Слёз избежать, конечно, не удалось. Голубые глаза Клары налились ими, как ни пыталась девочка справиться с собой. Ведь она знала, что отец не может видеть ее плачущей. Но все лето она только и жила предстоящим путешествием, и надежда на встречу с Хайди была ее единственным утешением в долгие одинокие часы. Однако Клара не привыкла спорить с отцом, она прекрасно знала, что папа может отказать ей только в том, что грозит дурными последствиями, а значит, так тому и быть. Она проглотила подступившие слезы и обратилась к той единственной надежде, что у нее еще оставалась. Она взяла за руку доброго доктора, погладила ее и взмолилась:
— О, пожалуйста, господин доктор, поезжайте к Хайди! Вы поедете, правда, а потом вернетесь, чтобы все-все мне рассказать, да? Как там, на пастбище, все выглядит, что делают Хайди с дедушкой и Петер с его козами, я ведь их всех хорошо знаю! И еще вы возьмете с собой то, что я хочу послать Хайди, я уже все обдумала, и еще кое-что для бабушки! Прошу вас, господин доктор, сделайте это для меня, а я за это буду пить столько рыбьего жиру, сколько вы скажете!
Точно не известно, но вполне вероятно, что именно это обещание подействовало на доктора, ибо он улыбнулся и сказал:
— Ну, в таком случае, Клерхен, мне непременно придется поехать, а ты наконец-то станешь такой крепкой и толстой, какой мы с твоим папой хотим тебя видеть. И когда же мне ехать, ты уже решила?
— Лучше всего завтра, с самого утра, господин доктор, — быстро ответила Клара.
— В самом деле, Клара права, — подхватил господин Зеземанн. — Солнце светит, небо синее, чего зря время терять. Жалко упускать такие денечки в Альпах, старина.
Доктор засмеялся.
— Еще чуть-чуть и ты станешь меня упрекать, что я еще здесь, Зеземанн, так что мне лучше поскорее отсюда уйти.
Но Клара не отпускала его руку. Сначала она должна сказать ему все, что следует передать Хайди. Особенно она настаивала на том, чтобы доктор хорошенько ко всему там, в горах, присмотрелся и потом все до мелочи ей пересказал. Подарки для Хайди и бабушки доктору потом доставят на дом, потому что фройляйн Роттенмайер еще должна все это сложить и упаковать, а ее сейчас нет дома, она отправилась куда-то в город и, по-видимому, вернется нескоро.
Доктор обещал все в точности исполнить. Он отправится в путь если не с самого утра, то, во всяком случае, в течение завтрашнего дня, а по возвращении обещает подробнейшим образом поведать обо всем, что увидит.
Слуги зачастую наделены поразительным даром узнавать о том, что творится в доме их господ, задолго до того, как господа почтут за благо объявить им об этом. Себастиан и Тинегга, похоже, обладали этим даром в полной мере, ибо едва доктор, сопровождаемый Себастианом, спустился по лестнице, как Тинетта вошла в комнату Клары. Девочка вызвала ее звонком.
— Тинегга, наполните эту коробку свежими пирогами, которые нам подают к кофе! — распорядилась Клара, указывая на большую, давно приготовленную коробку.
Тинетта взяла коробку за уголок двумя пальцами с явным презрением. В дверях она насмешливо проговорила:
— Игра стоит свеч!
Себастиан же с привычной предупредительностью открыл дверь перед доктором и, отвесив поклон, сказал:
— Если господин доктор будет так любезен, то, может, передаст маленькой барышне привет и от Себастиана.
— Смотрите-ка, Себастиан, выходит, вы уже знаете, что я еду? — вполне дружелюбно удивился доктор.
Себастиан смущенно рассмеялся.
— Я… мне… да я ничего толком и не знаю… ах да, теперь припоминаю, я случайно проходил через столовую и услыхал имя маленькой барышни, ну и… вы же понимаете, как бывает, одна мысль цепляется за другую, ну и вот… таким образом… я подумал…
— Понимаю, понимаю, — улыбнулся доктор, — и чем больше у человека мыслей, тем больше он всего замечает. До свидания, Себастиан, ваш привет я непременно передам.
Доктор собрался уже выйти, но неожиданно возникло препятствие. Сильный ветер помешал фройляйн Роттенмайер продолжить свою прогулку, она поспешила вернуться домой и в дверях столкнулась с доктором. Большой платок от ветра казался надутым парусом. Доктор отпрянул. Но он с давних пор пользовался вниманием и благорасположением фройляйн Роттенмайер, и она с изысканной вежливостью отстранилась, так что они оба довольно долго стояли у дверей, с любезным выражением лица уступая друг другу дорогу. Но тут налетел такой порыв ветра, что фройляйн Роттенмайер на всех парусах понеслась прямо на доктора. Он едва успел увернуться, а ее пронесло мимо, так что ей даже пришлось вернуться, дабы поздороваться с другом дома. Она была несколько смущена произошедшей неловкостью, однако доктор с присущей ему мягкостью сумел быстро все сгладить. Он сообщил фройляйн Роттенмайер о предстоящем путешествии и весьма любезно просил ее получше упаковать посылку для Хайди. С этим он откланялся.
