Меня слегка трясло от неудовлетворенного возбуждения и невыплаканных слез.
— Ты должна потерпеть, — Бергман был неумолим. — Так до тебя быстрее дойдет. А теперь замолчи и иди на пары.
В полнейшем отчаянии я щелкнула замком и буквально выбежала в подъезд.
Это невыносимо! Неужели теперь Бергман будет всегда таким! Мне кажется, я готова была бы смириться с тем, что он садист, но это намного хуже! Садист причиняет лишь физическую боль, а Бергман ударил меня по самому больному — по только зародившемуся самолюбию! И ведь я не могу теперь отказаться от наших отношений! Я полностью завишу от него!
Сев в машину, я позволила себе расплакаться. И не просто расплакаться. Я довела себя до истерики. Просто легла на заднее сиденье и громко хныкала, зажав рот рукой. Я понимала, что шокировала водителя подобным поведением, но мне было все равно. Уж лучше я расплачусь здесь, чем при очередной стычке Марго и Алины. А что сегодня она у меня будет, я не сомневалась. Но теперь я была бы даже рада, если б они меня прибили где-нибудь на заднем дворе.
— Держи, — пробасил мне водитель, передав упаковку влажных салфеток. — У тебя что, кто-то умер?
— Да! — шмыгнула я, перехватив упаковку. — Моя самооценка!
— Так подними ее, — хмыкнул тот.
— Как? — я перестала рыдать и вытерла лицо.
— Проще простого, — продолжал он. — Пойди и самоутвердись за чужой счет. Наори, нагруби, что там вы еще девочки можете? Ну а потом успокойся и начни работу над собой.
— Это как-то жестоко, — возразила я, хотя мне на ум тут же пришло сотворить все это с Марго и Алиной.
— А себя так доводить не жестоко? — добродушно улыбнулся он. — Есть идеи получше — вперед. Мы как раз подъезжаем.
— Спасибо, — я отдала мужчине упаковку и, решительно выдохнув, вышла из машины.
И пусть только попробует кто-нибудь на меня сегодня хоть криво посмотреть! Раз Бергман сказал, что я должна бояться только его, пусть получит тогда по полной! Я тут сейчас всех построю!
Глава 31
Я вошла в аудиторию, стискивая от напряжения зубы. Агрессия, которую я в принципе никогда в жизни не испытывала, так и рвалась наружу. Сев на свое место рядом с Мел, я продолжала испытывать напряжение, поэтому постоянно сжимала ручку, кусала губы и тихо постукивала каблуком об пол.
— Все хорошо? — шепотом спросила Мел. — У тебя синяк на губе. Почти не видно, но… если приглядеться…
Я чуть нахмурилась, но не ответила ей. Сейчас мне хотелось нагрубить даже Мел!
В этот момент Алина и Марго с демонстративной надменностью прошли мимо меня и сели позади, хотя они всегда сидели на первом ряду.
Понятно: сейчас начнется публичное унижение меня. Но я даже рада. Будет куда направить агрессию.
Как я и ожидала, девочки принялись мерзко хихикать и что-то обсуждать за моей спиной. Однако мой гнев был прерван преподавателем. Он как раз вошел в аудиторию, и все умолкли.
Пара началась стандартно: с проверки домашних заданий. Нам было задано провести за семестр по одной презентации, и на каждой паре преподаватель разбирал двоих студентов. Свою презентацию я подготовила еще две недели назад. Тема была мной изучена вдоль и поперек, поэтому я не волновалась. А текущая агрессия лишь добавляла уверенности перед публичным выступлением.
— Свердлова Селина, — преподаватель объявил мое имя, и я пошла к кафедре, где располагался ноутбук и проектор.
У меня было пара минут, чтобы запустить презентацию с флэшки и начать, а пока преподаватель напомнил следующим студентам об их очереди.
Презентация для меня шла на удивление легко. Я говорила твердым уверенным, а главное громким голосом, хотя обычно меня даже первый ряд не слышит. Мел смотрела на меня ободряющим и восхищенным взглядом, Марго и Алина кривили рожы в гримасах брезгливости.
Наконец, я закончила и выдохнула, довольная собой, но не тут-то было. Преподаватель принялся засыпать меня вопросами, которые я впервые слышала. Я удивленно перебегала взглядом с его лица, на свои руки, но не знала ни одного ответа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда мы такое проходили?
