на стену с наскока не взойти, решили напугать защитников крепости оружием метательным. Пустили в ход собранные прямо под стенами катапульты. Осадных машин крестоносцы построили множество, трудились не покладая рук.
Пока тевтоны из своих катапульт постреливали, не причиняя при этом, однако, защитникам особого вреда, русские ночью, под покровом тьмы, отворили тесовые ворота и выпустили из города две группы ратников, которые все эти боевые машины сожгли. Включая бревенчатую осадную башню, выстроенную из огромных деревьев, которую меченосцы постепенно двигали к крепости.
Не из боязни, а для порядку. Вячко сразу дал понять крыжакам, что, даже, несмотря на то что их мало, за ним стоит сила, которая может наказать в любой момент. Только зазевайся.
— Пощ-щупали! — радостно потирая руки, говорили между собою гридни Юрьева.
Тогда немцы сами попробовали напасть ночью, но снова вышла неудача. Попробовали даже вырыть подкоп, над которым день и ночь трудилась половина войска, одни копали, другие относили землю. Они рыли так активно, что любая землеройка позавидовала бы их упорству, но и этот титанический труд не дал ничего.
Нашла коса на камень. Теперь столкновения не утихали ни днем, ни ночью. Днём немцы забрасывали в город горшки с горящей смолой, а по ночам в ход шло психологическое давление — тевтоны били в литавры, играли на дудках и других музыкальных инструментах, поднимая невозможный шум, ливы и лэтты кричали, ударяя мечами о щиты, не давали отдыхать Юрьевскому гарнизону, создавая ему невыносимые жизненные условия. В ответ русские играли на своих инструментах и кричали непотребства. Потянулись бесконечной чередой дни и ночи, когда ратникам удавалось вздремнуть лишь урывками и нельзя было даже снять доспехи… А больше немцам ничего не оставалось. Оставалось перестреливаться потихоньку, в надежде на счастливый случай или непредвиденные обстоятельства, что иногда одно и то же. Ничего другого ни одна из противоборствующих сторон не могла предложить.
Начало было нехорошее, и в головы пилигримов стали всё чаще приходить мысли о том, как бы не закончилось ещё хуже.
Система дала сбой. Оказалось, что и один в поле воин, если он такой, как Вячко. Немцам было не понять причин его упрямства, только затылки скребли. И какой в этом геройстве смысл? Выпускаем, так выходи, и жизнь и честь сохранишь… Если получится. Но упрямый русский стоял на своём, видимо всё ещё надеясь на помощь со стороны новгородцев.
Так прошло две недели. Результат по-прежнему был нулевым. Единственное, чего магистру удалось добиться, так это того, что осаждавшие утомились не меньше осаждённых. А подводя баланс, это сложно засчитать себе за плюс.
В лагере меченосцев зрели проблемы. Две недели ещё ладно, ещё куда ни шло. На многие крепости и поселения уходило столько времени, укладываясь в режим. Но больше. Горожане и купцы, уже забыв о том, что Вячко их наипервейший враг, мечтали отправиться домой. Дома копились дела, которые кроме них никто делать не будет, и убытки, в случае чего, никто не покроет. Тут уже своё, близкое к телу начинает вступать в противоречие с общественным, призывая искать изъяны в действиях руководства и неприкрыто роптать и сетовать. Ливы и лэтты тоже надеялись быстрее покинуть лагерь. Надо было собирать урожай, а большинство крепких и боеспособных мужчин долбило мечами по щитам под Юрьевом. А если, пользуясь их долгим отсутствием, кто-то из недружелюбных соседей заглянет на огонёк? Даже пилигримы впали в уныние. Унылое завывание ветра и нарастающий шум осенних дождей всё чаще напоминали им, что ничего хорошего может уже и не случиться. Ещё немного и погода разгуляется так, что придётся сворачивать поход. И подвиг свой им здесь уже не совершить.
Только «Братья Христова воинства» не теряли надежды, их пока удерживала привычная орденская дисциплина.
Немцам совсем не хотелось затягивать осаду, они опасались не только ухудшения погоды, но и новгородских полков, которые были для них куда опаснее любой погоды. А если задержаться под стенами негостеприимного Юрьева надолго, то они рано или поздно придут, положив конец их стараниям и прокладывая путь их унижению. Перспектива не из весёлых.
Страх перед этими полками был настолько велик, что при первом же известии о приближении русского войска крестоносцы заметались по лагерю, дыша учащённо и шумно. Ливы и лэтты возбуждённо галдели, хватались за оружие, орали друг на друга и были совершенно чужды всякой дисциплине, пыхтя и отдуваясь, они густой толпой валили в строй. Магистр трясся на грани удара. Собравшись воедино, войска тут же отошли от замка и, в ожидании врага, выстроились в боевой порядок под проливным дождём на раскисшем от стоячей воды соседнем поле. А с неба, будто бы нарочно, холодная вода льёт как из ведра, стараясь смыть с белых плащей красные кресты, и укрыться от неё негде. Погодка выдалась как специально чёрт послал. А они стояли, терпели и ждали. Так простояли они почти сутки, до тех самых пор, пока не осознали, что слух оказался ложным. Сырые, голодные, злые и раздражённые, одним словом, обманутые они вернулись в свой лагерь.
Кстати, а что же в это время делали новгородцы, которых ждали под стенами Юрьева? Вместо того чтобы собрать войска и спешить на помощь осажденному Юрьеву, новгородцы занимались любимым делом, предавались прениям. Вот как это описано в труде В.Н. Татищева: «Но поскольку у новгородцев с князем было несогласие и между собою распри великие, не могли о помощи Юрьеву согласиться и оказать, как того требовалось». Вот и весь сказ.
Но вернёмся к Юрьеву. Через месяц мучений меченосцы вынуждены были признать, что они в своей осаде не продвинулись ни на грамм. Успех по-прежнему далёк, как и в самом начале.
Когда сделать ничего нельзя и все приложенные усилия напрасны, нужно договариваться, хоть это и унизительно. Вновь отправили парламентёров.
Из лагеря меченосцев вышла небольшая группа безоружных людей в белых плащах. Приближаясь к воротам замка, они начали размахивать белой тряпкой и орать, привлекая к себе внимание:
— Русские, не стреляйте, мы парламентёры с предложением. Гарантируем свободу и возвращение домой.
Из-за стен хохочут в ответ и кричат, что нефиг им здесь ловить. Голос не надрывайте, только ангину схватите, и разбавляют все эти советы ругательствами, из которых некоторые за время своего нахождения в Прибалтике они уже научились понимать.
Но переговорщики проявили настойчивость.
Послать послов дело нехитрое, но раз так упрямо хотят поговорить, то отчего же и нет. Выслушать, даже врага, завсегда можно.
В этот раз пришли немцы немолодые, с сединой в редких волосах, через которую просвечивала розовая кожа черепов, больше похожие на
