– Ты хочешь сделать из них заклинателей воды, Киан, – сказал отец, и Огненный, помедлив, кивнул.
Так у Киана появилось семеро учеников, старшим из которых был я. Он многому нас научил: он рассказывал о далеких землях и обычаях, о том, сколько непознанного есть в мире, и как прикоснуться к сокрытым его сторонам. Мы узнали о том, что движет духами и о том, как защищаться от незримого даже для них влияния. Мы научились читать потоки силы в земле и предсказывать погоду, возводить неощутимые обереги и накладывать особые чары на предметы.
Тогда же мы поняли причину того, что казалось нам странным во время постройки мэнса, и узнали, как он вообще был создан. Тонкое искусство Киана превратило место Воздушной силы в место Водной – не зря он лил воду и двигался там подобно ей, и не зря Белый Поток каждый день осенял долину мощью своей стихии… а ведь были и сотни других, скрытых от наших глаз, дел. Но теперь Воздух перешел в Воду, и диск черного нефрита творил ее, извлекая из других стихий.
Мы стали заклинателями духов и зачарователями, погодными шаманами и чтецами драконьих линий. Всех таких людей вы называете словом «тауматург»; Киан им тоже пользовался.
Я помню один наш с ним разговор, когда у дашараги был праздник. Он длился до самой ночи, и мы с Кианом, удалившись на песчаный холм рядом, сидели с бутылью вина и чашами под звездным куполом. Рядом со мной стояла сумка, которую я принес из своего шатра.
Мы говорили о пустыне и далеких странах; но Киан, закончив очередной рассказ, поглядел на меня и сказал с улыбкой:
– Ты хочешь что-то спросить, Джасуф.
– Да, – сказал я, глядя в звездное небо. – Мы считали вас врагами – но вы, люди Алой Земли, принесли нам дар немыслимой цены. Почему же вы так поступили?
Я знал, что Киан ответит правду. Он не раз говорил о том, что принадлежащие его стихии способны кого угодно обмануть жаркими речами, но сам ан-Сентар был подобен солнцу – иногда безжалостному, но никогда лживому.
– По разным причинам, – задумчиво сказал он через несколько мгновений. – Не буду утверждать, что Империей двигало желание помочь дашараги. Нет, нам нужна была опора в этих краях, и было решено, что лучше получить помощь племен, чем стараться держать их в узде. Именно потому был одобрен мой проект, и мне выделили все средства для возведения мэнса.
– Но ты же задумал его до этого? – уточнил я.
– Да, – улыбнулся Киан, – это был великолепный эксперимент. Я уверен, что он войдет в историю современной геомантии и магической архитектуры. Не обманись, Джасуф – на вашем месте могло оказаться любое другое племя.
– Твои слова звучат так, будто ты не желаешь показаться нам другом, – заметил я, – или представить друзьями собственный народ.
Киан пожал плечами.
– У тебя острый и цепкий ум, а я не умею обманывать. Да и считаю, что правдивый завоеватель лучше ложного союзника. Будет меньше ошибок, если наши народы станут видеть друг друга по-настоящему.
Я сплел пальцы на затылке и, откинувшись назад, упал в мягкий песок. Звезды сияли надо мной – их было столько же, сколько песчинок.
– Скажи ты, что придумал мэнс для дашараги, – медленно произнес я, – и я бы назвал тебя другом племени. Но ты сказал, что мог даровать оазис любому племени – и потому я назову тебя другом пустыни.
Сын Драконов посмотрел на меня с удивлением, потом усмехнулся и погрузил пальцы в песок.
– Не могу сказать, что я по-настоящему понимаю твой народ, Джасуф. Но мне приятно быть с ним.
Я кивнул, а затем развязал тесьму своей сумки и достал оттуда четыре предмета: бутыль с чистейшей водой и три чаши; одна из них была крупнее других, и внутри нее рисунки отмечали высоту.
Взяв бутыль, я наполнил большую чашу водой, следя, чтобы она дошла точно до изображения листа. Разлил по меньшим чашам; сперва вода опустилась до отметки с нитью, затем – до отметки с каплей.
