Шкаф продолжает кровоточить, только кровь уже не капает, а течет.
«Ты все еще хочешь открыть этот шкаф? Ты не боишься? – хрипит ведьма с глазами Аллы. На кончиках ее волос начинают проклевываться крошечные змеиные головки, оглашая комнату шипением, и его дочь становится похожа на Медузу горгону. – Иногда лучше не знать, что находится ВНУТРИ…» В это мгновение дверцы старого шкафа с хлопком распахнулись, и оттуда фонтаном хлынула кровь.
Белов открыл глаза, с трудом соображая, где находится. Сердце стучало словно паровой молот. Андрей бросил взгляд на часы. Половина пятого. Он вытер мокрое от пота лицо. Ну и сон!
Вздохнув, адвокат уж собирался закрыть глаза и еще немного вздремнуть, как чуть не подскочил на кровати от неожиданности. В двух шагах от его кровати стояла неподвижная фигура. И мозг вновь заполнили отвратительные кадры из только что пережитого сна – существо с глазами Аллы, ее низкий, хриплый голос, шевелящиеся волосы…
– Алла? – неуверенно позвал он.
– Мне страшно, папа, – тут же откликнулась его дочь и шагнула вперед. – Можно, я лягу с тобой?
Услышав родной голос дочери, Белов заметно успокоился.
– Тебе приснился плохой сон?
– Нет, – ответила она. – Я… вообще не спала. Я все время вспоминала того парня. Петю. Можно к тебе?
– Гм…
Первой мыслью Андрея было отказать дочери – все же он мужчина, и Алле уже не три года. Но ее худенькая беспомощная фигурка и напуганный голос изменили его решение.
– Конечно. Только я дам тебе другое одеяло. И ничего не бойся.
Когда Алла улеглась, он спросил:
– Ты что, на ночь тоже парик не снимаешь?
– Нет, – услышал он сухой ответ, и по интонации Андрей понял, что она больше не желает слышать подобных вопросов.
– Папа?
– Что?
– А ты когда-нибудь мечтал о чем-то? – тихо спросила Алла.
– То есть? – удивился Андрей.
– Ну, было ли у тебя когда-нибудь такое, что ты чего-то хотел больше всего на свете?
Белов на мгновение задумался.
– Я мечтал стать хорошим специалистом, – наконец сказал он. – Быть независи…
– Это все не то, – перебила его дочка.
Андрей зевнул.
– В детстве я собирал машинки. Так вот, в те годы я хотел, чтобы у меня были все машинки мира.
– Ты меня не понял, – вздохнула девочка. – Без машинок можно прожить.
– Можно, – согласился Андрей, зевнув еще раз. – Давай спать, Алла. Скоро утро уже.
Девочка молча глядела в потолок. Через две минуты Андрей уже мерно посапывал, а она так и лежала с открытыми глазами, задумчиво поглаживая свои волосы.
* * *
Утром Андрей первым делом позвонил в свою коллегию и предупредил заместителя, что задержится. После этого подошел к Алле, которая с аппетитом уплетала завтрак.
– Ты останешься?
– Конечно, останется, – ответила вместо нее Елизавета Ивановна, и глаза ее сердито сверкнули. – Пусть хоть пару дней дома побудет! А ты бы с этими негодниками разобрался, с родителями бы поговорил!
– Обязательно, – сказал Андрей, про себя думая, как бы отреагировала его мать, услышав их вчерашний разговор с отцом этого самого негодника.
– Вообще-то мне все равно, – сказала Алла, прожевывая кусок булочки. – Я хорошо себя чувствую, так что могу пойти в школу.
– Нет, сегодня ты останешься, – решил Белов.
По дороге в школу ему неожиданно позвонил Дымков.
– Иван, я сейчас немного занят, – сказал Андрей после приветствия. – Я тебя сам наберу.
– Это очень важно, Андрей, – сухо проговорил полковник, и Белов напрягся – судя по голосу полицейского начальника, что-то произошло.
– Имя Петра Волчецкого тебе ни о чем не говорит? – спросил Дымков.
– Говорит, – напряженно сказал Андрей. – Вчера этот пацан нанес побои моей дочери.
– Я думал, тебе известно кое-что еще.
– Перестань говорить загадками, – не сдержался адвокат.
– Вчера вечером их машина попала в аварию, – сказал Иван. – Отец в больнице, парень умер на месте.
– Что… что? Но я ведь только вчера разговаривал с отцом? – не поверил Андрей. Он инстинктивно с силой вцепился в руль.
– Говорю как есть, – невозмутимо продолжал полковник. – По иронии судьбы, отец вез мальчишку в больницу, а привез в морг. Знаешь, почему я тебе позвонил?
– Нет, – тупо ответил Белов. Перед глазами вспыхивали ярко-оранжевые огни, словно языки костра.