Клара полагала, что ей придется выдержать не один бой с фройляйн Роттенмайер, прежде чем та согласится отослать Хайди все, отобранное для нее Кларой. Но на сей раз девочка ошиблась, домоправительница была на редкость благодушно настроена. Она мгновенно освободила стол, чтобы разложить на нем вещи, собранные Кларой, и на ее глазах принялась аккуратно все складывать. Работа эта была не такая уж легкая, поскольку вещи, которые следовало упаковать, были самого разного рода. Например, толстое пальто с капюшоном, которое Клара посылала для того, чтобы Хайди могла в нем зимой ходить к бабушке в любое время, не дожидаясь, покуда дед завернет ее в мешок, чтобы она не замерзла. Мягкий, теплый платок предназначался для бабушки, пусть согревает ее, когда зима вновь подступит к ветхой лачуге. Большая коробка с пирогами также предназначалась бабушке. Не всё же старушке пить кофе только с булками. Чудовищных размеров колбасу Клара приготовила для Петера, который обычно ест только хлеб да сыр. Однако по зрелом размышлении Клара пришла к выводу, что Петер сгоряча может, чего доброго, разом слопать всю колбасу. Поэтому лучше адресовать ее Бригитте, пусть она сначала отрежет большой кусок для себя и бабушки, а от оставшегося каждый день выдает Петеру определенную порцию. Для дедушки был припасен мешочек табаку, он ведь так любит курить трубку, сидя вечером на лавке возле дома. И вдобавок ко всему этому еще целая куча разных таинственных мешочков, пакетиков и коробочек, которые Клара собирала с особой радостью, там было множество сюрпризов для Хайди. Ей все это наверняка доставит удовольствие.
В конце концов с укладкой было покончено. На полу теперь стоял изрядных размеров пакет, вполне готовый в дорогу. Фройляйн Роттенмайер молча смотрела на него, погруженная в философские раздумья об искусстве упаковки вещей. Клара радостно поглядывала на объемистую посылку, она так и видела, как Хайди подпрыгнет от неожиданности при виде нее.
Наконец появился Себастиан и не без труда взвалил пакет на плечо, дабы незамедлительно доставить его на дом к доктору.
Глава XVI. ГОСТЬ
Утренняя заря разгоралась над горами, и свежий ветер со свистом раскачивал ветви старых елей.
Хайди открыла глаза, ее разбудил еловый шум. Этот звук всегда волновал девочку до глубины души, и ее неудержимо влекло на двор, под ели. Она вскакивала со своего ложа и мчалась туда. Но теперь она знала, что сперва надо умыться и привести себя в порядок.
Она спустилась вниз по лесенке. Дедушкина постель была уже пуста. Хайди выбежала за дверь. А там уже стоял дед и, как каждое утро, внимательно смотрел на небо во все стороны, чтобы определить, какая нынче будет погода.
По небу плыли розовые облачка, и синь его делалась все ярче, а вершины гор и альпийские луга были залиты чистым золотом — солнце уже вставало из-за скал.
— Как красиво, дедушка! О, как красиво! Здравствуй! — закричала Хайди.
— Так-так, день ясный, и глазки у тебя нынче ясные! — сказал дед, пожимая протянутую руку.
Хайди бросилась к своим елям и под завывание ветра принялась прыгать под ними. При каждом новом порыве ветра она визжала от восторга и прыгала еще чуточку выше.
Дед между тем отправился в хлев, подоил Лебедку с Медведкой, потом почистил и помыл обеих перед дорогой на выгон и вывел из хлева. Увидав своих подружек, Хайди подбежала к ним и, обняв за шею, нежно с ними поздоровалась, а козы радостно заблеяли в ответ.
Каждая из них старалась выказать Хайди как можно больше привязанности, все теснее прижимая голову к плечу девочки, так что вскоре они сдавили ее с двух сторон. Но Хайди ни капельки не испугалась. Лишь когда жизнерадостная Медведка начала уже слегка бодаться от избытка нежности, Хайди воскликнула:
— Нет, Медведка, так не годится, ты бодаешься, как здоровенный Турок!
И Медведка мгновенно убрала голову и встала как добропорядочная коза.
Лебедка тоже подняла голову с таким благовоспитанным выражением на морде, что сразу видно было, что она думает: «Вот меня никто не упрекает, что я бодаюсь, как Турок». Белоснежная Лебедка была несколько лучше воспитана, чем бурая Медведка.
