— Кравы… — прошептал Дариил. — Кравы наконец пришли.
Он с ужасом крутанулся на месте, когда в самом сердце укреплений легиона начались новые беспорядочные расправы над легионерами. Волна насилия докатилась даже до гигантского донжона Ванискрая, где в восходящих потоках теплого истязуемого воздуха трепетали знамена батальонов, рот и отдельных чемпионов. Всюду ужасные черные ксеноформы появлялись будто из ниоткуда. Хотя телепортация и не была до конца изучена, эта технология находила широкое применение. Даже орки смогли разработать примитивные методы телепортационного переноса, однако Дариил прежде никогда не слышал, чтобы кому-либо удавалось достигнуть столь ювелирной точности. Подобное владение варпом потрясало.
Крав-воин крадучись направился к Вестнику Железа, будто сотканная из дыма змея. У него была форма, но разум Дариил не мог ее четко зафиксировать. Темный Ангел видел лишь отдельные детали: кошмарные суставы, резкие очертания скелета с острыми углами, черная кожа, что некогда была светлой и сухой, как бумага. От крава исходил запах ржавчины, а каждое движение ксеноса сопровождалось хрустом и треском, наводившими на мысли о давимых пестом алхимика жуках.
Серворука Дариила зажужжала, ее пластины начали переворачиваться, приводя в боевую готовность многозарядное плазменное оружие, огнеметы, электро-дуговые когти — все, что потенциально могло задержать такого зверя. Тонкие шипящие ленты плазмы опалили пси-щит крава-воина, окутав его раздутым ореолом недоразвитых солнц, и в тот же самый момент Анариил рубанул по твари калибанской сталью. Казалось, будто ксенос отбил удар уже после того, как тот был нанесен, переписав события предшествующих ему полутора секунд и рукой отведя клинок в сторону. Шокированный Дариил увидел, как крав сделал пренебрежительный жест и раздавил вигилятора в его собственном доспехе.
— За Калибан! — проревел Вестник Железа и бросился вперед, поливая крава и смертельно раненного консула огнем. Дариил замахнулся топором, и сервомоторы спинной части, плакарта и наплечников добавили собственные вопли к крикам Темного Ангела, выжимавшего из доспеха все силы.
С незапамятных времен, с самой зари цивилизации в давно забытые эпохи и на протяжении бесконечных ужасов Долгой Ночи, именно огонь и клинок служили избранным оружием рыцарей, чьим делом была борьба с тьмой.
Крав увернулся, причем не просто с проворством, а со стремительностью, граничащей с предвиденьем. Щелкая суставами, ксенос поднырнул под топор Дариила и ударил ногой с призрачными когтями. Серворука оттолкнула конечность твари в сторону, а силовой топор разрубил костный каркас грудной клетки крава. Вопль ксеноса прошел мимо ушей легионера и чувствительных клеток его кожи, но отразился от примитивных ганглиев мозгового ствола и задел более сложную по строению кору головного мозга. Развернувшись всем телом, раненый крав метнул в Дариила шар разрушительной психокинетической энергии, которая с огромной силой впечатала Вестника Железа в парапет. Тут же протестующе замигала сотня систем доспеха.
Скривившись от боли, Дариил поднял голову и окинул взглядом боевые порядки своих резервных подразделений, что сражались на эспланаде. Он едва мог доверять собственному сверхчеловеческому восприятию. Спустя мгновение дальний конец дороги рассек надвое телепортационный разлом, который оказался в несколько раз крупнее всех предыдущих. Реальность вывернулась наизнанку с имплозивным хрустом, то, что было внутри, оказалось снаружи, микроскопическое с рокотом устремилось вовне и стало массивным. Нестабильный разлом сложился сам в себя, сливаясь с варпом, а затем раздался тошнотворный органический хлопок, после чего нечеловеческая, чем-то похожая на наутилоидею военная машина ступила на плиты Ванискрая.
Разум подводил Дариила.
