— После развода вы встречались с дедушкой? — спросила Саша.
— Конечно, встречались, после того как я вернулась в город. На научных конференциях, методсоветах, да и так, иногда на улице! Но он бежал от меня как от огня. К сожалению, деточка, школа Литвяка не прошла для Федора даром. До меня доходили слухи о некоторых его увлечениях. Может, под старость он успокоился, но не ручаюсь. Не тот характер у него был. После развала СССР шустрые люди зарабатывали легко и быстро шальные деньги на предметах старины. Тогда свои ценности распродавали даже директора рыбзаводов.
Саша покраснела от возмущения. Ну нет, шальные деньги точно не про ее деда!
— Это неправда! В нашем доме не водилось серьезных денег. Мы никогда не жили богато! — воскликнула она.
Но старую ведьму не так-то просто было сбить с толку. Лада Юрьевна усмехнулась, блеснув зубами, и сказала не без ехидства:
— Вашего дедушку, Саша, привлекали совершенно другие вещи!
— Какие же? — запальчиво спросила Саша.
Старуха глянула снисходительно и ответила, презрительно усмехнувшись:
— Власть! Любил он, чтоб люди перед ним лебезили и кланялись вроде Шурика Соколова, на которого сам же и донес в деканат.
— И это все его грехи? — изумилась Юля. — Ладно, в юности стучал, спекулировал, барыжничал, а теперь за что убивать? Кому он мог насолить чуть ли не в восемьдесят лет?
Лада Юрьевна развела руками.
— Это вопрос не ко мне! — и поднялась с кресла. — Интервью закончили? Или есть еще вопросы?
Саша отвела взгляд, а Никита, который некоторое время с задумчивым видом рассматривал цветы на подоконнике, неожиданно спросил:
— А Николая Коробкова, случайно, среди приятелей профессора не встречали?
— О, Коробков! — воскликнула Лада Юрьевна и вернулась в кресло. — Интересный мужчина! Нет, Федор с ним не общался. Но несколько раз я видела Николая с Литвяком. Что их связывало, не знаю, но можно предположить, что не игра в шахматы или в подвижные игры. Честно сказать, я удивилась, когда узнала, что он участник войны. Судя по возрасту, если и воевал, то недолго. С месяц назад встретила его в магазине, для своих восьмидесяти восьми он выглядел бодрячком!
— Он недавно погиб при пожаре, — сухо заметил Никита. — А вы помните новую фамилию сына Литвяка?
— Увы, — Лада Юрьевна пригорюнилась, — забыла! Да и зачем он вам?
— Есть кое-какие соображения, — нахмурился Никита, — но это к делу не относится.
Он резко поднялся с дивана, Саша последовала за ним. Лада Юрьевна смотрела на нее исподлобья, словно ждала чего-то. Саша до хруста суставов сжала кулаки.
— Лада Юрьевна, я глубоко ценю ваше прошлое и ваше мнение, но… У деда постоянно толклись ученики, научные сотрудники, с работы приходили за консультациями, и он никому не отказывал. Его ценили, понимаете? Как это могло соотноситься с тем, что дед был сексотом и сдавал своих друзей, да еще ради мифической прибыли? Мы никогда, слышите, никогда не жили в роскоши, не покупали индийских алмазов, замков на Луаре, даже к морю не ездили! Что это за странная банда, которая вымогает раритеты у обездоленных и живет не лучше других? Да, у деда была хорошая квартира, государственная дача, машина, но он был известным ученым, доктором наук, профессором. В советские времена получал хорошую зарплату, книги писал… У него более ста научных работ!
Лада Юрьевна поджала губы.
— Сашенька, ваша вера или неверие ничего не меняет. То, что вы не нашли никаких противоречий, не значит, что их нет. Скорее всего их уничтожили или вы не там искали. Вы можете злиться, не верить сколько угодно, но изменить ничего не получится, уж простите!
— По-моему, вы просто выдумали эту историю, — процедила сквозь зубы Саша и заметила, как одновременно взлетели, а затем сдвинулись брови у обеих Быстровых. Младшая промолчала, а вот старуха отчеканила:
— Деточка, я вообще-то говорила о временах своей молодости. Чем занимался ваш дед позже, мне абсолютно неинтересно. Если он стал другим человеком, честь ему и хвала. Но, повторяю, зная его характер, очень в этом сомневаюсь.
В воздухе повеяло бурей, и Саша, несмотря на злость, это ощутила и поежилась. Видимо, нечто подобное почувствовала и Юля, потому что вскочила с кресла, потянула бабушку за руку в сторону спальни, успевая при этом ласково ворковать:
— Бабуля, тебе нужно немного отдохнуть. В твоем возрасте нервничать вредно!
Старуха усмехнулась внучке в лицо.
