— Звёздочка, когда ты вот так говоришь, у меня встает на тебя, — прохрипел Макс.
— Макс, ну почему ты всегда все опошляешь, — с раздражением заметила она.
— Да, потому что это нормально хотеть свою женщину. А когда эта женщина ещё и так умна, то нормально хотеть ее очень сильно. Леля ты хоть понимаешь насколько ты ох*енная? Моя девочка просто космос! — Макс не удержался и накрыл ее губы своими.
Целуя ее, он осторожно придерживал ее за талию, опасаясь задеть рану на плече.
— Сейчас бы выдрал тебя до обморока, если б не этот твой огнестрел, — сокрушался он, с трудом оторвавшись от нее, — Леля, надо чтоб ты надиктовала в голосовом сообщении вот эти все твои идеи. Я вышлю это Очкарику, а он будет воплощать это все и показывать тебе, что получается. Будем считать, что я отдал тебе свой IT — отдел для экспериментов.
Леле понравилось, что она теперь не просто лежала целыми днями на шезлонге, как ей велел Кац, а была при деле, по сути, стала внештатным сотрудником Харламова. Когда появились первые ощутимые результаты ее работы, Макс настоял на выплате ей вознаграждения. Леля смутилась, но деньги приняла, поскольку к сексу они точно отношения не имели, а, значит, ее моральные устои они никак не подрывали.
Глава 29. Арктика
Они действительно провели пять дней, наматывая круги вокруг Москвы. Харламов сделал из яхты плавучий дом, офис и больницу. Почти весь день он, как и Гвоздь, проводил, уткнувшись в лэптоп или разговаривая по телефону. Кац занимался лечением Лели. Леля же большую часть времени лежала в шезлонге, читала и слушала музыку. По вечерам всей этой же странной кампанией они собирались на палубе на ужин, и пили чай под сиянием первых звезд на небосклоне. Чтоб развлечься, играли в нарды, карты, монополию и даже в мафию. Выяснилось, что Леля совершенно не умеет проигрывать. В ярости она пару раз порывалась выбросить за борт колоду карт. Макса веселила эта ее импульсивность. Когда она плакала и злилась из-за проигрыша, Леля напоминала ему капризного ребенка. Он, не обращая внимания на свидетелей, скручивал ее в охапку, и, зацеловывая, уносил в их каюту.
— Леле нельзя нервничать, а то еще швы разойдутся. Макс, давай сыграем в более спокойную игру, как в детстве, в «я вижу…», а? — предложил Иван, наливая себе чай.
Леля с Гвоздем переглянулись, они о такой игре слышали впервые.
— Смотри-ка, малышня переживает, — хмыкнул Кац, — не тряситесь, это не на деньги и не на раздевание, это психологическая игра, чтоб узнать друг друга получше.
— Я про босса итак слишком много знаю. Иногда думаю, что он мне из-за этого и уволиться не даст, — буркнул Гвоздь.
— А куда это ты собрался, засранец? Я тебе уволюсь! — Макс угрожающе смерил Дэна взглядом.
— Я ж говорил, — Гвоздь нервно сжал ручку кружки.
— Так, а чего уже переживать тогда, Дэн? Чуть больше, чуть меньше знаешь, в любом случае он тебя уволит только, если твоя новая прописка будет на кладбище, — потешался Кац.
Но Гвоздю было явно не смешно, да и Леле тоже.
— Ну, давай, узнаем друг друга поближе, — злорадно усмехнулся Макс, — Я начинаю. Леля, я сейчас укажу на предмет, который мы можем сейчас увидеть, а ты либо рассказываешь воспоминание, связанное с ним, либо говоришь, что знаешь о нем. Загадывать можно не только предмет, но и людей и животных. Готова? — объяснил Макс.
— И если я справлюсь, то? — спросила Леля.
— То у тебя будет право дать задание кому-то из нас, — Макс сощурил глаза, рассматривая ее.
— А если я не справлюсь? — не унималась она.
— Тогда я дам тебе еще одну попытку, — Макс улыбался, наблюдая за тем, как она переживает.
— А если и тогда я не справлюсь?
— Леля! Не нервничай! У тебя всегда есть способ, как загладить передо мной почти любой твой про*б, — он обнажил зубы в широкой белоснежной улыбке, — Но я уверен, что ты умная девочка, и способ, которым пользуются тупые телки, тебе не нужен. Итак, я вижу… наушники.
