Нельзя было до этого доводить! Какая же я дура!
Я осторожно подошла к девушке, и заговорила:
— Можно присесть?
— Что тебе еще от меня нужно? — устало спросила она.
— Прости меня, — искренне произнесла я.
— Ты уже извинилась, — она сделала еще одну затяжку.
— Я не хотела тебя обидеть, — начала оправдываться я. — У меня не было выбора! Бергман сказал, что если я позволю еще кому-нибудь себя унизить, то он будет наказывать меня! Мне было страшно! Ты не представляешь какое наказание меня ждет!
— Ну почему же? — она безразлично пожала плечами. — Представляю. Мой папочка мастер воспитательных процессов. Вся жизнь с ним одна сплошная муштра. В моем случае эта муштра хотя бы без приставаний. Но в твоем…
Она не договорила, а вместо этого снова поднесла сигарету к губам.
— Он ведь тоже учил меня давать отпор, — усмехнулась Алина. — Делал из меня такую же акулу, как Марго. Вот напор Марго он бы оценил. Она должна была быть его дочерью… ну или… не дочерью. А если ты чуть мягче по характеру, замкнутая, себе на уме, то все. Он ведь только таких и ищет! Для него кайф, понимаешь, ломать таких как мы.
Я поразилась ее словам. Неужели все это время мы с Алиной были так похожи?
— В прошлом году, когда мне исполнилось восемнадцать, — продолжала Алина, задумчиво крутя тлеющую сигарету, — я заявила ему, что больше не хочу, чтобы он вмешивался в мою жизнь. И с этого момента стало все еще хуже. Он и правда не вмешивается. А мне не хватает его. Я не понимаю, чего он от меня хочет.
— Почему же ты не поговоришь с ним? — шокировано спросила я.
Вот уж не думала, что внутри Алины бьется раненое сердце.
— По-твоему, это так легко? Вот ты пыталась хоть раз с ним поговорить?
— Да. Я высказала ему сегодня, что больше не желаю быть агрессивной. Уж лучше наказания.
— Значит, ты сильнее меня, — горько заключила она. — Я ни разу себе этого не позволила.
— Алин, — я осторожно дотронулась до ее руки. — Ты должна с ним поговорить. Он… — я внезапно поняла смысл нашего с Ароном разговора, — хочет, чтобы ты поняла, кто ты. Он сказал мне сегодня, что, если мне не нравится агрессия как ответ на оскорбления, то я могу выбрать что-то другое. Главное не молчать, когда на меня нападают.
— Я не знаю кто я, — Алина тяжело выдохнула. А после длинной паузы продолжила. — Я не его дочь, — ее глаза заблестели. — Он учился с моей мамой в одной школе. Они были друзьями с детства. Именно друзьями. Семейная жизнь так и не сделала их супругами. Однажды мама пришла на одну из университетских вечеринок и стала легкой добычей для своих однокурсников. После этого выяснилось, что она беременна. Она не смогла дать отпор. Ничего не смогла. Была такой же тихоней, как мы с тобой. Тогда мой папочка решил проявить благородство и женился на своей подруге детства. Кто же знал, что он окажется таким домашним тираном? Он строит нас по любому поводу. Поэтому, когда у папочки появилась первая «любовница», мы с мамой вздохнули свободнее. Он стал направлять свою энергию на них.
У него какая-то идея фикс в голове, — усмехнулась Алина. — Он словно хочет сам, своими руками, воспитать для себя ту самую идеальную девку. Которая будет с открытым ртом слушать его наставления и подставлять свою задницу для наказаний.
В Алине говорила обида. Но я увидела Бергмана в другом свете. Теперь я поняла, чего он от меня будет добиваться. И поняла, что делает это наверняка из чувства вины за свою жену. Просто его методы слишком жесткие, чтобы понять, не взглянув со стороны. Хотя… может быть я ошибаюсь. И все на самом деле не так просто.
— Не думай, что после этого мы станем лучшими подружками, — Алина со злостью отшвырнула сигарету. — И не думай, что я буду терпеть твои наезды.
— Их больше не будет, — пообещала я.