— Юля, ты становишься невероятно заботливой, когда хочешь заткнуть мне рот. Не переживай, я не стану бить вашу подругу костылем по голове. Но, честно говоря, я немного вздремнула бы. Помоги мне! — Лада Юрьевна сделала шаг, другой и вновь посмотрела на Сашу. — А вы, деточка, в самом деле не слушайте бредней выжившей из ума старухи. Что делать, с годами мы все слабеем на голову. Вам этого тоже не избежать, если доживете, конечно…
«Змея!» — подумала Саша.
Старуха же, припечатав гостью, довольно хохотнула и удалилась в спальню. Никита посопел и негромко произнес:
— Кажется, бабуля обиделась.
— Мне все равно, обиделась она или нет. — буркнула Саша. — Совершенно зря потратила время.
Она была зла, обижена на весь белый свет и очень нуждалась в утешении. Саше хотелось, чтобы Никита бросился к ней и, как в кино, стал бы целовать ее в мокрые от слез щеки, торопливо говорить, что не верит ни единому слову старой ведьмы. Но вместо этого сказочный герой привычно сгреб со стола посуду, отнес на кухню и, вернувшись в гостиную, равнодушно произнес:
— Ты в любой момент можешь оставить эту затею, только дай знак. Если считаешь, что мы зашли слишком далеко, лично я готов остановиться.
Глядя в его усталые глаза с покрасневшими веками, Саша поняла: действительно остановится, и придется ей одной разгребать кучу забытых тайн, но она не справится, и поэтому быстро сказала, не дав Никите опомниться:
— Нет уж! Мы все равно ничего не выяснили! Все еще больше запуталось!
Никита хотел ответить, но не успел. Тихо притворив за собой дверь, в гостиную вернулась Юля, бросила на Сашу уничтожающий взгляд и сказала:
— Бабушка легла. Завтра мне от нее достанется. Давно не видела ее такой сердитой. Поехали, мне домой пора! Муж голодает, поди!
— Он в одиночку поесть не в состоянии? — проворчал Никита.
— Ему без меня скучно! И… Слушай, ты же все записывал в музее? — Юля нахмурилась и тряхнула головой, от чего волосы красивой волной легли на плечи. — Дай-ка мне свой диктофон и блокнот до завтра. Я посижу, подумаю, может, свежая мысль появится?
— Не доверяешь? — усмехнулся Никита.
— Доверяю! Просто две головы лучше, чем одна.
Подтекст был очевиден. Ею намеренно пренебрегали. Саша первой выскочила из квартиры, не дожидаясь лифта, бегом спустилась по ступеням и выбежала из дома. На свежем воздухе ей стало легче, но раздражение не отпускало. Как ловко ее отодвинули на второй план, хотя к ее семейной тайне ни Шмелев, ни Быстрова не имели никакого отношения!
Никита и Юля вышли тем временем из подъезда. Прежде чем попрощаться, Быстрова погладила его по щеке, затем обняла за шею и прошептала что-то на ухо. Никита засмеялся и развел руками. Наконец, Быстрова села за руль своего «танка» и, просигналив на прощание, укатила. Никита нажал на кнопку сигнализации, открыл дверь «Фольксвагена» и молча взгромоздился на сиденье. Саша устроилась рядом.
Никита нацепил на нос солнечные очки, глянул в зеркало заднего вида. Машина тронулась с места, но Никита продолжал молчать, лишь безучастно следил за дорогой. И Саша не выдержала.
— Ловко она меня под плинтус задвинула! — произнесла она сварливым тоном. — Две головы! Я, значит, не в счет?
Сказала — и снова пожалела, а пожалев, разозлилась и на себя, и на Никиту, который готов тащиться за своей богиней, как щенок на поводке.
«Меня никто так не будет любить! — мрачно подумала Саша. — Она вон какая! Красивая, богатая, с ногами и всем прочим. А я кто? Никто!»
И покосилась на Никиту. А он вдруг мягко сказал:
— Саша, не дуйся! Юльку уже не переделать, хоть в лепешку разбейся!
— По-моему, она ревнует, — глухо сказала Саша и испугалась, что он сейчас рассмеется. Тогда она выйдет из машины и точно никогда больше не обратится к нему за помощью.
Но он лишь вздохнул.
— По-моему, тоже!
Ей показалось, — конечно же, показалось! — что в его голосе промелькнула тоска по ядовитой красотке. И Саша кинулась в атаку то ли защищать, то ли нападать, не зная, что ему требуется в этот момент.
— Но почему? Вы же не вместе? У тебя есть девушка, у Юли — муж. Или я чего-то не понимаю?
Саша стушевалась и замолчала. И чего она лезет не в свое дело? Никита имел полное право рявкнуть, чтобы не совалась, но он как будто даже обрадовался, что есть с кем поговорить.
