– А это?
– Похоже… Очень похоже… Присутствует запах эфира…
– А этот? – Батяня открыл другой пузырек.
– Этот, – замялся майор Воскобойников. – Тоже вроде бы похож… Тоже пахнет эфиром.
– Да эфир специально добавляют в жидкости без запаха, – сказала Евгения Анатольевна. – У меня подруга была медработница, рассказывала. А могут еще камфору добавить.
– Давайте на мне поэкспериментируем, – решился Дмитрий Васильевич, – вы мне будете что-нибудь вкапывать малыми дозами, и я буду отслеживать эффект. Если он окажется таким же, как вы видели у меня раньше, то…
– Не надо, Дима, – забеспокоилась Евгения Анатольевна.
– Да у меня есть другой надежный способ, как достать из таких ублюдков информацию, – прорычал капитан Колесниченко.
Он сжал кулаки.
– Постой, – сказал Батяня.
Майор Лавров закрыл глаза, приложил ладони ко лбу, сосредоточился. Он постарался восстановить в памяти обстоятельства того разговора, когда десантники находились в кабинете командира части ПВО подполковника Белобородова.
– Кажется, Мишка говорил так, – через пару минут начал Батяня, – «препарат на основе окситоцина, усиливающий во много раз его действие».
– Точно, окситоцин, – подтвердил капитан Колесниченко.
– Что это за препарат? – с тревогой спросила Евгения Анатольевна.
– Он забирает волю человека, и человек становится полностью доверчивым к посторонним, фактически превращается в зомби…
– Боже! – всплеснула руками женщина и с жалостью посмотрела на своего мужа.
– Да у меня уже все в порядке… – отмахнулся майор Воскобойников.
– Так, смотрим надписи на флаконах, – приказным тоном проговорил Батяня.
Краска на многих пластмассовых бутылочках где стерлась, где расплылась. И надписи разобрать практически было невозможно.
– О блин, смотрите, а на этой бутылке кто-то хотел, не при даме будет сказано, написать матерное слово. Вот отморозки, как будто знали, что мы эту бутылку найдем…
– Где? – спросил Батяня.
– Да вот, не видишь: «ХУ», – прочитал капитан Колесниченко. – Одна буква стерлась.
– Есть же идиоты, у которых руки чешутся, что-нибудь такое написать, – со злостью проговорил Батяня.
– Я даже высоко в горах, в пещерах такие надписи встречал, – произнес майор Воскобойников. – Туристы чертовы.
– Высоцкий еще пел: «И в парижском общественном туалете есть надписи на русском языке», – сказал Батяня.
– Жалко, что у нас нет жвачки, – ни с того ни с сего сказала Евгения.
– Это почему? – удивились все.
– Потому что иногда лучше жевать, чем говорить. Особенно мужчинам.
– Мужской коллектив… – укоряющее проговорил капитан Колесниченко.
– Шутки в сторону. Если серьезно, то мы нашли то, что искали. В этой бутылочке, я уверена, и есть тот препарат. Потому что окситоцин по-английски пишется через «икс» и «уай» – «oxytocin», – произнесла Евгения Анатольевна по-английски, заменив «цэ» на «эс». – И вы видите один слог из этого названия.
– Понятно, – мужчины разом почесали затылки.
– Давай держи эту рожу, – снова приказал Батяня капитану Колесниченко.
Тот схватил Жанболота за голову, а майор Лавров влил тому в две ноздри хорошую порцию препарата.
– И как скоро он подействует? – спросил Дмитрий Васильевич.
– У нас нет времени ждать. Откупоривай его хавальник, ой, пардон, Евгения Анатольевна, вынимай кляп.
Молодой киргиз, как мог, раскрыл широко глаза и остановил свой взгляд на жене майора Воскобойникова.
Она широко улыбнулась ему и доверительным тоном спросила:
– Мени шакыртады Евгения Анатольевна. Ал сенин?
– Жанболот.
– Жанболот, какое красивое имя. Ты понимаешь по-русски? – ласково произнесла Евгения Анатольевна.
– Да.
– А что означает твое имя?
– Стальной дух, – гордо сказал молодой киргиз.
– Так ты такой смелый?
– Да.
– И можешь меня защитить?
– Да, я смогу вас защитить, если меня развяжут.
– Развяжите его, – попросила Евгения Анатольевна мужчин.
Те быстро освободили Жанболота от пут.
– Ты будешь мне другом? – Жена майора Воскобойникова поглядела прямо в глаза этому молодому бандиту.
– Я ваш друг.
– Это хорошо.
– А вот это мои друзья, – показала рукой Евгения Анатольевна. – Мои друзья и твои друзья, так?
– Так.
