Встретившись глазами с Калебом, я выразительно поморщилась и покачала головой. Тот лишь бросил еще более злой взгляд на нашего распорядителя. Теперь отчасти я поняла, как Калеб может быть жестоким. Что ж… В любви и на войне все средства хороши.
После окончания тренировки Марио тяжело опустился рядом со мной на скамейку и сообщил:
– Завоевание Евы придется отложить, пока не заживет лицо. Но от твоей помощи в роли моей девушки я вынужден отказаться. Буду благодарен, если дашь совет.
– Из-за чего перемены?
Помолчав, распорядитель ответил:
– Есть у меня опасение, что это отпугнет Еву. Поэтому только советы, и желательно, чтобы никто об этом не знал.
Я пристально смотрела на Марио, было у меня стойкое ощущение, что тот не сказал всей правды.
– Хорошо. Тогда лови первый. Используй свои раны и надави на жалость. Попроси помочь в обработке.
– Думаешь, поможет?
– Если вежливо попросишь, то да. Это сгладит ваши прошлые разногласия, и ты сможешь притупить ее бдительность перед осадой.
– Если бы это была нормальная женщина, я бы согласился с тобой, но Ева… В любом случае попытка не пытка.
Марио поднялся и тяжело заковылял к качающей пресс Еве, а меня вызвали в медицинский корпус.
Впервые Западное отделение обратилось ко мне за помощью, хотя я не раз подчеркивала, что всегда готова к сотрудничеству. Может, боялись оказаться в долгу у моего филиала, может, были еще причины… Но я чувствовала, раз уж они решились, то случилось что-то из ряда вон выходящее.
Я постучала и осторожно приоткрыла дверь, но это было лишнее, на меня никто не обратил внимания. Все суетились около раненого человека, лежащего на столе и истекающего кровью. Его била сильная дрожь, а тело содрогалось от судорог, мешающих врачам работать.
– Вера, вы очень вовремя! – воскликнул Алонсо, который сидел в кресле у стены, я сразу его и не заметила. – Нам нужно, чтобы вы успокоили Даниэля, пока он не умер от кровопотери. Врачи уже несколько минут не могут к нему подобраться. Сегодня у него было первое задание, и Южное отделение…
Кивнув, я решительно подошла к столу и, пододвинув ближайший стул, разместилась у головы пострадавшего. Абсолютно голый мужчина, скрючившись, сейчас лежал на столе и был практически неадекватным, мучась от адской боли.
Положив руки ему на голову и прикрыв глаза, я постаралась достучаться до его сознания. На меня моментально обрушились потоки боли, огромной и всепоглощающей, сознание творца забилось в самый дальний уголок, не желая сражаться с ней в одиночку. Тело же… тело умирало, и ему вторил голос врача, который твердил это Алонсо.
А я была не согласна. Что они знают, эти врачи? Что они могут понять в нашей природе? Совсем молодой парень, который, наверное, лишь недавно стал совершеннолетним, вот так просто закончит жизнь на этом столе?!
Не дам! Не позволю!
Внутри поднялась волна протеста, и она толкнула меня на решительный шаг. Сконцентрировавшись на теле, я ускорила процессы обновления и регенерацию, вливая в него свои силы и поддерживая его.
Внутренние повреждения организма начали затягиваться, а вот мое сознание уплывало, и удержаться мне помогли лишь знакомые и такие родные руки, которые сжали плечи, вселяя уверенность и давая опору.
Затянув самые глубокие раны и уменьшив боль, я начала выманивать сознание, которое от болевого шока и ужаса никак не хотело всплывать. Я помогала как могла, отогревала внутренним теплом, и неохотно человек начал бороться самостоятельно.
Под гомон удивленных врачей я вынырнула в реальность и, опираясь на руку Калеба, посмотрела на Алонсо.
– Ему нужны кровь и лечение. Он поправится.
– Феноменально, – вот и все, что вымолвил глава творцов.
А мой список долгов к Южному филиалу все рос.
Это была последняя разумная мысль, а потом сознание стало гаснуть, не выдержав перегрузки, и я полетела лицом вниз. Мне не дали оказаться на полу только руки Калеба, вовремя подхватившие меня.
И мне стало та-а-ак спокойно.
* * *
На следующий день я, как могла, старалась избегать Калеба – смущение снедало меня, а еще мне было больно. Больно из-за того, что Родригес даже у амазонок, когда мы были практически неодетыми, не реагировал на меня как на женщину. А вот я им, похоже, увлеклась, и сильно.
Трудно признаться себе в чувствах, когда не видишь взаимности. Однако, несмотря на то, что говорят: подслушивать вредно, именно случайно услышанный разговор позволил мне смириться со своими чувствами.
