и из машины выплыла шикарная девица, похожая на переросшую говорящую куклу: такие же круглые голубые глаза, такие же пухлые губки, такое же бессмысленное выражение лица.
Говорящая кукла огляделась, надула губки и проговорила, растягивая слова:
— Но ты же говори-ил, что эта кварти-ира в золотом треуго-ольнике, а тут како-ой-то бомжатник!
— Что ты, Алиночка, — проворковал толстяк, — это не бомжатник, это самый что ни на есть исторический центр! Тут буквально в соседнем доме живет Опупеева!
— Опупе-ева? — с сомнением переспросила кукла. — Ну, если Опупеева, тогда ладно!
Теперь уже сам толстяк огляделся, посмотрел на список квартир у двери подъезда, нахмурился и обратился ко мне:
— Девушка, вы ведь, наверное, здесь живете?
Я ответила невнятным звуком, который можно было трактовать как согласие.
— Так вы не скажете, где здесь двенадцатая квартира?
Двенадцатая — это именно та квартира, которую снимал коуч Леонид. Та квартира, в которую я только что отправила Митю.
Этот толстяк со своей куклой явно приехал, чтобы ее снять, — и он может помешать нашим планам.
Я решила отвлечь его хоть ненадолго и с умным видом сообщила:
— Двенадцатая — она с другой стороны дома. Там будет арка, вы в нее пройдете, найдете второй двор, там и будет двенадцатая. Подъезд в дальнем углу…
— Ну до чего здесь все запутано! — проворчал толстяк.
— Я же говорю — бомжатник! — подхватила говорящая кукла. — Мы же не пойдем туда пешком?
— Но это же рядом, буквально несколько шагов… и там может не быть парковки…
— Нет уж, пешком я не согласна!
Они снова сели в машину и уехали в указанном мною направлении, я же достала телефон и отстукала Мите сообщение:
«Срочно закругляйся! Появились конкуренты! Я их отвлекла, но ненадолго».
Дмитрий вслед за дамой в фиолетовом обошел квартиру.
Он отметил две вещи: во-первых, квартира была тщательно прибрана; во-вторых, в ней не осталось и следа от подозрительного коуча. Бесследно исчезли все африканские маски, шкуры диких животных и прочие экзотические предметы. Вместо них всюду была пошловатая и помпезная современная мебель.
— Чистенько, — проговорил Дмитрий, когда осмотр подошел к концу. — Кристиночке понравится.
— Это само собой. Какой же женщине не понравится, когда все чистенько. Я уж убирала, убирала…
— Ну, тогда мы договоримся… Если в цене сойдемся, конечно.
— Да я много не возьму! — заторопилась хозяйка. — Василий Васильевич ведь говорил, наверно…
В это время телефон Дмитрия тревожно пискнул. Он достал его из кармана и прочел сообщение Полины.
Посерьезнев, сообщил хозяйке:
— Это Кристина. Говорит, что готова, и просит забрать ее из парикмахерской.
— А как же…
— Вот заберу ее, и мы снова приедем. Пускай она тоже посмотрит.
Дмитрий направился к двери, по дороге сделав «козу» хозяйскому песику. Тот громко зарычал, оскалился и даже попытался укусить Дмитрия за палец.
— Надо же, какой сердитый!
— Да что вы, что вы, это он играет так… Он вообще-то безобидный…
Песик снова рыкнул и дал понять Дмитрию, что видит его насквозь. И что в этой квартире ему не жить.
«Не больно-то и хотелось…» — подумал в ответ Митя.
Тут он заметил возле двери пакет с мусором.
Хозяйка перехватила его взгляд и залебезила:
— Вот, не успела вынести… буквально на пять минут припозднилась…
Дмитрий вспомнил многочисленные детективы и поднял пакет:
— Да вы не волнуйтесь, я выброшу! Мне не трудно, по пути…
— Ах, спасибо… — расплылась она в улыбке, хотя песик рыкнул, чтобы она не доверяла этому типу, он жулик.
Дмитрий поспешил вниз по лестнице.
На полпути ему повстречался лысый толстяк в итальянском костюме, за которым, ворча, поднималась девица кукольной внешности.
— Еще и лифта нет, — сетовала эта девица, — долго нам еще на этот Эверест карабкаться?
— Еще один этаж…
— И опять тебя обманули! Зря только дом объезжали, двенадцатая квартира не там оказалась! Уж больно ты доверчивый!
Дмитрий не расслышал ответ толстяка, он выскочил из дома и прямо перед подъездом столкнулся с Полиной.
Дмитрий вышел из подъезда с черным мусорным мешком в руке.
— Слава богу, ты с ними разминулся! — проговорила я. — А то я уже хотела идти к тебе на помощь! А что это у тебя в руках?
— Мусор из квартиры коуча.
— И зачем это?
— Ну, знаешь, в разных детективах всегда в мусоре находят ценные улики. В квартире все тщательно прибрано, так я подумал, может, в мусоре что-нибудь найдем.
— А что, это мысль.
— Только вот я не знаю, где бы этот мусор разобрать. Не нести же его домой…
Тут мы увидели в углу двора мусорный контейнер.
Переглянулись, подошли к контейнеру и высыпали на асфальт перед ним содержимое мешка, при этом я оглянулась на окна квартир. Все окна были закрыты, похоже, что жильцам не было до нас никакого дела.
Только мы приступили к обследованию мешка, как рядом с нами возник колоритный бомж. Он был одет в черный продранный бушлат, под которым виднелась тельняшка. В довершение этого комплекта на шее бомжа красовался галстук-бабочка.
— Это что же я вижу?! — воскликнул бомж звучным басом. — Я вижу вопиющее нарушение имущественных прав!
— Каких прав? — удивленно переспросила я.
— Имущественных! — повторил он, подняв палец. — Не судите по внешности, я в свое время окончил юридический колледж и твердо знаю свои права!
— При чем тут права?
— А при том, что я обладаю исключительными правами на мусор в этом дворе. Эти права утверждены общим собранием бомжей района. Так что проваливайте отсюда, пока я не перешел к насильственным методам убеждения…
— Зачем насильственным? Не нужно к насильственным! Мы на ваши права не покушаемся, это наш собственный мусор, и мы хотим его перебрать, потому как случайно выбросили в него важную записку…
— Ваш или не ваш — это уже не имеет значения. Если мусор попал на помойку — он тем самым перешел под мою юрисдикцию и я имею на него полное и неотъемлемое право!
Голос у бомжа и так был громкий, а тут он заговорил просто оперным басом. Где-то наверху стукнуло окно.
— Хорошо, — перебил бомжа Дмитрий. — В какую сумму вы, коллега, оцениваете свое право на этот мусор?
— Права не продаются! — горделиво произнес бомж. — Но я могу передать вам это право во временное пользование за весьма умеренную цену…
— Вот-вот, и я об этом! И еще раз спрашиваю: в какую сумму вы оцениваете эту временную передачу прав?
— В десять тысяч.
— Коллега, возьмите себя в руки! Десять тысяч за право проверить содержимое мусорного пакета?
— Права бесценны!
— А если все же подумать?
— Ну ладно, исключительно по доброте душевной — пусть будет тысяча! Хотя это и унизительно.
