– быть бы живу, – усмехнулся капитан третьего ранга. – Поэтому в августе сорок четвертого года Смысловский был полностью реабилитирован и награжден орденом Германского Орла. Генерал Гелен, начальник отдела «Иностранные армии Востока» немецкого Генштаба, предложил Борису Алексеевичу возглавить разведывательную работу в тылах Красной армии.
В свою очередь, Смысловский потребовал, чтобы его деятельность ограничивалась только Восточным фронтом и была направлена исключительно против СССР. Немецкое верховное командование было вынуждено принять эти условия, хотя и на Западном фронте у гитлеровцев дела шли далеко не блестяще. Смысловский к концу войны возглавлял штаб особого назначения при главном командовании вермахта, а в сорок пятом он получил и генеральский чин. Уже в это время Смысловский, не таясь гестапо, открыто говорил, что скоро придется воевать против СССР на стороне Англии и США.
В ночь со второго на третье мая сорок пятого года генерал-майор Смысловский во главе колонны численностью около двух с половиной тысяч человек, воспользовавшись снежной бурей, пересек границу княжества Лихтенштейн. В столице княжества городе Вадуц Смысловский встретился с главой американской разведки в Европе Алленом Даллесом, будущим создателем ЦРУ. Зафронтовой отдел Смерш НКО установил, что Смысловский продолжал поддерживать связь со своей агентурой в СССР. Более того, у него остался даже прежний начальник – генерал Рейнгард Гелен, руководивший немецкой разведкой под прямым американским командованием. Правда, в сентябре сорок седьмого года американцы вывезли Смысловского и его людей в Аргентину.
Знаете, Виктор Васильевич, Смысловский – это классический русский барин где-то середины девятнадцатого века. Он, видимо, искренне считает себя настоящим европейцем, в отличие от русского быдла, мужиков… Мужиков и баб, которых еще его дед покупал на базаре и проигрывал в карты. Тех, кому было непозволительно учиться, а про получение образования я вообще молчу. А тут оказалось, что внуки и дети этих баб и мужиков, ставшие после Октября семнадцатого летчиками, офицерами, инженерами и полководцами, сломали хребет всей объединенной Гитлером Европе. Вот это такие, как этот потомственный дворянин, нам простить не могут. Они хоть черту, не то что Америке, готовы служить, лишь бы нас уничтожить…
– Андрей Петрович, как же так, они же вроде русские, – робко подала голос девушка.
– Да нет, Марина, они себя считают европейцами, а вовсе не русскими… А то, что по-русски умеют говорить, так это не показатель… В сорок первом в битве под Москвой участвовала Панфиловская стрелковая дивизия, сформированная в Казахстане. Там было много бойцов, да и младших командиров, плохо говоривших по-русски. Но все они, те, кто погиб и кто остался в живых, более русские, чем этот русский дворянин Смысловский или этот гад Ильинский… Теперь понял, чем Борис Ильинский занимался с весны сорок четвертого? – Следователь почему-то перешел на «ты», в упор взглянув мне в лицо.
– Так точно, – непроизвольно вырвалось у меня. – Отбор и подготовка агентуры, рассчитанной на длительное оседание. Возможно, его участие в операциях по переброске на нашу сторону… Ну, а учитывая, что он не просто бывший советский морской офицер, а офицер морской разведки, эти агенты изначально и готовились с учетом работы против нашего флота… Еще один разведпризнак – ленточка Железного креста… Такую награду за просто так не дают, а значит, подготовленные им кадры осели возле наших военно-морских объектов… И вполне вероятно, что в октябре пятидесятого года на Дальнем Востоке перед налетом американской авиации сработал один из его воспитанников… Я имею в виду вывод из строя нашего поста наблюдения перед ударом американских истребителей-бомбардировщиков по аэродрому Сухая речка, – пояснил я, глядя на девушку-лейтенанта.
– Молодец, хвалю, – хлопнул по столу ладонью капитан третьего ранга. – А раз голова так хорошо работает, то посмотри вот это, – протянул мне картонную папку Девятаев, – а потом я тебе расскажу подробности.
В папке оказались документы Управления контрразведки Смерш Северного флота, датированные периодом лета-осени сорок четвертого года. Телеграммы, агентурные сообщения, докладные записки раскрывали подробности гибели наших морских конвоев и боевых кораблей, десантах, высаженных с немецких подводных лодок на наши северные острова, и действия оперативно-розыскных групп по поимке вражеской агентуры на побережье.
Я не бывал на Крайнем Севере, не мог знать о том, что там происходило в годы войны, и сейчас жестокую борьбу спецслужб я воспринимал сухим языком документов.
«Начиная с июля субмарины противника действовали не только в районе Новой Земли, их появление неоднократно зафиксировано в Енисейском заливе.
…12 августа 1944 года был уничтожен конвой БД-5, в результате чего погибли транспорт и два тральщика. Вследствие торпедной атаки немцев 16 января 1945 года погиб эсминец Северного флота «Деятельный», 20 января был торпедирован эсминец «Разъяренный»…
…18 января 1945 года 19 сигнально-наблюдательных постов СНИС [63] Тибергского участка отметили подозрительные действия подлодки противника вблизи берега… лодка маневрировала в надводном положении и передавала в сторону берега 5–6 бело-зеленых сигналов. Предполагается возможность высадки агентурных групп противника на нашем побережье.
…ОКР Смерш направляет свою оперативную группу для организации розыска и поимки разведывательно-диверсионных групп противника».
Последней я стал читать копию докладной записки, направленной начальником Отдела контрразведки Смерш Северного флота начальнику УКР Смерш НКВМФ [64] генерал-лейтенанту береговой службы Гладкову. Генерал-майор Гончаров докладывал в январе сорок пятого года:
«Оперирование подлодок противника малого водоизмещения в Карском море. В 1944 г. на острове Подкова были обнаружены неизвестно кому принадлежащие запасы горючего, масел и продовольствия… Нам известно, что в том же 1944 г. немецкие подлодки всплывали в различных бухтах северо-восточного побережья Карского моря и брали на борт людей из становищ. В поселке Ошмарино (устье реки Енисей) ОКР Смерш Карской военно-морской базы обнаружена подпольная радиостанция» [65].
– Ну, что скажете, Виктор Васильевич? – нетерпеливо спросил меня следователь.
– Честно говоря, не предполагал, что даже в конце войны, когда мы везде побеждали, немцы на Севере делали все, что хотели, – ответил я.
– Виктор Васильевич, истоки всех этих трагических событий уходят к летней навигации сорокового года. Тогда, после переговоров между руководством СССР и Германии, по Северному морскому пути нашими лоцманами было проведено немецкое торговое судно «Комета»… Так вот, следуя по трассе Севморпути, немцы проводили тщательную фотосъемку. В одном из докладов наших моряков и лоцманов, например, указывалось, что немцы «фотографировали непрерывно берега, фотографировали все объекты, которые только встречали на своем пути. Фотографировали острова, мимо которых проходили, около которых стояли, фотографировали мыс Челюскина». При малейшей возможности делали промеры глубин, высаживались на берег и фотографировали… Вот откуда у немцев к началу войны были хорошие знания Севморпути, гидрологической и гидрографической обстановки в Карском море. Ну а с началом войны немцы скрытно оборудовали на нашем побережье гидрометеопосты, высаженные с подводных лодок, и пункты дозаправки.
Ну, и что касалось оперативной обстановки на побережье Карского моря
