– Я думаю, что причину этого ты знаешь – защита нашей веры, – повышая тон, ответил Абдульмуталь.
– О да…
– Говори, дорогой друг, – смягчился гость.
– Это тоже защита нашей веры… Чем больше порошка мы доставим в Россию, тем хуже России. Почему сейчас в сражениях предпочитают не убивать солдат противника, – Узтемир заговорил как бывший служащий госбезопасности, – а только ранить?
– Ну почему? Раньше наши фарисы – арабские рыцари – гордились тем, что могут одним ударом сабли располовинить врага.
– А теперь тактически признано правильным только повреждать вражескую живую силу. Ведь среди солдат существует дружба. И если одного ранишь, другой бросится помогать товарищу. А значит, одним выстрелом выводим из поля боя двух человек.
– Ну в принципе правильно. Калека жалок и смешон.
– А когда целая страна состоит из одних калек? Чем больше в обществе наркоманов, тем больше обществу приходится за ними ухаживать и тратить свои силы. А от героина наркоман не откажется…
– Верно, – кивнул головой Абдульмуталь.
– Ну кроме того, это хороший бизнес. В Россию выгодно поставлять порошок. Здесь его грамм стоит от 20 до 40 долларов, а в России уже – от 50 до 150, в зависимости от качества. Значит, и сумму вашу, уважаемый Абдульмуталь, я увеличиваю в несколько раз. А это подготовка к новым терактам, вербовка людей, пропаганда наших взглядом и опять же защита нашей веры.
– Мудро, друг Узтемир. Но опасно – контрабанда наркотиков всегда чревата последствиями.
– У нас есть надежные каналы…
– Хорошо.
Абдульмуталь откинул покрывало. Под ним был металлический кейс.
– Бери, – сказал гость. – Это тебе.
Узтемир взял кейс, приоткрыл. Кейс был наполнен белым порошком.
– Это он?
– Высшего качества, – гордо произнес Абдульмуталь.
Узтемир поверил арабу, не стал пробовать. Закрыл кейс.
– И как же вы сюда его пронесли? Здесь…
– Да, здесь хорошая техника слежения. Но кейс у меня удивительный. Когда его чем-либо облучают, он начинает сам выдавать картинку на экраны для любопытных глаз. Сейчас он настроен на баксы. Все убеждены, что в нем сотня тысяч долларов. А сам знаешь, на этой вилле чужие деньги не тронут, но постараются сделать так, чтобы ты их сам выложил…
– Волшебный чемоданчик, – удивился Узтемир.
– Это почти суперкомпьютер и стоит бешеные деньги. Но это мой тебе подарок, в аванс не входит. Да, кстати, можешь переключить его на мужские сорочки и сверху, над товаром, их положить. Там есть клавиши, экранчик, разберешься. Только от чертовых собак этот чемоданчик не спасает. Хотя и над этим трудятся люди в наших лабораториях. Кстати, европейцы и американцы. Они предлагают синтезировать запах сучки во время течки или запах волка, чтобы сбить с толку пса… Но это в будущем. Бери подарок, дорогой друг Узтемир.
– Да, с такими умными сумками можно спокойно проникать в самолеты.
– Ты догадливый. С умными людьми приятно иметь дело.
– Шукран.
– После операции получишь еще один такой чемоданчик, наполненный тем же.
Узтемир поднялся с подушки. Поднялся и Абдульмуталь. Гость провел «пастуха» до аллеи, ведущей к беседке с сейфом. Там Узтемир забрал свое оружие, и швейцар, возникший из ниоткуда, провел его до ворот. Узтемир вручил там услужливому человеку пятидесятидолларовую купюру.
– Благодарю, – поклонился тот.
26
«Субару Трайбека» с натугой тянула за собой «уазик»-«буханку». Грунтовое шоссе пошло в гору. Десантники не хотели лишний раз маячить перед хлопководами-контрабандистами, поэтому свернули на объездную дорогу.
– Слушай, майор, – обратился Батяня к Дмитрию Васильевичу, – ну-ка побеспокой бандюка, там где-то я видел канистру.
Майор Воскобойников, который сидел на заднем сиденье, перегнулся через спинку, оттолкнул лежащего на полу автомобиля, связанного, с кляпом во рту Жанболота дотянулся до железной канистры.
– Есть там что-нибудь? – спросил Батяня.
Майор Воскобойников потряс канистру.
– На самом дне. Дай бог, чтобы литр был.
– Значит, так, если нигде не встретим селение с автозаправкой, то придется провести вечер в лесу, – сообщил Батяня.
– Этот бесконечный дефицит топлива не дает нам вырваться из этих заколдованных гор, – прокомментировала услышанное Евгения Анатольевна.
– В малонаселенной местности так всегда, – сказал майор Воскобойников.
