люк. Я продолжил:
«Все документы я отдал, в конце января будет ордер, так что в начале февраля сможешь въехать и начать обмен. Трехкомнатная тебе гарантирована: две однокомнатные стоят как раз трехкомнатной».
Он икнул. И потянулся обнять меня. Я похлопал его по спине.
«Сколько тебе это стоило?» – вдруг сообразил он.
«Это мое дело. Я это взял на себя, я это выполнил. А ты позови электрика и сними счетчики с каждой двери и поставь общий на всю квартиру».
«После ордера, – мрачно ответил Эрик. – Я не сумасшедший, чтобы что-то делать вперед. А после ордера и счетчики уберу, и в коридоре линолеум сниму, и пол отциклюю».
Он вышел, а я позвонил Инге и рассказал о своем визите к Лидии Андреевне.
«Хорошо, – сказала она, – все будет в порядке. Не сомневайся».
* * *
В январе, в конце двадцатых чисел, я, как мне и было сказано, набрал номер хозяйки мраморной лестницы. «Приходи завтра к трем», – почему-то тихо произнесла она. Но голос был приветливый. Хотя деньги я приготовил, но все время боялся облома. Русский человек настолько чувствует себя беспомощным перед начальством, что старается избегать по возможности общения с ним (если не приперло). Ну а те, кто лезут во власть, – о них говорить не буду. Эти уверены в своем праве делать с другими то, что они захотят, или то, что нужно. А мы как бы нежить. Вот ведь – не могу понять, как правильно употреблять это слово!
Короче, я поехал к нужному дому и к нужному часу. Я надел костюм, под пиджак свитер, куртка моя была не очень теплой, а снег уже всюду лежал как следует. Да и мело, видно было, как летал за окнами снег. Была странная погода, ветер, снег, но снег мокрый. Конверт с деньгами я положил во внутренний карман пиджака. Никогда еще в жизни я не держал в руках сразу такой суммы. Поэтому старательно делал вид, что просто фланирую по городу. Если честно, то я побаивался. Было начало девяностых, теперь эти годы называют «лихими». Но поскольку денег у нас не было, мы ничего не боялись. Только в этот раз я чувствовал себя как горе-бизнесмен, которого в любой момент могут прибить, а деньги отобрать. Да еще «контрольный поцелуй в лобик», как мы шутили по-дурацки. А вдруг хозяйка московских жилищ договорилась с какими-либо бандюками, чтобы получить деньги просто так, не давая товар. Но тут же подумал, что вряд ли. А то клиентов лишится.
Я перебежал шоссе в момент маленького просвета в движении. И как и прошлый раз, остался цел. Пробормотал: «Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом», вошел в дом и поднялся быстро на второй этаж. Она меня уже ждала. Окно все так же было плотно зашторено. А глаза ее все так же светились каким-то красноватым светом, непонятно откуда идущим.
«Принес?»
Я кивнул. Она открыла ящик письменного стола. Мне показалось, что трехголовый змей с любопытством смотрит в ее ящик. А потом уставился на меня. Лидия Андреевна достала прозрачную папку, в которой лежал ордер.
«Посмотри сначала. Посмотрел? Покажи теперь, в чем принес, – я показал толстый конверт. – А теперь подойди к шкафу, открой дверцу верхней полки и положи туда».
«Пересчитывать не будете?»
Она приложила палец к губам:
«Тсс!.. Бери ордер и шагай. Только учти, что в квартире самозахват. Кто-то из РЭУ узнал про пустую квартиру и въехал. Но пусть твой сосед предъявит ордер, тот гад тут же испарится. Кажется, армянин из приезжих. Действуй».
Она скосила глаза на шкаф, в который я положил конверт. Но никакого движения в ту сторону не сделала. Мол, абсолютно доверяю.
Пораженный такой широтой души, я улыбнулся в ответ, как мог благодарнее, и вдруг заметил за ее спиной на стене картину, изображающую какую-то фольклорную женщину – не то русалку, не то духа дерева.
Правда, вспомнил тут же Пушкина:
Там чудеса, там леший бродит,Русалка на ветвях сидит.
Но это все же была не русалка, но кто-то из древесных волшебниц. Волшебниц, которым подвластен весь низший мир.
«Это Навка», – пояснила хозяйка.
Чем-то неуловимо эта Навка напоминала хозяйку кабинета. Только в молодости. Хотя девушка из дерева, скорее всего, хапугой не была. Я растерянно вышел, спустился по мраморной лестнице мимо цапель, сел в трамвай и поехал домой, где молча, но с торжеством показал жене ордер.
Она тихо поцеловала меня в щеку. Кажется, мечты об отдельной квартире обретали вполне реальные черты.
«Эрик дома?» – спросил я Кларину.
Я не мог стереть с лица самодовольную улыбку. Все же мама зря за меня боялась. Когда я женился на Кларине и оставил семейную квартиру первой жене и сыну (родители уже давно переехали в кооператив, оставив мне квартиру, полученную еще дедом-профессором), тревожная мама говорила многажды, что я совершаю непростительную ошибку, что у нас в стране человек без своего жилья очень быстро становится никем, почти нежитью. А я выбрался из коммуналки! Сегодняшний ордер – это событие, подтверждающее мою правоту, что не побоялся уйти в никуда ради любимой женщины. Это вроде золотого ключика, который черепаха Тортилла дала Буратино.
«Эрика нет, – ответила жена. – Ты передохни, пойдем пообедаем, покормлю тебя. Мы с Сашкой уже поели. Прости, тебя не дождались. Но уж больно она канючила, что есть хочет, все себя по пузу гладила и причитала, что животиночка у нее совсем пустая».
Я согласно кивнул, но вначале зашел в свой кабинет – спрятать ордер в стол. Подошел к стене, посмотрел на фотопортрет деда. И тут с горечью подумал, что фотографии родителей нет, что ее куда-то засунул младший брат, так фото и пропало. Я посмотрел мельком на деда, он вроде смотрел не хмуро, как всегда, взгляд просветлел и был ободряющ. И тут я услышал, как открывается входная дверь, и услышал голос Эрика. Я словно притягивал этого ведьмака.
Самозахват и его автор
Эрик из коридора сразу прошел к Эрнесту – проведать отца. Я следом, зажав в руке ордер. И сказал в его тональности:
«Наливай! Вот ордер! Дальше твоя работа. Я свою выполнил с опережением графика. Ты все занят был, – съязвил я. – Но теперь уж будь любезен, действуй».
«А что делать?»
«Там какой-то самозахват квартиры. Говорят, мужик из РЭУ. Но у тебя реальный ордер, так что можешь самозахватчика гнать в шею. Сумеешь? – спросил я, вдруг засомневавшись. – Ты же крупный мужик».
Эрик вдруг преобразился, лицо его стало абсолютно бандитским, как бандитов изображают в кино. Он выдохнул:
«Да я ему горло вырву, пусть попробует остаться! Ты не сомневайся!»
Он налил три рюмки:
«За удачу! Все, отец, скоро перевезу тебя на твою квартиру! А там посмотрим!»
«Чего смотреть-то? – сказал Эрнест Яковлевич. – Наконец поживу себе хозяином.
