятое дело, не так ли? Шестнадцать идут туда, четверо возвращаются. Миссия завершена, и стоила она всего шестнадцать вознаграждений и шестнадцать комплектов снаряжения. Вот как это делается...
Паркер пытался сдержать гнев и высокомерную браваду.
— Слушай, Эриксон. Финчли-Кэмден не чудовище. И вот еще что: он ценит нас как свой актив, но даже, хотя мы не состоим в штате, не как расходуемый материал, а как тех, кого он будет созывать снова и снова. Иначе он не сможет долго оставаться в этом бизнесе. Давай дальше, уже немного осталось сделать.
Но Джефф еще не соглашался.
— Конечно. Вы, Беннет, Гудалл, может быть, Смит и я, и конечно же, Джек Глеу — он хочет, чтобы мы вернулись. А остальные? Эти юнцы? Испанцы? Билл и Бен? Они — расходный материал. И близнецы Стрэхан — кто ждет их назад? Это грязный бизнес...
— Но кто-то должен им заниматься.
— Я в этом не уверен. Но всегда найдется какой-нибудь несчастный идиот, который будет в этом участвовать.
К ним подошли Франко и Дита. Дита заправила подол своей черной шелковой блузы в белые джинсы и послала англичанам воздушный поцелуй.
— Мы сейчас должны уйти, — сказал Франко. — Дуг Харви ждет нас в аэропорту.
— Почему? Что вы имеете в виду?
— У меня есть дела в Сан-Хосе, припоминаете? И мне нужна сеньорита О'Доннелл на день-другой, — в его голосе невозможно было не услышать самодовольства. — Так что мы скажем вам adios и покинем здесь. Идем, сага.
— Что делать со всем этим?
— У меня есть водитель. Он будет здесь... — Франко посмотрел на часы, громко тикающий агрегат на широком браслете из золота и платины, — в течение часа. Вы должны упаковать все это обратно в контейнеры, потому что он не должен увидеть, что он везет. Он знает, куда ехать. Вы можете отправиться вместе с ним, а можете добираться сами — возьмете машину, такси, — он пожал плечами, — как угодно. Но мы должны идти.
— Вы оставляете нас без переводчика...
— Не беспокойтесь. Сеньорита вернется к вам послезавтра, когда Харви полетит фотографировать для вас. О'кей? Ну, тогда adios.
Когда они ушли, Джефф сказал:
— Так говорят, когда не ожидают увидеть тебя снова.
— Как?
— Adios. Ну, нам лучше разобраться с оставшимся.
Шесть аптечек и шесть радиопередатчиков — последние были отдельными частями PRC319, без электроники. То, что осталось, было очень легким и практичным радиопередатчиком. Джефф удостоверился, что аптечки были составлены с учетом особенностей войны в джунглях. Он вынул клеевой экстрактор для высасывания осколков из пулевых ран.
— Я надеюсь, что если он мне понадобится, рядом найдется кто-то, кто знает, как его использовать. А шесть остальных? Нам понадобится слон, чтобы все это унести.
Паркер был сыт по горло нытьем Эриксона, равно как и многословием, хотя он полагал, что у того была реакция на стресс после убийства двух человек два дня назад. Возможно. Однако в этом не было ничего хладнокровного или излишнего. Но ради своей жизни он не мог понять почему.
Наконец они услышали шум подъезжающей машины и вышли посмотреть. В кабине было достаточно места для них двоих, и они решили возвращаться в Медио Квесо на этой машине. Водитель, тыча в часы и показывая жестами, что спать в дороге им не придется, дал понять, что они должны прибыть на место рано утром.
26
Пастбища, затем плантации сахарного тростника, бананов и кукурузы на коста-риканской стороне границы остались позади, как оладья, соскользнувшая с тарелки, коей были леса, через которые они пробивались. Впереди, как желто-коричневая змея, разворачивалась река Сан-Хуан. Слева они могли видеть огромное пространство Лаго де Никарагуа, заполнявшее западный горизонт. Справа берега Карибского моря терялись в тумане, повисшем над лесом. Лес был темным, хотя случайные лучи света выделяли яркие цвета там, где дыры в облачном покрове пропускали их. Они пересекли реку, и, глядя вниз, Паркер узнал остров, прижимающийся к северному берегу, где они остановились слишком надолго, ели и пили слишком хорошо, где Гудалл и Дита... Тут довольно неожиданно клок серого облака отделился и случайно закрыл землю внизу.
— Черт, — сказал Харви, — мы должны будем идти ниже, чем нужно, ниже, чем я хочу. Дождь сегодня слишком рано.
Несколько тяжелых капель ударило по стеклу, и он включил стеклоочиститель.
— Какая нам разница?
— Без нужной высоты мы должны сделать четыре захода вместо двух, как я надеялся...
— И? — Паркер почувствовал, что за этим есть что-то еще.
— Я думал, ты знаешь, что пять лет назад тут уже было нападение.
— Да.
— Я в нем участвовал. Распылял дефолиант. А у одного ублюдка был «стингер». Чуть не гробанул меня. Я не думаю, что они снова сделают то же самое: на этот раз я не так явно враждебен. Вот и оно.
Харви уже объяснил Паркеру, что японская система аэрофотосъемки, которую он укрепил на фюзеляже внизу, была полностью автоматической. Будучи активирована, она наводилась на землю внизу, определяла наилучшую установку диафрагмы и срабатывала через секундные интервалы, снимая на мелкозернистую стандартную армейскую негативную пленку с трехмястами шестьюдесятью кадрами.
— Все, что ты должен делать, так это бездельничать и смотреть, — заключил он.
