– Ты куда, рыжий клоун? – провозгласил тот, хватая Максима за шкирку. – Бежать надумал? Тебе в этом вот направлении!
Студенту не оставалось ничего иного, как позволить насильно препроводить себя к искомому дому. Дверь квартиры на втором этаже была металлическая, тип позвонил трижды, и раздался щелчок открываемого замка.
На пороге их встретила Яна.
– Вот и мы! – произнес тип, вталкивая дрожащего Максима в коридор. – Драпать хотел, но я его вовремя перехватил.
– Отлично! – заявила Яна и указала на зал. – Проходи, Максимка, и чувствуй себя как дома.
Сказано это было явно с насмешкой, потому что Максим дрожал как осиновый лист. Не снимая куртки, под которой была черная рубашка (она скрывала прикрепленные к телу микрофоны), Максим прошествовал в указанном направлении.
Посреди небольшой комнаты, где из мебели были стандартный мягкий гарнитур и «стенка», а окна закрывали плотные шторы, он заметил стул, а напротив него – камеру на штативе. На диване и в креслах расположились нескольких человек, которых Максим если поименно не знал, то видел в Медакадемии.
– Куртку снимай! – сказала, входя за ними в зал, Яна. – И садись туда!
Она указала на стул, что располагался напротив камеры. Максим сделал, как ему было велено, и неловко опустился на протертое сиденье.
– Итак, сейчас ты поведаешь нам обо всем, что тебе известно! – сказала Яна, становясь рядом с камерой. – В частности, о том, что Вера Кудымова не сомневалась, что в городе действует маньяк-одиночка. И что вы никогда не рассматривали версию о причастности к происходящему целой группы, в особенности студенческой группы!
Максима трясло. Он прекрасно понимал, что эти личности хотят получить от него информацию, дабы обелить себя и своих подельников. Конечно, он расскажет все, что знает, но говорить заведомую ложь он не собирался.
И вообще, он пришел сюда не для того, чтобы рассказывать, а для того, чтобы самому получить информацию.
Вернее, признательные показания.
Делая вид, что застегивает пуговицу на рубашке, Максим незаметно включил крошечный диктофон, который был примотан к бедру.
– Конечно, расскажу, – заметил он, – однако ведь вы тоже к этому каким-то образом причастны. Вы и ваша секта.
Яна прищурилась и заявила:
– А тебе это на что? Наставления нам читать, что ли, собрался? Чем хотим, тем и занимаемся! Мы никому не мешали. Ничего противозаконного не совершали.
– Ну почти! – подал голос один из гостей, и все засмеялись.
Яна обвела собравшихся взглядом, и те мгновенно смолкли. Максим понял, что она была если не новым боссом, то одним из авторитетных лиц.
– И вообще, никакая мы не секта, а всего лишь группа единомышленников, – заключила она. – Однако сейчас я включу камеру, и все заткнутся. Задавать вопросы буду я, а он – отвечать на них!
Она указала на Максима, а тот быстро вставил:
– Да, но откуда в вашем распоряжении появилась тогда вторая нога жертвы?
– От верблюда! – отрезала Яна, копошась с камерой. – Учти, рыжий клоун, спрашивать – моя прерогатива. А твоя задача – отвечать на все с чувством, с толком, с расстановкой. И ничего такого про секту лишнего не вякать. Иначе…
Она кивнула на типов, которые, задрав ноги, потягивали на диване пиво. Яна поправила штатив и, включив камеру, произнесла:
– Итак, представься!
Максим жалобно произнес:
– Меня зовут Максим Петров, я – студент первого курса Медакадемии и…
Допрос продлился больше часа, и когда взмокший Максим, наконец, попросил стакан воды, Яна выключила камеру и удовлетворенно произнесла:
– Ладно, дайте ему пивка!
Один из типов кинул Максиму бутылку пива, а юноша, держа ее в руках, вдруг понял, что это точно такой же сорт, которым потчевал его тогда бородатый маньяк. Жажда мгновенно прошла.
– А воды… Воды у вас нет? – произнес он, и компания снова загоготала.
– Иди из-под крана лакай! – ответил кто-то, и Максим, неуклюже поднявшись, поплелся в ванную. Там, напившись воды с привкусом ржавчины из-под крана, он расстегнул рубашку, так как почувствовал, что приклеенные к телу микрофоны из-за обильного потоотделения начали отлипать.
Он как раз старательно прилеплял нашлепки на новые места, когда дверь в ванную распахнулась, и появился один из типов. Максим быстро запахнул рубашку и на всякий случай включил диктофон.
