* * *
В провонявшей затхлостью комнате воцарилась тягостная пауза. Дядя Боря, шаркая, почти вплотную приблизился к Сергею, который застыл на стуле как каменное изваяние.
– Что же ты наделал, гнида?! – прошипел он, но в голосе старого уголовника чувствовалось скорее не ярость, а недоумение и растерянность. В заплывших от постоянных попоек глазах промелькнуло жуткое понимание, и его лицо исказилось.
– Я… правильный вор, который всегда жил по понятиям… и я третий день помогаю какому-то «петуху», которого трахали всей хатой?! Ты что со мной сделал, сучара ты подзаборная? Как мне теперь пацанам в глаза смотреть?!
Сергей словно в тумане слышал сбивчивую речь дяди Бори – в какой-то степени он ожидал, что правда рано или поздно всплывет. И раз уж его тайна перестала быть тайной, вариантов не оставалось. Если еще пару минут назад у него была надежда, что конфликта можно было избежать, то сейчас, глядя в змеиные глаза Дюши, на его мерзкую, ухмыляющуюся физиономию, он понял, что назад пути нет. Перед ним словно как в кино в доли секунды промелькнули события последнего месяца – ненавистная вонь в бараке, его «соседки» Вика с Галей, эти два навозных червяка, загаженный «дальняк»… Недавно зажившая рука, словно разделяя эти воспоминания, запульсировала болью. Нет, он лучше сдохнет, чем допустит повтора всего этого кошмара.
– Оглохла, что ли? – издевательски полюбопытствовал Дюша и тоже шагнул вперед. – За свои делишки нужно уметь держать ответ. И на зоне, и на воле. Или ты думала, что на свободе отмоешься и станешь другой, Света?!
Он посмотрел на дядю Борю и цокнул языком:
– Извиняй, но ты законы знаешь. Я теперь с тобой за один стол не сяду.
– Убью падлу! – захрипел уголовник и потянулся скрюченными пальцами к шее Сергея.
Тот действовал молниеносно, и в первый момент дядя Боря даже ничего не понял. Он ошеломленно смотрел на Сергея, кося глаза на рукоятку ножа, лезвие которого почти полностью погрузилось ему в шею.
Сергей вытащил нож и ударил снова, сильно, с размахом. Дядя Боря, получив второй удар в шею, тяжело опустился на свой засаленный, в грязных разводах, матрас. Кровь широкими толчками стала заливать его выцветшую майку.
– Что творишь, сука? – изумленно выдавил из себя Дюша. Еще никогда на своем веку ему не доводилось слышать, а тем более видеть, чтобы «опущенные» шли на подобный беспредел. Спотыкаясь, он побежал к входной двери.
«Если он убежит, мне кранты», – эта мысль материализовалась в мозгу Сергея как-то плавно и ненавязчиво, словно ни к чему и не обязывая. Взгляд мужчины упал на стоявшую рядом с табуреткой бутылку – в ней еще оставались остатки водки. Схватив ее, он ринулся за Дюшей, который ожесточенно возился с замком.
Сергей с силой ударил уголовника бутылкой по голове, но вопреки его ожиданиям она не разбилась. Вскрикнув, Дюша сполз на пол, со стоном хватаясь за голову. Сергей ударил снова. Новый крик огласил квартиру, но бутылка все еще оставалась цела. Впрочем, после этого удара его обличитель потерял сознание.
Сергей поволок бесчувственное тело обратно в комнату. Дядя Боря был еще жив и что-то бессвязно мычал, извиваясь на покрасневшем матрасе. Покрепче ухватившись за горлышко бутылки, Сергей разбил ее об табуретку. При скудном освещении комнаты тускло блеснули острые края «розочки».
– Прости твою душу, – сказал он, с силой погружая свое оружие в живот Дюши. От нечеловеческой боли зэк пришел в сознание, и его тело выгнулось дугой.
– Не надо, – залепетал он, пытаясь отползти в сторону. – Слушай, не надо! Тебе самому не жить после этого!
– А я этого и не очень-то хочу, – пробормотал Сергей, снова вонзая в живот бывшего зэка «розочку».
Неожиданно за дверью послышалась какая-то возня.
– Эй, алкаши! Я сейчас ментов вызову! Задолбали уже беспредел устраивать каждый день! – загремел мужской голос. – Борис, я тебя в последний раз предупреждаю!
– Помо… – открыл было рот Дюша, но Сергей заткнул его и нанес новый удар. Потом еще и еще. Дюша судорожно извивался, пытаясь укусить Сергея, но позвать на помощь ему так и не удалось.
Голос на лестничной клетке еще немного повозмущался по поводу «притона в приличном доме», после чего раздался звук хлопнувшей двери, и все стихло.