– В салоне их машины нашли заявление. Как я понимаю, после больницы отец хотел заехать к нам, чтобы пустить его в дело. Заявление по факту избиения его сына твоей дочерью.
– Это все ложь и провокация, – резко ответил Белов. – Он первым напал на Аллу, и у меня есть свидетели.
– Я ничего об этом не знаю. Но скажу тебе такую вещь. Даже если там что-то было, но я не утверждаю этого, то сейчас случившееся уже не имеет никакого значения. Парень умер, и вряд ли после всего этого его родители будут настаивать на проведении проверки. Ты понимаешь меня?
– Разумеется.
– Я порвал это заявление. И уверен, что отец вряд ли напишет второе. Пускай меня выдрючат, как помойного кота, если я не прав.
Помолчав, Дымков добавил:
– Тебя словно сглазили, Белов. Уж прости, что я так, напрямую.
– Все нормально, – сказал Андрей. – Спасибо.
– Не за что. Звони, если понадобится моя помощь.
В школу Андрей приехал немного раньше, и ему пришлось подождать несколько минут, пока не закончится урок. Охранник с меланхоличной настойчивостью слал кому-то сообщения, уткнувшись в телефон, изредка окидывая адвоката высокомерным взглядом, мол, «ходят тут всякие».
Когда прозвенел звонок, секьюрити связался с Яной Владимировной, и вскоре Андрей сидел с учительницей в пустом классе.
– Как себя чувствует Алла? – первым делом поинтересовалась учительница. Андрей ответил, что нормально. От него не ускользнуло, что на этот раз учительница не выглядела виноватой и вела себя прохладно-вежливо.
– Нам звонили родители Аслана, – сказала она, глядя в окно. – Юноша, с которым у вашей дочери произошел вчера конфликт, погиб в аварии.
– Я знаю об этом. Мне очень жаль, что так вышло. Вы об этом хотели со мной поговорить?
– Нет, конечно, – коротко взглянув на адвоката, произнесла Яна Владимировна. Она взяла со стола тетрадь и, полистав ее, протянула Андрею. – Почитайте, пожалуйста. Это сочинение вашей дочери.
Андрей взял тетрадь, удивившись про себя. Он уже привык, что у Аллы с учебой никогда не возникало проблем, что такого могло произойти, раз его пригласили для беседы в школу?!
Белов начал вчитываться в текст, написанный его дочкой, и после первых же строк ему стало не по себе.
«…Обычай скальпирования… Раньше всех снимать скальпы начали скифы и галлы. Они считали, если потеряешь волосы – значит, потеряешь силу. Многие думают, что скальпы начали снимать индейцы. Но по правде, это не так. Когда переселенцы завоевывали Америку, индейцев вытесняли с их земель. За убитого индейца платили деньги, а чтобы доказать это, с него снимали скальп. Потом индейцы стали делать то же самое со своими врагами. Скальп можно было снять как с убитого, так и с живого…»
Далее шло описание самого процесса снятия кожи с волосами.
Андрей поднял глаза и наткнулся на пронзительный взгляд Яны Владимировны.
– Теперь вы понимаете, почему я не хотела обсуждать эту тему вчера, тем более по телефону, – сказала она.
– Да, вы правы, – ответил Белов, возвращая тетрадь учительнице. При этом она увидел, как дрогнули его пальцы.
«Боже, и это написала Алла?!» – крутилось в его голове.
– Андрей Викторович, полагаю, вы согласитесь со мной, что писать подобные вещи в ее возрасте не совсем нормально?
– Признаться, я в полном замешательстве, – кашлянул Андрей. – Уверяю вас, что для меня это неприятное открытие. Ни я, ни моя мать не слышали от Аллы ничего подобного, она никогда не интересовалась подобными вещами. Я также знаю ее подругу Лену, она из нормальной семьи.
– Возможно, у вас есть дома Интернет? – спросила учительница. – Дети сейчас умеют пользоваться современными технологиями не хуже взрослых. К тому же они любознательны.
– Есть. Но повторяю, Алла все время находится под контролем, – сказал Белов.
– Мне Алла показалась очень интересной девочкой. У нее необыкновенный талант схватывать все на лету, она очень отзывчива, дисциплинированна. Единственное, в последнее время я отметила некоторую замкнутость в ее отношениях со сверстниками.
– Это объяснимо, ведь она совсем недавно в вашей школе, – возразил Андрей.
– Да, отчасти вы правы, и все же… Андрей Викторович, простите, но, насколько мне известно, у вашей дочери проблемы с волосами.
– Это так.
– Я просто подумала, может быть, это как-то взаимосвязано?
– Я не могу сейчас что-либо комментировать, – отозвался адвокат. – Я поговорю с ней.
– Хорошо. Но я должна вас поставить в известность, что ее работу я обязана показать нашему психологу.
