и скромно сложив руки. Камайя села на кровать и засунула руку за деревянный резной каркас, нашаривая пальцами разрез в войлоке стены.
Тайник был пуст. Сердце пропустило удар, и уши закололо.
- Ищешь свои грязные тайны? - Нуун шла к ней, качая бёдрами, и остановилась в двух шагах от кровати. - Можешь не искать… Их там нет.
- Ты забрала? - прищурилась Камайя.
- Ха… Больно мне надо.
- Быстро говори, где тетрадь, воровка!
- Нуун! - тревожно воскликнула Рисэл. - Как ты можешь… Она ведь…
- Пугай других! - крикнула Нуун. - Слишком много о себе возомнила!
Камайя задрала подбородок и шагнула к ней так резко, что Нуун попятилась.
- То-то же. - Взгляд заострился, вынуждая Нуун отступить ешё на шаг. - Тинхэн! Быстро пошла наружу, зэгил таук!
Тинхэн, втянув голову, скользнула из шатра. Камайя вышла к ней и прикрыла плечи девушки полами своего плаща, протягивая ей два серебряных.
- Прости, что обозвала. Не хочу, чтобы Нуун потом сорвалась на тебя. Где моя тетрадь?
- Дерре забирал твои вещи… Нуун показала ему тайник. Спасибо, госпожа.
- Ступай, а то простынешь.
Обратная дорога в покои шла будто сквозь тяжелую толщу зеленоватой воды.
- Вирсат, где Дерре? - спросила Камайя, подозвав девушку из закутка возле уборной комнаты.
- У Туруд. Ушёл за распоряжениями насчёт гарема на сегодняшний вечер.
Слова обожгли. Как она вытерпит эти несколько дней? Она уже смирилась с тем, что ей почему-то нестерпимо больно, всё ещё больно, когда она думает обо всех этих женщинах, но каждое из этих напоминаний медленно, скрюченными пальцами, разрывало её грудь.
Маленькие зеркала мозаики очага весело отражали блики огня, пламенея между оранжевых и бирюзовых кусочков непрозрачного стекла. Во дворе слуги с факелами весело переговаривались, решая, кто кого будет подменять в дни пиров, а Камайя сидела в своём кресле, подтянув ноги и закрыв их подолом, и смотрела в огонь.
- ...И ачте, - сказал Аслэг, переступая порог, кому-то из слуг.
Камайя устало повернулась к нему.
- Зачем ты пришёл? - спросила она, одёргивая подол.
- Хотел увидеть тебя, но подумал, что ты можешь отказаться прийти ко мне. Не хочу позориться. Ты и так топчешь мою гордость при каждой встрече.
- Ты прав. Я бы не пришла. Я устала.
- Я тоже, - сказал Аслэг, пододвигая второе кресло ближе к ней. - Почему у тебя такое лицо?
- Я узнала, что одну из моих вещей забрали втайне от меня.
- Ты про свои записи? - Он проводил взглядом Тулым, которая, кланяясь, поставила перед Камайей плошку белого риса и заварник с ачте. - Дерре отдал их мне по моему приказу. Там что-то важное?
- Ты смотрел их? - спросила Камайя, прожевав пару ложек риса. - Открывал тетрадь?
- А там есть то, что я не должен увидеть? Что-то, что навредит мне?
- Нет. Ты всё равно не переведёшь. Я хочу, чтобы ты вернул её. Это моё. Там мои дорожные заметки. Я всегда записываю важные события, чтобы спустя годы вспоминать прошедшие дни. Многие девушки ведут дневники.
Аслэг налил себе ачте и сидел, осторожно сдувая пар, поднимавшийся над поверхностью, потом поставил нагревшуюся чашку на столик и подул на пальцы.
- Ты сегодня больше не будешь кидаться на меня?
- Я хочу, чтобы ты ушёл. Я не хочу видеть тебя, но у меня нет сил.
- У меня тоже. Но я хочу видеть тебя, и ты ничего не сможешь с этим сделать.
Камайя доела рис, встала и погасила все светильники, кроме трёх у двери. Она сняла шуршащий тёмно-синий халат и накинула другой, мягкий, под пристальным взглядом Аслэга умылась над тазом и почистила зубы, потом залезла под толстое одеяло на кровати и отвернулась.
- Спокойной ночи, - сказала она, глядя на росписи стены.
Аслэг хмыкнул. Чашка стукнула донышком о столик, кресло коротко скрипнуло по полу, послышался знакомый плеск воды из серебряного кувшинчика с длинным носиком, а потом и кувшинчик еле слышно звякнул о каменную столешницу умывальника. Негромко прошуршала плотная ткань, с шорохом падая на спинку кресла. Тихие шаги по коврам почти неслышно приблизились к кровати.
Аслэг забрался под одеяло, поправил подушку и повернулся к Камайе. Усталость приглушала ярость, но ничего не могла поделать с болью. Она села на постели, собирая подушки в охапку.
- Что ты делаешь? - тихо спросил Аслэг, протягивая руку. - Зачем, Камайя?
- Не хочу. Не говори со мной. - Слёзы опять душили её, и тень на полу колебалась. - Спокойной ночи.
Подушки упали у стены под окном, рассыпаясь. Она накрылась толстым расшитым покрывалом, отвернулась к стене и закрыла глаза.
Жемчужно-розовый рассвет наполнял рассеянным светом комнату. Камайя поёрзала, прижимая руку к правому боку, где чесалась заживающая рана. Аслэг спал с приоткрытым ртом. Она рисовала его по памяти, губы и профиль, густые чёрные брови и этот маленький шрам под правой, похожий на оспину, ближе к виску, а ещё пальцы, которые лежали сейчас на подушке, у щеки. Его волосы не путались, они будто стекали плотным потоком,