– Вот поэтому здешнее население предпочитает передвигаться на лошадях и ослах. Были бы у нас кони, без остановки бы доскакали до города.
– Но только не я, – покачала головой Евгения Анатольевна.
– О, извините, – спохватился Батяня.
Уже давно перевалило за полдень. Дорога пошла через хвойный лес. Вдали синели ледяные пики. Солнечные лучи светлыми полосами озаряли над ними небо.
Батяня увидел съезд в лес, притормозил несколько раз, чтобы мигнуть стоп-сигналами, открыл дверцу и крикнул капитану Колесниченко, который сидел за баранкой «уазика»:
– Виталий, внимание!
Капитан Колесниченко тоже открыл дверцу.
– Что ты хочешь?
– Сейчас повернем. А на опушке организуем пикник.
– Давай, а то я проголодался.
– Это мой «японец» проголодался. Уже слопал почти все…
– Что?
– Ничего, сворачиваем.
Опушка оказался живописной: шатры елей – крыша, мягкий мох – ковер. Батяня выбрал место посуше. Собрали хворосту, развели костер. Сизый дымок ровным столбом пошел в небо. Майор Воскобойников из поваленного дерева соорудил место для сидения. Евгения Анатольевна из забранных на метеостанции продуктов приготовила ужин.
– А того будем кормить? – спросил майор Воскобойников.
– Кого?
– Моего друга… тьфу ты, зараза, – с досадой произнес Дмитрий Васильевич. – Во как в башке засело.
– Ничего, – понимающе сказал Батяня, – скоро эта гадость тебя отпустит.
– Поешь, попьешь, сходишь под елочку пару раз, и вся гадость из организма выйдет, – засмеялся капитан Колесниченко.
Евгения Анатольевна, услышав слова мужа, поднялась, пошла в «уазик».
– Вот здесь есть то, что Диме вливали в нос, – сказала она, когда вернулась к костру и продемонстрировала сумочку с красным крестом.
Она открыла ее – там ровными рядами стояли пластмассовые бутылочки с разноцветными надписями на них.
– Я слышала, как эти сволочи говорили об этом. Они думали, что я их не понимаю, но я смогла разобрать смысл.
– Вы знаете киргизский? – спросил капитан Колесниченко.
– Нет. Я немного знаю казахский.
– А это похоже?
– Ну почти.
– Собирайся, поедешь за топливом, – сказал Батяня Виталию.
– Круто, я с детства мечтал погонять на «Иж Планете Спорт».
– Вот твоя мечта и сбывается.
– Только узнаем у бандюка, в какой стороне ближайший кишлак. А то до утра будешь колесить по окрестностям.
Батяня выволок худосочного Жанболота из машины, взвалил себе на плечи, принес к костру, опустил на землю.
– Слушай, – сказал капитан Колесниченко, – где здесь поблизости какой-нибудь аул, кишлак или поселок?
– Не понимаю, – начал прикидываться Жанболот.
– Кайда ен жакын кыстак? – произнесла Евгения Анатольевна.
Услышав это, молодой киргиз с удивлением глянул на нее.
– Кайда эн жакын кышта… – повторил он ее вопрос по-киргизски.
– Значит, кишлак по вашему не кыстак, а кышта?
– Не понимаю, – снова заупрямился киргиз.
– Сейчас нам все скажет. Держи его наглую рожу, – обратился Батяня к капитану Колесниченко.
Тот схватил руками Жанболота за голову, а Батяня вновь всунул ему в рот кляп, чтобы тот не кричал.
– Откройте аптечку, – попросил он Евгению Анатольевну.
А затем, глянув на ряд пластмассовых флаконов, спросил:
– И что из этого надо вливать ему в нос?
– Я не знаю, – призналась она.
– Блин, нету с нами нашего Мишки, – с горечью в голосе сказал капитан Колесниченко, – сволочь… Это они его взорвали…
Виталий пнул ногой лежащего Жанболота.
– Держи себя в руках, – грозно сказал Батяня, – да, Мишка бы разобрался… Ты, Виталий, не помнишь, как он тот препарат называл.
– Аксцис, не аксцис… Аксидоз не аксидоз. Черт, не помню… Да вливай ему все подряд, что-нибудь подействует…
– Отравишь еще чего или вообще сбрендит, а нам надо выудить из него информацию.
– Постойте. Если мне заливали в нос, то, может быть, я вспомню по запаху. Дайте мне понюхать, – предложил майор Воскобойников.
– Правильно, – согласилась Евгения Анатольевна.
Батяня откупорил один из флаконов. Майор Воскобойников повел носом.
– Нет, не это, – уверенно сказал Дмитрий Васильевич.
– А это?
– Похоже… Очень похоже… Присутствует запах эфира…
