С галетой в руках, как белка с орехом, доходяга сполз с броневика, спотыкаясь, побрел к цеху.
— Как думаешь, шмальнут в него или нет?
— Сейчас увидим, — Вадим покосился на Пульхена. — Насчет гарантий это ты серьезно?
— А почему нет? — полковник пожал плечами. — Никого из наших не зацепило. Стрелки они аховые. Больше шуму наделали.
— Ну, смотри, — Вадим глядел в спину удаляющегося парламентера и почти воочию видел, как тонкие ненадежные зубы уже кромсают подношение Пульхена. Десны, конечно, кровоточат, и по темному, заросшему фиолетовой щетиной подбородку стекает алая струйка… Он покачал головой. Черный подбородок, фиолетовая щетина, алая кровь — детская нездоровая акварель на старой бумаге…
— Нет, не дойдет, — вслух рассудил он и, привстав на броневике, хрипло прокричал: — Эй, вернись, дурила! Назад, говорю!
— Какого черта!.. — Пульхен поперхнулся. От здания ударила гулкая барабанная дробь, и пули визгливым веером прошлись над самым броневиком. Оба пригнулись.
— Ну, снайперы! Ну, дают!..
Между тем пленный продолжал двигаться шагом лунатика, только спотыкаться стал чуть чаще. Слепые очереди буравили воздух справа и слева от него, бессильные поразить жертву. Но было уже ясно, что стреляют именно в парламентера.
— Такой же доходяга небось стреляет. Свой в своего! — процедил полковник. Вадим мысленно с ним согласился. Зрение отвратительно служит оголодавшим. Впрочем, как и мышцы, не способные удержать дергающийся автомат. Можно было даже надеяться, что крашеный успеет добрести до своих прежде, чем в него попадут. Тем более, что у стрелявшего могли просто-напросто иссякнуть патроны.
Увы, они не иссякли, и чуда не произошло. Одна из очередей переломила парламентера пополам, с силой швырнула на землю. Прокатившись легкой куклой по бетону, крашеный замер без признаков жизни. Оставалось только гадать, успел он догрызть галету или нет. Как-никак — последняя мирская радость…
— Что ж, значит, атакуем, — апатично произнес полковник. Одним движением забросил сухое тренированное тело в люк и гаркнул что-то механику. Но Панчуга без того уже подавал машину назад, замысловатым зигзагом выводя ее на оперативный простор. Вадим аккуратно переместился за башню. Подставляться — пусть даже слепым пулям он не хотел.
— Засек гада! Вот он где, зараза!
В недрах броневика глухо рокотнуло, и яркий пунктирный жгут впился в фасад здания. Вадим имел возможность видеть, как крошится кирпич и вдрызг разлетаются остатки рам. А очередь продолжала рокотать, сотрясая корпус броневика, и трос, протянувшийся между машиной и целью, неустойчиво покачивался, переливая огненную смерть, нащупывая чужую жизнь, как нащупывает щупальце осьминога забившегося в нору лангуста. Пулемет смолк, и трос лопнул. Светящийся конец его унесся к разрушенным стенам.
— Десять к одному, что я его уделал! — выкрикнул полковник.
— Тогда поехали…
А через минуту они уже входили под своды цеха. Цепляя скрипучую створку, Вадим занозил руку. Изрытый пулями, дверной косяк щетинился первозданной белизны щепой. Под ногами хрустело битое стекло, плющились многочисленные гильзы. Возле скукожившегося пулеметчика — такого же чернокожего и с тем же синим хохолком на голове задерживаться не стали. Пульхен лишь щелкнул крышкой кобуры, доставая маузер. Обгоняя их, в помещение вбежала группа дружинников.
— Искать! — приказал им полковник. — Огонь открывать только в случае крайней нужды.
— А плесени, плесени-то сколько! — Вадим присвистнул. Заводские стены и впрямь покрывала жирная густая слизь. Должно быть, гриб уже давненько чувствовал себя здесь полноправным хозяином.
— Может, зря боялись? Что тут взрывать?
— Может, и зря…
— Эй, начальнички! Идите сюда!
Голос принадлежал дружиннику, успевшему скрыться за вспученными рядами перегонных колонн. Вадим с Пульхеном поспешили к нему.
Цех здесь заканчивался протянувшейся вдоль стены узкоколейкой. На рельсах стыли полуразвинченные грузоподъемники, какие-то окутанные проводами аппараты, тележки с электродвигателями. А в общем вся техника была примерно в одном состоянии. Все, что можно было унести, открутить или отломать, было унесено, откручено и отломано. Плюс немалое участие ржавчины, на которую наползла все та же грибная плесень. Далее, за грузоподъемниками, выводя, очевидно, к лабораториям, о которых поминал пленник, тянулся широкий коридор. Дружинник стоял у самого входа и стволом ППШ указывал в темноту. Пульхен достал фонарь.
