У меня екнуло в груди, когда я увидела точно такую же фиолетовую коляску у одной из дверей, как и моего братика.
Следующим ударом стало то, что из этой двери вышла та самая молоденькая нянечка, которую мама наняла на неделю.
Зачем Бергман привез меня к маме?! Она ведь сейчас такого обо мне наговорит!
Нянечка вежливо поздоровалась и вызвала лифт. А через секунду скрылась за его дверьми.
— Я не пойду! — запаниковала я. — Зачем? Что Вы хотите…
— Я приказывал молчать, — строго напомнил Бергман и, обняв меня за плечи, подвел к двери и бесцеремонно вошел внутрь.
— Вы не представляете, что мама обо мне скажет! — в отчаянии зашептала я. — Прошу Вас!
— Закрой рот, — тихо, но властно отрезал он. — Я предупредил, что будет больно. Но ты должна через это пройти. При мне.
В безумном отчаянии я забегала взглядом по просторной прихожей, когда вдруг увидела в дверях маму. Она явно была готова к нашему приезду, поэтому специально отправила няню погулять с Рудиком.
Мои ноги подкосились, и я чуть отступила назад, желая немедленно сбежать отсюда.
— Господин Бергман, — моя мама чуть встрепенулась, очевидно не ожидая, что мы войдем без стука или без звонка в дверь. Она машинально взбила волосы и улыбнулась, сняв очки. Дома мама не носила линзы и позволяла себе немного расслабиться. — Так приятно с Вами познакомиться.
Мама расцвела. На место строгой контролерши вдруг вышла обаятельная и веселая женщина, которая могла бы и сама заполучить Бергмана. Стоило ей только захотеть.
Я почувствовала себя ничтожеством на ее фоне.
— Я ненадолго, — сухо ответил Арон.
— Располагайтесь, — кокетливо произнесла мама и гостеприимно проводила нас в небольшую гостиную.
Засмотревшись на мамину элегантную походку, я запуталась в своих ногах и оступилась, но Бергман незаметно для мамы поддержал меня.
— Что я могу Вам предложить? — ворковала мама. — Чай, кофе…
— На это нет времени, — надменно отрезал Бергман, усевшись на бежевый диван.
Он сел прямо передо мной, словно запрещая мне присоединиться к ним, и я почувствовала себя совсем ужасно. Я словно была отбросом в их обществе. Мне хотелось тут же броситься в ноги Бергмана и умолять уйти отсюда, но мое тело словно парализовало, когда я услышала следующие слова.
— Я возвращаю Вам Селину, — заявил Бергман. — В течении дня мой водитель перевезет ее вещи.
У меня остановилось сердце. Я не понимала, что происходит.
Тем временем мама изменилась в лице. На ее кокетливый легкий образ легла гримаса злости, но она поспешила успокоиться.
— Господин Бергман, — улыбнулась мама, — я понимаю как с Селиной сложно. Она такая… неприспособленная к жизни. Инфантильная, глупая, рассеянная. Мне очень жаль, что она Вас разочаровала. Прошу Вас! Пожалуйста, не рубите с плеча. Обещаю, за пару дней я научу ее как правильно себя вести. Она больше никогда не посмеет перечить Вам или делать что-то, что Вам не понравится. Только скажите, что именно Вас так разочаровало?
Я чувствовала себя униженной дальше некуда. В этот момент я разом потеряла все силы, все самообладание, всякое желание на дальнейшее существование. Я стояла перед ними, а они просто меня даже за вещь не считали!
Почему Бергман не сказал мне заранее, что хочет разорвать наши отношения?! Или может он все это время намекал мне, а я, как всегда, не понимала элементарных вещей?!
— У нее полное отсутствие собственного мнения, — спокойно продолжал Бергман, даже не глядя в мою сторону. — Разве с этим Вы сможете что-то сделать?
Мама задумалась на пару секунд, но затем выдала еще более ужасную вещь:
— А разве Вам нужно ее мнение? — улыбнулась она. — Зачем? Кажется, Ваши отношения и не должны подразумевать какие-то желания или отказы со стороны партнерши?
То есть все это время я была лишь куском мяса для моей мамы?! Она бы никогда не попыталась меня защитить или встать на мою сторону, даже если бы Бергман откровенно издевался надо мной? Она подкладывала меня под него уже заведомо зная, что никогда не придет мне на помощь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Горькие слезы покатились по моим щекам и мои кисти мелко затрясло.
