Прощание досталось Гариону дорогой ценой. Он обменялся быстрым взглядом с Рандоригом, который сказал все, что нужно было сказать, и проводил глазами ту, которой не суждено было стать его женой. Когда она свернула за угол, он тяжело вздохнул, повернулся и заметил, что Се'Недра наблюдает за ним. Судя по выражению её лица, она разобралась в происшедшем и поняла, каких нервов эта сцена стоила Гариону. В этом взгляде было сочувствие и… немой вопрос.
Невзирая на настойчивые уговоры, Полгара с ходу отвергла роль почетного гостя, так как ей не терпелось поскорее прикоснуться к сковородкам и тарелкам. Войдя в дом, она повесила плащ на вешалку, нацепила передник и принялась за работу. Почти две минуты у неё получалось отдавать команды вежливо, потом все стало на свое место.
Фолдор с Дерником, заложив руки за спину, принялись осматривать двор, заглядывая в сараи, говоря о погоде и прочих милых сердцу крестьянина вещах, а Гарион с принцессой остановились в дверях, ведущих на кухню.
— Не покажешь мне ферму, Гарион? — робко попросила она.
— Пожалуйста.
— Леди Полгара любит готовить? — Она повернула голову в сторону натопленной кухни, где тетя Пол, весело напевая под нос, раскатывала тесто.
— Думаю, что да, — ответил Гарион. — У неё на кухне идеальный порядок, а порядок она любит. А как стряпает… пальчики оближешь — Он оглядел низкую комнату с развешанными по стенам глиняными горшками и кувшинами. Жизнь как бы совершила полный круг. — Я вырос в этой комнате, — тихо сказал он. — У некоторых детство проходит в местах и похуже.
Крохотная ладонь Се'Недры коснулась его руки. Нерешительно… осторожно… словно она не знала, как он отнесется к такому проявлению чувств. Было что-то успокаивающее в этой маленькой ручке. Гарион поймал себя на мысли, что порой забывает, до чего же беззащитна Се'Недра, которую легко обидеть, и ему страстно захотелось оградить это хрупкое существо от превратностей судьбы.
Вдвоем они отправились бродить по ферме, заглядывая в сараи, конюшни и курятники, пока не пришли на сеновал, где в детстве так любил прятаться Гарион.
— Я, бывало, скрывался тут, когда знал, что тетя Пол хочет заставить меня работать, — признался он со смехом.
— Ты не любил работать? — удивилась Се'Недра. — Здесь все чем-то постоянно заняты.
— Я не прочь повкалывать, — ответил Гарион. — Дело в том, что она требовала невозможное.
— К примеру, почистить горшки? — В её глазах заиграл озорной огонек.
— Угадала.
Они сели на мягкую пахучую копну сена. Се'Недра, не выпуская свою ладонь из руки Гариона, пальцем левой руки принялась рассеянно водить по его ладони.
— Ты сегодня поступил очень смело, Гарион.
— Смело?
— Ты расстался с чем-то, что было тебе очень дорого.
— А, ты о Забретт… Пожалуй, это к лучшему. Рандориг любит её и даст то, чего я не могу.
— Я не очень понимаю.
— К Забретт надо относиться по-особому. Она умна и хороша собой, но не отличается смелостью. Она живет, стараясь избегать трудностей. Ей нужен кто-то, кто следил бы за ней, создавал покой и уют… кто мог бы посвятить ей всю жизнь. Мне это не дано.
— Если бы ты остался на ферме, то женился бы на ней?
— Возможно, — согласился он, — но я не остаюсь.
— Тебе больно… расставаться?
— Да, — со вздохом ответил Гарион, — больно, но это самый лучший выход дли всех нас. Я знаю: моя жизнь — это сплошные походы и разъезды, а Забретт не из тех женщин, что согласились бы спать на голой земле.
— Но меня никто не спрашивал, согласна ли я спать на голой земле, — недовольно заметила Се'Недра.
— Вот как? Гм… даже не приходило в голову. Может быть, ты смелее, чем она.
На следующее утро, после долгих проводов и многочисленных обещаний вернуться снова, они направились в Сендар.
— Ну что, Гарион? — спросила тетя Пол, когда ферма Фолдора осталась далеко позади.
— Что «что»?
Она, не говоря ни слова, многозначительно посмотрела на него.
Он вздохнул и, поняв, что от неё все равно ничего не скроешь, сказал:
— Значит, дорога назад заказана?
— Да, дорогой.
— Раньше я всегда считал, что после того, как мы добудем Око, то возвратимся на ферму… но этому не бывать, да?
— Да, Гарион, не бывать. Мы заехали сюда, чтобы ты понял это раз и навсегда… освободился от воспоминаний, которые мучили тебя в последние месяцы. Я не хочу сказать, что ферма Фолдора — плохое место. Оно подходит для определенного круга людей.
— Мы сделали такой крюк ради одного меня?
— Это очень важно, Гарион… Разумеется, я была рада увидеть снова Фолдора… и на кухне я оставила много дорогих вещей, которые мне хотелось бы взять. Внезапная догадка пришла Гариону в голову.
— А при чем здесь Се'Недра? Почему ты настояла, чтобы она поехала с нами?
Тетя Пол обернулась и посмотрела на маленькую принцессу, которая ехала за ними, опустив задумчиво глаза.
— Ей это не повредило, и она узнала что-то очень важное.
— Честно говоря, я не улавливаю связи…
— Да, дорогой… всему свое время.
Следующие два дня, пока они ехали по центральной равнине, ведущей в столицу Сендарии, падал пушистый снег. Было не очень холодно, хотя небо покрылось тучами и сильный ветер дул прямо в лицо. Вблизи побережья ветер заметно усилился, и море, по которому ветер гнал высокие пенистые волны, было беспокойно.
Во дворце короля Фулраха они нашли Белгарата в дурном расположении духа. До праздника Эрастайда оставалось чуть больше недели, и старик стоял у окна, сердито глядя на разбушевавшуюся стихию, словно на заклятого врага.
— Наконец-то пожаловали, — язвительно бросил он дочери, когда она с Гарионом вошла в его покои.
— Повежливее, отец, — сказала Полгара, снимая плащ и кладя его на стул.
— Видишь, что там происходит, Пол? — Он ткнул пальцем в сторону окна.
— Да, отец, — ответила она, глядя на его лицо. — Ты мало отдыхаешь.
— Отдохнешь тут, — он недовольно махнул рукой в сторону окна.
— Ты только заводишь себя, отец, а тебе это противопоказано. Старайся сохранять спокойствие.
— Мы должны быть в Райве в день Эрастайда, Пол.
— Да, отец, я знаю. Ты принимаешь лекарства?
— Нет! С ней говорить бесполезно! — Старик взглянул на Гариона, как бы ища сочувствия. — Ты это понимаешь?
— Ты в самом деле, дедушка, хочешь, чтобы я ответил на твой вопрос?
— Ренегат! — презрительно фыркнул Белгарат.
Старик, однако, беспокоился зря. За четыре дня до начала Эрастайда обледенелый, с порванным парусом корабль капитана Грелдика входил в гавань, преодолев бурное море, по которому не переставая хлестал дождь со снегом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