– Ты что, рыжий извращенец, тут делаешь? Себя, что ли, сам лапаешь? Ну ты даешь! – гоготнул тип. – Иди, мы тебя сто лет ждать не собираемся!
Радуясь, что тип ничего не заподозрил, Максим быстро заправился и прошествовал обратно в зал.
– Садись! – снова приказала Яна, указывая на стул, а Максим робко возразил:
– Я уже все рассказал, что знал.
Яна улыбнулась и, трепеща ресницами, сказала:
– А теперь расскажешь то, чего не знаешь! Сейчас объясню тебе, что ты будешь говорить на камеру, ясно?
Максим ошарашенно произнес:
– Нет, врать я не буду.
Около него тотчас возникли два накачанных типа, и Максим понял, что сопротивление бесполезно.
– Скажешь все, что нам надо, иначе ты не покинешь эту квартиру. Во всяком случае, живым, – мелодично пропела Яна.
Максим внутренне усмехнулся, хотя в самом деле очень боялся. Все эти угрозы Яны записываются на диктофон, чего она, конечно же, не знала. И даже если она не поведает о секте, то на записи будут прочие фразочки, которые могут обеспечить ей и ее дружкам пребывание за казенный счет в местах не столь отдаленных.
Однако их требовалось вызвать на откровенность.
– И что мне надо говорить? – повысил он голос. – Врать на камеру, выгораживая вашего Герасименко? Вы ведь в самом деле фотографировались с трупами! И если бы только фотографировались!
Один из типов толкнул его в плечо, Максим потерял равновесие и едва не упал. Более всего он опасался, что в таком случае повредится диктофон.
– Оставь, – поморщилась Яна, – наш рыжий клоун хочет подискутировать? Что ж, изволь! Ты скажешь то, что я тебе прикажу. Иначе мы тебя убьем. Прямо здесь, на квартире! Так же, как мы уже убили нескольких нерадивых студентов!
Максим похолодел, а типы разразились грозным хохотом. Максим не знал: верить Яне или нет? Говорила ли она правду или наводила тень на плетень, желая его запугать?
– И многих вы убили? – произнес он сипло, а Яна с улыбкой ответила:
– Достаточно. Так что одним меньше, одним больше…
Новый взрыв веселья. Максим посмотрел на компанию собравшихся молодых людей. Что же, вполне возможно, что они причастны к исчезновению студентов. Например, несчастные требовались им для каких-то их непотребных ритуалов и оголтелых сексуальных оргий.
Но значит ли это, что они виновны во всех убийствах, которые имели место в городе и окрестностях?
– Зачем вы это делали? – произнес он дрожащим голосом, а Яна усмехнулась:
– Потому что мы были в состоянии это сделать, рыжий клоун! Помнишь концепцию этого рохли Родички из романа Федора Михайловича? «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Так вот, заявляю ответственно: да, имеем!
Максим не мог отделаться от ощущения, что Яна его подначивала, намеренно сгущая краски и наговаривая на себя и своих дружков. Цель была ясна – запугать его до полусмерти и заставить говорить на камеру то, о чем он в итоге горько пожалеет.
Ведь они могут заставить его признаться в убийствах, совершенных маньяком!
– Это вы всех убили? – произнес Максим, дрожа. – И вы конечности везде подбрасывали?
– Ну, не сказать, что всех, но пару или тройку. И количество жертв может увеличиться сегодня на одну, если ты не сядешь на стул и не повторишь слово в слово на камеру то, что я тебе прикажу!
Что ж, признания, которые фиксировал диктофон, были шокирующие. Как раз то, что требовалось – Максиму и правоохранительным органам.
– У меня еще вопрос, – начал Максим, но один из типов грубо толкнул его в грудь:
– Это тебе не ток-шоу! Садись и повторяй, что тебе Яна прикажет, рыжий клоун.
От удара в грудь одна из нашлепок отклеилась от кожи, потянула за собой другую, и вдруг закрепленный при помощи бинта диктофон поехал по штанине вниз. Максим запаниковал, брякнулся на стул, скрестил ноги так, чтобы поддержать падающий диктофон.
– Ты что в такой идиотской позе сидишь? – спросила Яна, а один из парней ответил:
– Потому что идиот!
Максим вымученно улыбнулся, чувствуя, что диктофон прекратил скольжение по штанине. Теперь только бы продержаться.
– Значит, так, рыжий клоун, сказать ты должен будешь следующее, – начала Яна, и в этот момент раздался звонок мобильного Максима, который у него конфисковали тотчас, как он вошел. Телефон передали Яне, которая, приняв звонок, произнесла:
– Макс сейчас очень занят и не может.