– Им нужна твоя помощь. Сможешь помочь?
– Я им тоже могу помочь, – ровным тоном произнес киргиз.
– Нам нужен бензин. Ты знаешь, в какой стороне ближайшее селение?
Жанболот осмотрелся.
Солнце уже дотронулось до верхушек елей. В просветах между деревьями виднелись горы. По их очертаниям Жанболот определил, где они находятся.
– Если выехать на дорогу и повернуть направо, затем ехать прямо, то через два километра будет съезд на очень узкую дорожку – это конная тропа. По ней можно очень быстро добраться до кишлака.
– А там есть бензоколонка?
– Нет, но там есть автомастерская. Ее хозяин приторговывает бензином.
– Ыракмат, – поблагодарила Евгения Анатольевна киргиза на его родном языке.
Батяня отвел капитана Колесниченко к машинам, дал канистру из внедорожника. Пластмассовая канистра нашлась и в «уазике»-«буханке». Они вдвоем вытащили мотоцикл, уложили в него канистры.
– Вот тебе деньги, – протянул купюры Батяня. – Это киргизские сомы, а вот баксы. Двести хватит. Но ты не трать их, не включивши мозг.
– А откуда баксы?
– В джипе подобрал – несколько бумажек ветер обратно в салон загнал.
– Да, и сколько?
– Полтыщи, а может, и больше… Ладно, разговорчики. Поезжай!
Капитан Колесниченко завел «Иж Планету Спорт» и как заправский мотогонщик понесся по лесной дороге, затем выехал на грунтовку и скрылся за деревьями.
27
В то же самое время, когда Узтемир попрощался с Абдульмуталем, в центре Бишкека с проспекта Мира к стройплощадке высотного здания подъехала бетономешалка на шасси «КамАЗа». Оранжевый кузов, оранжевые полосы на вращающейся металлической бочке. Саму бетономешалку можно было легко снять и поднять специальным подъемником на любой этаж, где требовалась заливка.
Перед трехсторонней встречей в центре города были повышенные меры безопасности. Поэтому «КамАЗ» у въезда на территорию стройки остановили люди в штатском. Их глаза закрывали солнцезащитные очки.
– Проверка. Ваши документы.
Водитель не попросил человека представиться, и так понятно, кто он и зачем здесь, протянул сам кожаную папку с бумагами.
– Документы в порядке. А теперь попрошу выйти из машины.
– Это зачем? – вздернул брови водитель – молодой, улыбчивый киргиз.
– Осмотрим кабину, а затем шасси и топливные баки.
Водитель спрыгнул с машины, и в кабину забрался проверяющий. Ничего подозрительного он не обнаружил.
– Поднимите.
Водитель откинул кабину. Человек в штатском снял солнцезащитные очки:
– Двигатель грязный. Надо помыть… О’кей. Опускайте.
Затем он подошел к одному топливному баку, попросил открыть, запустил туда шланг, покрутил, прислушался, ничего противозаконного не обнаружил. Такую же операцию он проделал и со вторым баком.
Затем забрался под колеса автомобиля. Вылез, отряхнулся, нацепил на нос солнцезащитные очки:
– Ладно, проезжай.
Водитель ловко запрыгнул в машину, завел мотор, и «КамАЗ» подкатил к строящемуся зданию. Там перед пандусом остановился и аккуратно поднялся на первый этаж, прямо на платформу под большущим подъемником.
– Эй, хватит дымить, дышать нечем! – крикнул подошедший прораб.
Молодой киргиз заглушил двигатель.
– Сегодня работы уже не будет.
– Так еще до конца смены, – водитель посмотрел на часы, – ровно двадцать четыре минуты.
– Нас всех попросили удалиться. И завтра тоже работы не будет. Скорей всего, начнем только в понедельник. В общем, у нас – лишний выходной.
– Здорово. А мне как раз в кишлак к старикам смотаться надо. Слышь, я бетономешалку сниму и здесь оставлю, – водитель соскочил с подножки и хлопнул ладонью по кабине.
– Это почему?
– Ну, понимаешь, я сам не городской – живу в общаге. А мне в кишлак к старикам сгонять надо. Я на «КамАЗе» к ним и сгоняю. На автобазе я на эти выходные договорился. А раз у нас лишний праздник, то тем более сам Аллах велел родителей навестить. Бетономешалка тяжелая, сколько топлива съест, я же сам оплачиваю. Кроме того, отец просил плиты для деда перевезти.
– Шасси выведешь из строя, – покачал головой прораб.
– Да нет, я столько раз уже это делал. А в понедельник я тут как тут, с самого спозаранку. На автобазе я на хорошем счету, – канючил водитель, – мне доверяют,
– Да не положено, – упрямился прораб.