Киан с интересом наблюдал за тем, что я делаю; думаю, он уже знал об этом обычае. И когда я протянул ему одну чашу – он подождал, пока я не закупорю бутылку и не возьму собственный сосуд. Мы осушили их вместе, одновременно, и так же разом поставили чаши на песок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
О смысле обряда я не сказал – Огненный и сам его понял. Мы сидели и говорили до самого рассвета – мы, дракорожденный Огня и сын вождя дашараги, Ледааль Кебок Киан и Джасуф ан-Кассан иль-Хамади.
Братья по воде.
Киан уехал на родину еще через полтора года: когда оазис Драконьего Дара привлек к себе новые племена, когда здесь вознесся малый город, который ты видишь перед собой и сейчас, странник. Он сделал свое дело, увидел плоды, взошедшие из посаженных семян, и вернулся к иному долгу. К тому времени я был женат, и мой сын получил имя человека, подарившего нам воду.
Белый Поток уехал позднее: он нашел среди нас тех, кто хотел бы идти не просто вместе с Царством, но и путем Безупречной Веры, и воспитал из своих учеников могучих воинов и несокрушимых верой людей. Это нам помогло, когда у Драконьего Дара появился свой бог; мы хорошо понимаем друг друга и знаем, что обязаны делать и люди, и духи.
Монах не вернулся, а вот Киан приезжал еще трижды, говоря, что его роду интересно то, что здесь происходит. Сейчас он живет ближе к крупным владениям Царства и управляет какой-то их частью.
Он будет заниматься своим делом еще долго. Я помню о сроке жизни детей Драконов и знаю, что Киан переживет меня, что он будет творить новые чудеса стихий еще века после того, как кости Джасуфа ан-Кассана истлеют в песках. Я желаю ему этого.
Вот почему дашараги воюют ради Царства и приходят на помощь его владениям, призывая с собой союзные племена. Мы не считаем Алую Землю нашим товарищем – но мы с Царством смотрим друг на друга открытыми глазами. Они дали нам то, за что не стыдно платить во веки веков… благо и дар этот пребудет таким же вечным.
Теперь ты понимаешь, почему мы живем здесь и живем именно так, чужеземец. Позволь мне сказать еще кое-что.
Я не знаю, кто ты на самом деле, странник, но мне ведомо – ты ищешь союзников против Царства. Ты не найдешь их здесь. Ступай обратно в пески; знай, что когда ты пришел, быстрый сокол отправился с посланием к одному из наших племен, и даже если ты поднимешь против нас сияющий меч, то о тебе узнают дети стихий.
Ступай, странник. Ты спрашивал, почему мы живем так – я ответил. Люди Алой Земли принесли нам воду; за нее в пустыне платят кровью. Мы платим. Таковы наши заветы, и такими они останутся: пока течет вода, течет и кровь в наших жилах.
Я вижу задумчивость в твоих глазах странник: ты размышляешь, что с уходом воды кончится и власть Царства над нами. Но подумай – можешь ли ты сокрушить мэнс и лишить нас живительного потока? Станешь ли?
Скажи «нет» – и иди с миром, ищи союзников в иных местах.
Скажи «да» – и тебе придется убить всех дашараги, чтобы уйти отсюда живым.
Выбор за тобой, странник. Помни – вода из источника и кровь из жил струятся по песку совершенно одинаково.
Пустыня не делает различий.
21.01.2013 – 10.02.2013
Утро драконов
Одна за другой пластины тяжелого металла ложатся на серую ткань поддоспешника, скрывая ее под сияющей белизной брони. Келварин Север любит облачаться в доспех медленно, когда на это есть время; минуты, за которые тело покрывается броней, для него сродни молитве.
Чистейший белый нефрит кажется невесомым – ведь он дракорожденный, Возвышенный Аспекта Земли, и это его металл, неспособный утомить, сколь бы тяжелую броню он не надел. Рядом своего часа ждет сияющая тем же спокойным внутренним светом исполинская секира – Коготь Скал, любимое оружие, обретающее в его руках сокрушительную невесомость.
Север выпрямляется и проводит рукой по гладкой поверхности доспеха. Поворачивает голову – легкая вибрация земли для него столь же красноречива, что и звуки для других. Улыбаясь, произносит:
– Дочь.
Маленькая фигурка выступает из-за массивной колонны; семилетняя девочка в просторном платье, вышитом алыми и золотыми нитями. Север смотрит на дочь с высоты своего роста и, как всегда, задумывается о смешении черт родителей в ее лице. У нее волосы и грация матери, но его глаза… и, похоже, его характер.