— Не знаешь, Свердлова? — строго переспросил он. — А ты не забыла, что прогуляла вчера все пары, кроме первой? Без видимых, как я вижу, причин.
— Константин Федорович! — Алина подняла руку. — У Селины были очень уважительные причины.
— Какие? — хмыкнул он.
— Она занялась эскорт услугами, — подпевала подруге Марго. — Предлагает себя богатеньким мужчинам, куда ей уж теперь учеба!
Все студенты прыснули от смеха. Парни сально оглядели меня, словно до этого и за девушку-то не воспринимали. Девчонки же с азартом принялись наблюдать за моим очередным унижением. Но его не случилось.
— Кажется, — громко и спокойно ответила я, — папочка Алины Бергман недостаточно строг со своей невоспитанной доченькой. Придется позвонить ему и попросить ее наказать.
— Дрянь! — Алина вскочила со своего места, как ошпаренная.
Я же, не понимая что творю, показала ей средние пальцы на глазах у всей аудитории. Публичное унижение состоялось, но не надо мной. Я увидела, как абсолютно каждый студент выпучил от удивления глаза.
— Вы с воем уме?! — выкрикнул преподаватель, вскочив со своего места. — Обе к директору!
В этот момент для меня произошел откат. Вся агрессия выветрилась. Я побледнела и осознала, что сделала. Не могу сказать, что мой поступок был бездумный. Нет! Я четко подобрала каждое слово. Но все это было сказано на базе той неудовлетворенной агрессии, а сейчас ничего не осталось. И я снова превратилась в напуганную зажатую девочку.
Теперь меня отчислят. Мама убьет меня за это. И, возможно, Бергман тоже. Ведь как он ни старался научить меня давать отпор, но уверена, такие слова в адрес собственной дочери он мне не простит.
Это конец.
Я опустила глаза и выбежала из аудитории. Сейчас во мне не было смелости остаться с Алиной в коридоре наедине. Поэтому кабинет директора — был моим единственным спасением.
Владислав Александрович — директор нашей бизнес школы устроил мне самый настоящий разнос в присутствии Алины. Он не сказал ей ни одного слова, выражая свое уважение к фамилии Бергман, но меня чихвостил только так. Здесь было и аморальное поведение, и прогул, и в целом мое социальное положение.
Хотя в какой-то момент он опомнился и все же вежливо попросил Алину выйти. Та уже заранее праздновала победу, поэтому готова была пропустить финал.
Владислав Александрович вышел следом, чтобы позвонить, но вскоре вернулся.
— Ты отчислена, Свердлова, — ледяным тоном сказал он.
— Отчислена?! — дрожащим голосом переспросила я. Это и так было понятно, но сейчас во мне бурлила несправедливость, и я должна была все высказать до конца. Мне уже нечего терять! — Значит Алине можно было публично меня унижать, а мне нельзя даже ответить? Это она начала! Она издевается надо мной уже целый год! Но Вы ни разу…
— Ты соображаешь с кем говоришь?! — директор хлопнул ладонью по столу. — Кто ты вообще такая?! Ты неравная всем им. Деньги за твое обучение должны были поступить три дня назад. Но их нет. И думаешь я не знаю почему? Потому что твоя семья лишилась всего. Ты все равно не продолжишь учебу! Это элитная бизнес-школа. Если "элитный" для тебя пустой звук, то я поясню. Здесь нет никого, кто ниже тебя по статусу и положению. Твоя мать устроила тебя сюда со скандалом. Швырялась тут деньгами, и натравила на нас всех своих адвокатов лишь бы ее безродную доченьку зачислили на курс. Но теперь ей швыряться нечем. Я планировал отчислить тебя в конце семестра, но ты сама ускорила этот процесс.
Я побледнела от его слов и почувствовала подступающую панику.
Деньги за мое обучение не были перечислены, хотя я точно помню этот пункт в договоре Бергмана. Значит, он меня обманул? И он не будет заниматься долгами моей семьи? И мне снова нужно кого-то искать? А если Бергман не отпустит меня? Я не смогу позволить себе адвоката, чтобы что-то доказать. А даже если смогу, то вряд ли он окажется опытнее, чем адвокат Бергмана.