Наружность титана порождала в голове мучительные мысли, а его размеры постоянно менялись, варьируясь от титана класса «Император» до имперского рыцаря, хотя пространство, которое занимала машина на дороге, не увеличивалось и не уменьшалось. Судя по всему, она выбирала себе те габариты, который больше всего подходили ей в определенный момент. Корпус титана поглощал огонь любого оружия, а из его внутренней части выходили многочисленные вздымающиеся конечности. У него не имелось никаких видимых систем вооружения, но Темные Ангелы падали замертво, словно их поразило оружие. Легкие легионеров переставали работать, а сердца прекращали биться. Мозги, измененные таким образом, чтобы космодесантники не испытывали страха, закорачивались под психическим давлением. Орудийные башни «Хищников» и «Малкадоров» резко повернулись к возникшей в тылу угрозе в тот же момент, как гигантские сервиторные пушки Ванискрая открыли огонь. Обрушившиеся шквалом снаряды отскакивали от изменчивой оболочки титана, не причиняя никакого вреда, а его пульсирующие щиты испускали психошоковые волны, которые, на манер ударных, расходились на два километра от своего источника, затрудняя работу мозга Дариила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Психический титан.
Вестник Железа никогда не мог даже помыслить о том, чтобы увидеть нечто столь чудовищное.
Раненый крав придавил Дариила, воспользовавшись всей мощью своего разума, и Темный Ангел закричал. Вопреки всем вероятностям и прецедентам сила Первого легиона начала давать трещину.
II
— Кравы вступили в бой, — сказал Аравейн, держа глаза полузакрытыми.
Его смертные чувства были окутаны воинственным ревом двигателей «Грозового орла». «Темный конь» планировал на высоте четыреста километров, что было значительно выше основной области полета, доступной стаям перехватчиков кравов.
— Ты уверен? — спросил Тригейн. — С поверхности планеты не приходило подтверждения.
Помимо настоятеля и Аравейна в своих откидных страховочных устройствах болталось еще девятнадцать рыцарей из внутреннего круга ордена Сандала. Все они были облачены в доспехи, вооружены. Эти воины, носившие геральдику и символику Первого, не перебрасывались шутками. От схожих братств из других орденов их выгодно отличало отсутствие соперничества и личной конкуренции. Здесь, в десантном отсеке «Темного коня», каждый рыцарь, удерживаемый скрипящим страховочным троном, был сам себе на уме и размышлял над собственным долгом в грядущей битве. Голову Тригейна, как того требовал обычай, скрывал капюшон. К доспеху настоятеля темно-зеленым воском были прикреплены бумаги с клятвами его воинов, начертанные золотыми чернилами.
Висевший в собственных страховочных канатах Аравейн повернул голову к Тригейну. Новый шлем скрывал от других рыцарей налитые кровью глаза и кислотную желчь на языке кодиция. Он не знал, чувствовали ли они психическое давление истинного крава на свой разум, но слова настоятеля заставляли Аравейна сомневаться в этом.
— Поверьте мне, настоятель. Я уверен.
Спустя мгновение в шлеме Тригейна затарахтел незащищенный вокс-канал, и десантный отсек наполнили искаженные боевые кличи Темных Ангелов на поверхности Муспела.
Старый воин помрачнел:
— Я больше не буду сомневаться в твоей интуиции, брат.
— Чувствую, она вновь даст о себе знать еще до того, как мы одержим здесь победу.
Настоятель открыл новый канал вокс-связи:
— Тригейн всем подразделениям. Приготовиться к спуску!
III
— Скорректировать курс — двести восемнадцать — сто двенадцать — двести двадцать пять. Поддерживать номинальную тягу.
Лев передал зашифрованный инфопланшет рулевой — худощавой светловолосой женщине в темно-зеленой униформе с пятнами от пота и кровавыми крапинками на одном рукаве. Она устало отдала честь и поспешила обратно к своему посту в сопровождении легионера, облаченного в полный доспех. Зеленое свечение режима виденья во тьме и полоски системы наведения не давали заметить в линзах Темного Ангела ни намека на сочувствие.
По указу Льва палубу отдали во власть мраку. Обзорные панели прикрыли варп-ставнями, поэтому в эту часть корабля, отгороженную от внешнего мира адамантием, не проникал даже свет звезд. Все терминалы, за исключением горстки критически важных, стояли выключенными, а рабочие станции, где часами трудились одни и те же смертные офицеры, создавали слабое освещение и казались в темноте зеленоватыми лужами.