— Не реви, — зло шикнула на меня мама. — Тоже мне неженка! Раз в день даже голову включить не можешь!
— Хватит! — дрожащим голосом взвизгнула я. — Я любила Вас обоих! Но Вы абсолютно одинаковые! Вы только и ждете моей слабости! Хватит! Вы больше никогда меня не получите!
Я сорвалась с места и как была без обуви, так и выбежала из квартиры.
Бергман не стал останавливать свою девочку. Он лишь набрал номер водителя и приказал задержать Селину и затолкать в машину, как бы она ни кричала и ни сопротивлялась. Затем вновь обратился к Марианне Свердловой.
— Послушай меня, — тихим угрожающим тоном заговорил он. — Ты больше никогда не появишься в жизни моей Селины. Ты поняла?
Марианна удивленно выпучила глаза.
— Чтобы больше ни одного слова в ее адрес, — продолжал он. — Узнаю, что ты еще хоть раз облила ее грязью — лишу тебя всего.
Марианна по-прежнему не сводила испуганного взгляда с лица Арона.
— Забудь, что у тебя была когда-то дочь. Считай, что я ее выкупил вместе с долгами Павла Свердлова. Эта квартира на ипотеке. Я заплатил только за год. Остальные десять лет будешь выплачивать сама или я с удовольствием тебя отсюда выселю. В остальном делай что хочешь. Подкладывайся под мужиков, как ты умеешь, но о Селине забудь навсегда. Она больше не принесет тебе ни евро.
Марианна только было собралась что-то сказать, но Бергман грубо осек ее.
— Закрой рот. И не смей больше его открывать в моем присутствии. Если оно вообще когда-нибудь еще состоится. Поняла?
Марианна шокировано кивнула.
С маской абсолютного безразличия и брезгливости, Бергман поднялся с дивана и направился вон из квартиры.
Теперь нужно успокоить его девочку. Все объяснить. Это было жестокое испытание для нее, но она должна была его пройти.
Глава 35
Сбежав по лестнице, я кинулась из подъезда на улицу, не разбирая дороги. В голове была пустота, в ушах шумело, слезы застили глаза. Поэтому я не сразу сообразила, что попала в руки к какому-то мужчине. Это оказался водитель Бергмана.
Я забилась в его руках, но было поздно. Он уже толкнул меня на заднее сиденье, закрыл дверь и заблокировал машину. Сам же предпочел остаться на улице.
Оказавшись в салоне, я принялась дергать дверные ручки, биться в стекло, истерить как ненормальная. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с Бергманом. И если водитель затолкал меня внутрь, значит он еще не знает, что Бергман меня бросил. Я пыталась привлечь внимание водителя, чтобы сообщить ему это, но тот стоял спиной к машине и спокойно просматривал ленту в соцсетях на своем смартфоне.
Минуту спустя Бергман открыл заднюю дверь и приказал водителю оставаться на улице.
— Нет! — кричала я, захлебываясь слезами. — Дайте мне уйти!
Бергман резко подтянул меня за бедра к себе, задрав тем самым юбку. Я взвизгнула, пытаясь прикрыться руками, ведь полчаса назад Бергман сорвал мои трусики. Но мужчина перехватил мои запястья, завел их за голову и подмял меня под себя.
— Нет! — в полнейшем ужасе кричала я. — Пожалуйста! Не надо!
— Не надо? — усмехнулся мужчина, еще сильнее сдавливая меня своим весом и сжимая мои запястья. — А твое тело говорит совсем другое, — он провел рукой у меня между ног, давая понять, что я мокрая.
— Нет! — хрипло выдохнула я, извиваясь под мужчиной из последних сил. Паника билась в висках и граничила с отчаянием. Мне казалось, если Бергман меня сейчас ко всему прочему еще и изнасилует, то я умру на месте.
— Мне страшно, — я обессиленно распласталась по кожаному сиденью, чувствуя подступающее чувство обреченности.
Я больше не могла сопротивляться, не могла кричать, не могла дышать, но обреченность успокаивала, вызывала эйфорию и чувство безграничного доверия к моему Хозяину.
