— Но откуда у вас такое старое устройство? Вы нашли его в библиотеке?
— Да, в библиотеке…
Ощущение растеряности не оставляло меня. Всё время казалось, что я упускаю что-то важное. Зачем Эгмон дал мне мемораре? Что он хочет показать? Похоже, что запись создавалась в спешке, иначе какова причина столь большого количества остаточных эмоций? С другой стороны, что-то мне подсказывает, что многолик всё делает неспроста, и даже такая манера подачи материала имеет свою тайную цель.
Я заперлась в комнате, разулась и устроилась поудобнее на кровати. Ну что, поехали!
Похоже, что проигрывание записи возобновилось с того момента, где я сняла мемораре, или даже позже. В этот раз я оказалась верхом на мобильной единице, иначе её назвать было затруднительно, так как непонятно было даже её основное назначение. Наша колонна медленно тащилась куда-то по всё той же пустынной местности. Уже знакомое матовое мерцание разливалось по небу где-то впереди. Похоже, мы уходили из этого мира. Я обернуласьлся. Командный холм был уже далеко, ничего не рассмотреть, но во мне жило чужое знание: там стоит одинокая фигура и смотрит нам вслед. Ждёт, когда мы все покинем этот мир. Чтобы сделать что-то ужасное. Навязчивое ощущение надвигающейся катастрофы не отпускало.
Всё исчезло в матовом сиянии пространственного перехода.
Запись закончилась. Какая-то фигня. Немного потыкавшись, я нашла как её перематывать, и пересмотрела несколько раз. Всё равно ничего не понятно. Хотя, новая сторона характера Ненаша несколько пугала. То есть, я знала, что он есть и такой тоже, но пока не столкнулась 'лицом к лицу'… Это как с камнем: смотришь на него и думаешь 'он весит пять килограмм'; берёшь его в руки, и ощущаешь эти пять килограмм. Большая разница, не правда ли?
Я обратила внимание на рассыпающиеся обрывки в самом начале записи. Немного потренировавшись, мне удалось остановить воспоминание в нужном месте. Сквозь холм и тропу наверх проступали очертания чьего-то кабинета: полки книг, лампа и человек за большим письменным столом. Похоже, это как раз одно из ассоциативных воспоминаний, о которых говорила Клеоаг. Как бы мне его выцепить получше?
— Его нужно убрать, — вдруг сказал человек за столом. Как и всякий альп, он был светловолос и голубоглаз. Глубокие морщины выдавали почтенный возраст, а богатое одеяние — почётный пост. Я сидела напротив, и задумчиво грела в ладонях бокал с каким-то густым тёмным напитком. — Если он окончательно разгромит ракшасов, нам конец.
— Тебе легко это сказать, — наконец, задумчиво произнесла я голосом Эгмона. — Но как ты себе это представляешь?
— Меня не интересует практическая сторона дела — важен результат.
— Но ещё никто, никто и никогда, слышишь, не свергал главу клана! Как ты себе это вообще представляешь?! Я не могу взять такой грех на душу — убить его! Да и невозможно это. Рождённый сгореть в пламени вулкана не может умереть иначе.
— Не знаю, проверни как-то! — альп зло хрустнул костяшками пальцев. — Иначе мы всё потеряем!
— Я знаю темницу кршников на окраине миров, — тяжело сказала я. — Вынеси ему приговор, заключение на тысячу лет. Его никто не станет освобождать после бойни, что он устроил, об этом я позабочусь. А через тысячу лет будет уже поздно — с сумасшедшим никто не станет связываться.
Я глотала открытым ртом воздух — вина и безысходность так давили на грудь, что было трудно дышать. От слёз вымокла вся подушка. Неужели Эгмон жил с этими чувствами целую тысячу лет? Я бы тронулась умом намного раньше. Это же невозможно вынести! Но зачем он показал мне? Это же самоубийство. Ведь это я освободила Ненаша. Я на его стороне. Я обязательно ему расскажу. Я отдам ему мемораре.
Я поспешно вскочила и вытерла лицо. Нужно его найти, нужно его найти как можно быстрее. Насколько я могла судить по происходящему, сигнала об открытии пространственного перехода не поступало, то есть Эгмон был где-то в этом мире, на Улле. Значит, Светоносный тоже пока что здесь.
Ненаш стоял возле переносной треноги и изучал зависшую в воздухе карту местности испещрённую различными цветными пометками. Длинная коса цвета морского песка подметала голенища сапог. Я замедлила шаг и не дойдя пары метров остановилась. Он повернулся, окинул меня взглядом с головы до ног. Пусть у него теперь совершенно другое выражение лица, спустя тысячу лет всё повторяется: он открывает мне спину, доверяет мне. Я не хочу предать его ещё раз. Похоже, восторг и страх были не единственными чувствами старого Эгмона. Просто более тонкую составляющую я не смогла тогда прочуствовать. Но не выходит ли так, что сейчас я действительно предаю его? Что я должна сделать? Что бы я сделала без раздумий ещё полгода назад и чего от меня ждут?
Стоп. Ненашу нельзя отдавать мемораре. Именно эту цель преследовал Эгмон оставляя её мне. Я разрушу его коварный план.
— Ты знаешь, кто заточил тебя в темницу? — спросила я вместо того, чтобы проятнуть ему прозрачную пластинку. Было видно, что Ненаш слегка опешил от такого неожиданного вопроса.
— Нет, — немного растеряно ответил он. — Разве сейчас это так важно?
— Расскажи, как это произошло.
— Но…
— Пожалуйста.
— Ладно, — он провёл рукой по волосам выигрывая секунды, чтобы подобрать слова. — Это было во время войны…
— С ракшасами.
— Да, — было явно видно, что Ненаш не хочет говорить об этом, но прямо отказать он тоже по какой-то причине не может. Я решила пойти навстречу:
— Что ты должен был сделать, когда войска отступили через пространственный переход?
Ох, стоило начать этот разговор уже только ради того, чтобы увидеть такое неподдельное изумление на его лице.
— Откуда ты…
— Что ты должен был сделать?
— Молот ведьм. Я собирался уничтожить тот мир, — он опустил глаза избегая встречаться со мной взглядом.
— Но?
— Я не знаю. Я помню только как начал плести заклинание. Возможно, что-то пошло не так. А пришёл в себя уже в цепях. Калейка говорит, что я их тогда крепко тряхнул, но Молот ведьм не развернулся в полной мере и исказил лишь сравнительно небольшой участок пространства.
— То есть, ты собирался…
— Это был ненаселённый мир! Специально выделенный для боевых действий! — вскинулся Ненаш. — Если бы я унчитожил ту планету, моральный дух оставшихся войск ракшасов был бы окончательно подорван, и нам бы удалось завершить войну с малыми потерями. До конца оставалось совсем немного!
Он отвернулся. Пусть прошло больше тысячи лет, но воспоминания в его памяти были ещё слишком свежи. Наверное, мне стоило закричать на него, потопать ногами. Просто разозлиться в конце концов. Мне всё ещё хотелось верить, что цель никогда не оправдывает средства, и что спасение сколь угодно большого количества человеческих жизней не заменит гибели целого мира.