— Будут, — усмехнулась она. — Уверена, когда ты хорошенько отхватишь от моего папаши, тебе сразу расхочется играть в благородство. Но мне плевать на твои выпады. У меня есть верная подружка Марго, которая только и ждет моей команды «фас». Она и есть моя альтернатива агрессии. Мне больше не нужно делать всю грязную работу самой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И еще, — добавила Алина, уже собираясь уходить. — Эту историю, что я тебе рассказала, знают многие. Поэтому не думай, что сможешь меня этим шантажировать.
Девушка не прощаясь направилась к парковке, на ходу разглядывая свое лицо в зеркале.
Глава 34
В тяжелой задумчивости я ехала в офис Бергмана. После разговора с Алиной я прониклась к ней сочувствием. Но также я поняла, что Бергман не находит должной поддержки и понимания в своей семье. И может быть вся эта его показушность это лишь тот самый отпор, который он дает широкой публике. Доказывая, что он тоже заслуживает своего счастья, пусть и таким воинственным и болезненным для его семьи путем. Он так же борется за свои интересы. Разница лишь в том, что как мужчина он может делать это с долей пофигизма. Ведь в любом случае жертвами останутся его жена и дочь.
А если на одну секунду представить, что он не может себя чувствовать цельным без своих сабочек? Что если только от них он черпает свою силу? Только они способны его понять и принять таким, какой он есть на самом деле? И, возможно, будь он обычным человеком, это не обросло в такой скандал. Но его публичность, честолюбие и статус не дают возможности скрывать свои наклонности и свои отношения.
И несмотря на то, что я возможно окажусь в числе брошенных и сломленных им сабочек, но сейчас я готова была встать на его сторону. Если общество не принимает подобного рода отношения, что же делать Бергману? Если он никогда не испытывал страсти к своей жене. Должен ли он был отказаться ради этого от своих удовольствий? От своих уроков, в которых он учит не быть жестокими со своими сабочками, а быть предельно внимательными, а еще — настоящим отношениям между сексуальными партнерами.
— Мы на месте, — сообщил водитель, прерывая поток моих мыслей.
Я поспешила поблагодарить его и вышла из машины.
Интересно, куда Бергман хочет отвезти меня после обеда?
Немного подождав в приемной, я наконец встретилась со своим Хозяином.
Бергман окинул меня холодным взглядом и позвал за собой. И лишь в момент, когда он почти отвернулся, я заметила, как едва заметная улыбка тронула уголки его губ.
После совместного обеда, где Бергман позволил мне есть самостоятельно, мы вернулись в его машину, и он снова стал собой. Ни капли не стесняясь своего водителя, он забросил на себя мои ноги и вжал мое тело в заднее сиденье. Одной рукой он грубовато обхватил мою шею, а второй пробрался под юбку.
— Сейчас будет небольшое испытание для тебя, — Арон низким голосом рыкнул мне на ухо, по-собственнически поглаживая рукой мою ягодицу. — Возможно, ты сочтешь его жестоким. Но ты должна справиться. Поняла?
— Да, — выдохнула я, всецело отдаваясь его рукам.
Бергман тут же воспользовался этим и рванул на мне влажные трусики. Я закусила губу, чтобы не вскрикнуть от потока возбуждения и боли, когда ткань на секунду впилась мне в бедра.
— Если достойно выдержишь испытание, — его пальцы безжалостно ласкали мои бедра, — я подарю тебе маленькую короткую разрядку. А потом весь вечер и всю ночь будешь делать только то, что я захочу. Поняла?
— Да, господин Бергман, — я наполнилась надеждой на вознаграждение. Пусть даже короткое.
— Потерпи, моя девочка. Я знаю: будет больно. Но ты справишься, — мужчина ласково погладил меня по щеке. — Только молчи, ладно? Ни одного слова!
Будет больно?
Я напряглась от страха.
От чего будет больно? Неужели Бергман все-таки садист? Но я все вытерплю. Я должна! Я сама этого хочу!
Машина мягко остановилась и Бергман прижался к моим губам, аккуратно захватив их зубами. Он выдохнул яростную страсть мне в рот, и я поняла, что он сам еле сдерживается.
— Выходи, — приказал он.
Я вышла из машины, не понимая где мы. Это был обычный жилой район с новостройками. Мы вошли в один из домов и поднялись на второй этаж.