— Мать честная! — На полу вповалку лежало множество тел. — А запах-то, запах!
— Да уж, запашок не ахти.
— Может, нам это?… Респираторы надеть?
— Тогда уж лучше сразу противогазы…
Крашеных насчитывалось не более десятка, и ни один из них не сделал попытки подняться при их приближении. Некоторые, как показалось Вадиму, уже не дышали. Двоих, лежащих далее всех по коридору, мучительно выворачивало наизнанку. Пол неопрятно поблескивал, в воздухе стоял острый запах рвоты. Вадим взглянул на Пульхена.
— Похоже, они что-то все-таки нашли. И разумеется, откушали. Знаешь, как в Индии собирали раньше грибы? Рвали все подряд, а после давали пробовать рабам. Если те не помирали, значит, гриб считали съедобным.
— И что?
— Несли на стол к шейху.
— Это ты к чему?
— Да так, вспомнилось.
Пульхен сердито засопел.
— Никто не просил их лезть сюда.
Взяв одного из корчившихся людей за ворот, он развернул перепачканное лицо к себе.
— Что вы здесь искали? Ты слышишь меня?
Глупо было надеяться, что крашеный что-нибудь ответит полковнику, но черные губы все-таки шевельнулись.
— Белковые синтезаторы… А там в боксах — консерваты белковой массы. Мы думали… — чернокожего человека вновь скрутило.
— Думали… — Пульхен отступил в сторону. — Чтобы думать, думалку надо иметь. Как полагаешь, это и есть их Кормчий?
— Не я… — голова отравленного замоталась. — Кормчий — все. Он первый…
— Разумеется. Хоть здесь не по-шейховски действовали.
— Легче, пожалуй, их пристрелить, — высказал мнение один из дружинников. — Вон как мучатся.
— Вот и пристрели, если такой храбрый. — Вадим прошел в конец коридора, ногой распахнул дверь. — Ага, вот он и главный цех! Тутошнее лабораторное логово.
— Однако просторненько!
— Точно. Хоть в футбол играй…
«Логово» и впрямь оказалось огромным. Зал метров этак сто на сто — со столами, аппаратурой и массой незнакомых мелочей. Кроме размеров от цеха его отличало специфическое оборудование и иное покрытие. Во всяком случае все здесь когда-то было выкрашено в белый стерильный цвет. Нынешние реалии стерильностью не отличались. От столиков и до реторт с трубчатым хитросплетением — все теперь в этом зале было покрыто гнойным грибным налетом. Рядом с передвижным рефрижератором лежало еще одно тело. И не тело даже, а труп, потому что, разбросав по полу черные руки, крашеный безучастно глядел в потолок остекляневшим взором. Мимолетно вздохнув, Вадим прошел чуть вперед и почти сразу обнаружил белковые синтезаторы. Громоздкие агрегаты, щетинившиеся обломками трубопроводов, смахивали чем-то на гигантские дизели. Рядом красовались пузатые боксы-кюветы с герметично закрывающимся верхом. В них и по сию пору покоился какой-то полупрозрачный студень. Эту самую гадость, вероятно, и приняли незванные гости за белковый консерват. Высококалорийное питание, ста граммов которого вполне хватает на двое, а то и на трое суток. То есть, может, так оно и было когда-то, но сейчас, спустя годы, консерват годился разве что для травли крыс и бродячих псов…
Морща нос, Вадим пригнулся всматриваясь в тонкие едва заметные нити белесого цвета, густо испещрившие студенистую мякоть. Гриб не терял времени даром. Он-то уж явно ничем не рисковал, для него все на свете было пищей. Разъев стенки бокса, он дотянулся микроскопическими щупальцами и сюда.
— Вадим! — голос полковника звучал тревожно. — Глянь наверх. Сдается мне, пора отсюда линять.
И Пульхен, и дружинник стояли посреди зала, задрав головы. Вадим последовал их примеру.
То, что он принял поначалу за перегонную колонну, колонной вовсе не было. Странно, что понял это он только сейчас. В самом деле, никаким процесс-крекингом здесь и не пахло. Багровой, изъязвленной массой перед ними возвышался чудовищно разросшийся гриб. Полностью облепив стеклянный свод цеха, он проплавил в нем довольно аккуратное отверстие, подобием древесного ствола спустившись к полу и здесь щупальцами-корнями разбежавшись во все стороны. Видимо, крышу он пробуравил сравнительно недавно. Пока лабораторные стены были покрыты лишь тончайшим налетом грибной слизи. К кюветам с белковой массой он еще только-только подобрался.