Направляясь проведать своего недавнего пациента, который полным ходом шел на поправку, я остановилась около смотрового кабинета, услышав доносящиеся оттуда мужские голоса.
Судя по всему, говорившие были одни, так как тема обсуждалась деликатная.
– Калеб, я тебя не понимаю. Ты же сам только что косвенно подтвердил мои слова, почему же ты ничего не делаешь?
– А что ты предлагаешь мне делать? Я же сказал, что твои предположения относительно ее неверны. Ты хочешь, чтобы я ее заставил?
– Не говори чепухи! Все, кто видят вас вместе, замечают, что у вас особые отношения. Да между вами так искры летят, что хочется выйти и покурить!
– Алонсо, я не буду навязывать Вере близкие отношения, услышь меня наконец. Ты знаешь о нашей особой связи, а она хоть и личная, но с интимной стороной отношений не имеет ничего общего. Вот поэтому со стороны все так и выглядит. Ты-то должен знать.
– Я вижу вас каждый день, я прожил жизнь, и я не дурак. Это ты можешь кому-то другому что-то такое объяснять. Не хочешь заняться Верой ты, я попрошу Марио, кажется она ему симпатизирует.
В комнате повисла тишина.
– Если у тебя есть лишние кадры, можешь ими разбрасываться сколько угодно, – наконец послышался глухой голос Калеба.
Ай-ай-ай, плохая интонация. Стараясь изо всех сил, я принялась гасить вспышку ярости, которая разрасталась в Родригесе с ужасающей быстротой.
– Ты думаешь, мы будем стоять и смотреть на твои действия, еще и прикрывать перед законом?!
– Будешь, а куда ты денешься? Творцов первой степени на земном шаре единицы на миллионы жителей. А мы позарез вам нужны. Ты можешь делать что хочешь, но обидеть Веру я вам не позволю, учти это!
– А ты не подслушивай.
Я мысленно застонала. Своими действиями я смирила ярость Калеба, но выдала себя.
– Я прошу только об одном: подумай над моим предложением, я уверен, что Разинская будет с тобой счастлива.
И Разинская в этом уверена, но кого это волнует?
Поняв, что ничего нового мне уже не услышать, я проведала пациента и расположилась в одной из комнат отдыха. Я ждала. Родригес появился спустя минут десять.
– Ругаться будешь? – первое, что спросил творец.
– А надо?
– Нет, конечно. Но я бы не обрадовался, услышав такое.
– И я бы не обрадовалась. Но, во‑первых, ты был пусечкой, а во‑вторых, мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Правда, я не думала, что на тебя так давят.
– Сам не предполагал. И не представляю, что делать дальше, как суметь защитить тебя и оградить от таких разговоров себя.
Я смотрела на Родригеса и понимала, каким я вижу идеального мужчину. Такого можно любить и без взаимности, но и отступить, не попытавшись завоевать, я не могла. Бабушка всегда говорила, что нужно бороться.
А если не получится… Что ж, тогда я буду рада, если счастлив будет он. Любовь не может быть эгоистичной.
– У меня есть выход и решение нашей проблемы. Но он несколько… нестандартный.
– Рассказывай, – усмехнулся Калеб. – В нашей жизни все нестандартное.
– Я предлагаю закрутить роман.
Родригес пораженно вскинул голову и впился в меня взглядом, словно что-то ища.
– Ну… Не серьезно, а понарошку.
– Не могу сказать, что понял тебя, – нерешительно заметил творец.
– Раньше мы совмещали приятное с полезным и, помимо повседневных забот, еще и подыскивали мне молодого человека. Не думаю, что теперь, когда вскрылась еще одна грань моего дара, от этого будет толк.
– Почему ты…
Я подняла руку, останавливая Калеба.
– Давай не будем спорить, это и так ясно. Но для тебя еще не все потеряно. Вот я и предлагаю, чтобы мы закрутили роман понарошку и заставили Каталину ревновать. И раз уж со мной ничего не получится, так хоть тебе поможем.
– Понарошку, – пробормотал Родригес, уставившись на свои руки.
Кажется, он не в восторге от моей идеи.
– Да. С одной стороны, это будет выглядеть, словно ты внял доводам Алонсо и он оставит тебя в покое. С другой – наши отношения сподвигнут Каталину на решительные действия. Я же вижу, что она жалеет о разрыве с тобой. Так мы достигнем своей цели.
Немного помолчав, Калеб кивнул.
– Знаешь, я верю, что таким образом каждый из нас получает возможность достичь желаемого и согласен с твоим планом. Только у меня будут сложности с его реализацией, потому что я буду бояться обидеть тебя. Да и не соблазнитель я по натуре, это больше к Марио.