Сергей смотрел в тускнеющие глаза Дюши, не убирая ладони ото рта. Он почувствовал, как по тщедушному телу бывшего зэка проходит волна конвульсий, затем Дюша дернулся в последний раз и замер. Его взгляд даже после смерти остался таким, как и при жизни, – злым и безжизненным.
Сергей словно во сне поднялся на ноги. У него кружилась голова, грудь ходила ходуном, он недоуменно смотрел на свои руки, забрызганные кровью. Шатаясь, подошел к дяде Боре. Тот лежал на матрасе, его распоротое горло неравномерно вздымалось, и Сергей даже подивился, насколько живуч оказался старый алкоголик.
Он поднял нож и задумчиво посмотрел на лезвие. Окрашенный кровью череп словно подмигивал ему.
* * *
Этот день был первым после каникул, когда все увидели Аллу в новом облике. Странно, но девочка совершенно не ощущала никакого волнения от возможной реакции (а то, что она бывает непредсказуемой, она уже смогла убедиться) и чувствовала себя как никогда уверенно.
Лена только всплеснула руками, увидев Аллу, и не преминула сообщить подруге о том, что она превосходно выглядит. После этого она торопливо поведала ей главную новость дня, заключавшуюся в том, что отныне занятия у них будет вести Яна Владимировна. Маргарита Алексеевна, как поняла Алла, была временно отстранена от занятий, причиной этому явилась трагедия с Ирой.
На уроке математики Аллу вызвали помочь Мише, тому самому толстому мальчику, который дразнил ее на пару с покойной Ирой. Она справилась с задачкой блестяще, в рекордно короткие сроки. Никто из одноклассников не мог скрыть удивления – Алла, конечно, неплохо училась, но именно в математике она немного хромала.
Школьница, снисходительно улыбнувшись, села на место. Оставшееся время она откровенно скучала, поглядывая в окно, после чего достала зеркальце и принялась рассматривать свою прическу. Это не ускользнуло от Яны Владимировны, и она сделала Алле замечание. Та лишь пожала плечами, но зеркальце все же убрала.
«А у нее хорошие волосы», – неожиданно подумалось девочке, когда она внимательнее взглянула на молодую учительницу. Волосы Яны Владимировны и впрямь были роскошными – густые и длинные, они каштановым водопадом спускались до самой талии женщины.
Следующим был урок русского языка, и Яна Владимировна объявила задание:
– Ребята, сегодня вы должны написать небольшое сочинение про какой-нибудь интересный обычай. Постарайтесь вспомнить, что вам известно об обычаях… Ну, например, все вы знаете Масленицу?
– Да-а, – нестройно прогудели дети. Лена с готовностью подняла руку.
– На Масленицу моя бабушка печет блины, – выпалила она.
– Правильно, – сказала Яна Владимировна. – В общем, постарайтесь вспомнить какой-нибудь интересный обычай и напишите о нем. И прошу, друг у друга не списывать – я уверена, что каждый из вас способен сделать эту работу хорошо.
Она села за стол заполнять журнал, а дети мгновенно уткнулись в тетради, старательно выводя буквы. Лишь одна Алла не приступила к сочинению. Сложив перед собой руки, она, не отрываясь, разглядывала учительницу.
– Ты чего не пишешь? – удивленно зашептала Лена. – Я буду писать про Крещение. Мы недавно ездили к маминой подруге, тете Жене, и крестили ее сыночка. Я…
– Лена, – постучала ручкой по столу Яна Владимировна. – Не отвлекайся.
Она заметила, что Алла, не отрываясь, смотрит на нее, и сказала с легкой улыбкой:
– Если ты думаешь, что с моего лица можно списать сочинение, то я вынуждена тебя разочаровать. Начинай работать, Алла, а то не успеешь. Покажи, что твои познания в области русского языка ничуть не хуже математики.
– Ты что, ничего не знаешь? – спросила Лена, видя, что ее соседка даже не собирается приступать к сочинению.
– Я думаю, – ответила Алла, тряхнув копной волос. В последнее время ей очень нравилось это делать, девочку охватывало приятное чувство, будто бы в этот момент она становилась сильнее, и ее тело переполняет жаждущая выхода энергия, а кожу словно покалывали тысячи мелких иголочек.
Она начала писать за несколько минут до окончания урока. И когда прозвенел звонок на перемену, в последнем предложении была поставлена точка.
– Ты про что написала? – полюбопытствовала Лена, пытаясь заглянуть подруге в тетрадь.
– Так, – беспечно отозвалась Алла. – В общем, про все понемногу.
Лена озадаченно посмотрела на нее, но та быстро собрала вещи в портфель и вышла из класса.
Последними двумя уроками была физкультура, и они всем классом отправились в лесополосу на лыжный кросс.
Алла не очень любила лыжи (она быстро уставала), предпочитая этому виду спорта бег, но в этот раз все было по-другому. У нее словно открылось второе дыхание, и девочка ушла вперед, оставив своих одноклассников далеко позади.