— Наушники — это устройство, с помощью которого можно прослушивать звуковые сигналы, передаваемые радиоэлектронным аппаратом. Принцип их работы заключается в том, что при подаче сигнала на катушку образуется электромагнитное поле, которое при взаимодействии с полем магнитной системы через динамик передаёт звук, — на одном дыхании выпалила Леля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ого! Ты точно не тупая телка, — изумился Кац.
— Теперь точно известно, кто собрал электромагнитную пушку, шеф, — Гвоздь повернулся к Максу.
— Звёздочка, я надеялся на какой-то личный ответ. Что они значат для тебя? — вкрадчиво спросил Харламов.
— Они… — Леля задумалась, и, осторожно подбирая каждое слово, ответила, — позволяют услышать музыку громче.
— Громче? То есть без них — ты ее слышишь тихо? — спросил Дэн.
— Конечно! Чтоб слышать музыку, наушники не нужны. Бетховен к середине своей жизни был глухим и писал свои произведения, слыша музыку внутри, — Леля прикоснулась пальцем к виску.
— Обалдеть! Ты хочешь сказать, что ты сейчас сидишь с нами и можешь услышать "Лунную сонату"? — Иван поднял, итак и, не отпив чай, поставил кружку обратно.
— Ну, если настроюсь, то, да.
— И как тебе живётся, когда внутри музыка? — поинтересовался Макс.
— Музыка позволяет изменить реальность. Радость сделать ярче, боль и страх — заглушить, — тихо откровенничала Леля.
— Твоя очередь, малыш, — задумчиво направил игру дальше Макс.
— Я вижу… — Леля оглянулась и, заметив, на темном берегу силуэт рыбака, сказала, — удочку! Денис?
— Мне было пять. Мы приехали летом к бабке в деревню на выходные. Отец сказал, что утром возьмёт меня с собой на рыбалку. Я с вечера накопал червей, всю ночь не спал, боялся что просплю. А когда, наконец, мы пришли ловить, рыбу, отец сел на край деревянного помоста с удочкой, а меня посадил рядом с самодуром — это леска, намотанная на катушку, с крючком. И я уснул. А когда отец стал толкать меня с криками "клюет, вытаскивай!", я в панике запутался, в какую сторону тянуть… Короче я бросил катушку в воду — утопил самодур. Я стал плакать, а батя сказал, что мужики, не бабы, им плакать некогда, им надо выход искать. Пошел, порылся в сумке, нашел гранату и забросил в воду, выдернув чеку. Рыба пузом всплыла на поверхность. Мы ее насобирали полные два ведра, а мать потом причитала, о том, что в морозилке столько места нет, чтоб так много рыбы хранить, — Гвоздь улыбался, глядя куда-то в темноту за спиной Лели, словно снова видел все, о чем рассказывал.
— Фигасе, у тебя отец! В сумке гранаты таскал? — Кац отхлебнул чай.
— Я, думаю, у него там была не только граната. Он был «афганцем». Когда армянская мафия пожаловала на рынок, где наш дядька торговал, с целью рэкета, то батя и однополчане из его роты такую разборку устроили, что потом со всего города к ним владельцы комков приходили и просили защиты. Так у него и появилось охранное агентство. Моя очередь! Я вижу…, — Дэн обвел глазами всех, задержав взгляд на Максе, и видимо приняв какое-то решение, развернулся к Ивану и продолжил, — карту Арктики, Ваня?
— Хм, но ты не можешь ее видеть, Дэн! Она у Макса под рубашкой, — возразил Кац.
Речь шла о татуировке на предплечье Макса, которая сейчас была скрыта рукавом. Гвоздя, хоть он и говорил об обратном, всегда интересовало все, что связано с Харламовым. На теле у Макса было всего две татуировки. На груди был набит лев, лапа которого была видна из выреза футболки, а хвост уходил на спину. Лев — был символом из эмблемы футбольного клуба, за который когда-то играл Харламов, да и самого Макса часто называли львом в тот период его жизни. А вот с чем была связана Арктика, Дэн не знал. Он догадывался, что с этой татуировкой связано что-то важное из прошлого Макса. Спросить его самого он побаивался, вот и решил использовать подвернувшуюся возможность удовлетворить свое любопытство. Гвоздь был уверен, что Кац знает, что она означает для Макса.
— Ткань тонкая и я вижу, как ее контуры проступают, — вывернулся Гвоздь.
