А Бетси, немного погрустив, уселась поудобнее на подоконнике. Скоро придет из школы Вадик, сын Николая Петровича и «лапочки» Людмилы. Собачка любила семью, особенно Вадика и его маму Людмилу. Мальчик играл и гулял с ней по парку, а хозяйка угощала её куриными косточками и прочими вкусностями с семейного стола. Она чувствовала буквально все нюансы обожаемой ею семьи. А Николаю Петровичу подавала тапочки и свежую газету с тумбочки у входа. А ещё Бетси знала, что мама Люда скоро родит маленького человечика. Какой он будет? Каким станет мир за окном?
Ну, ты и хам, Сеня!
Если по-настоящему, то на всей Камчатке истинных рыбаков-любителей можно сосчитать по пальцам. Удивительно, да? Так что сразу оговоримся, что те, на траулерах, вовсе и не рыбаки. Они – моредобытчики. Попробуйте любого из них усадить на тот же мыс Лопатка с удочкой, а рядом пришпандорить корабельный трал для сбора добычи. Что выловит, то и пустит в садок-трал и сдаст в «закрома Родины». Вот и увидите, что он всего лишь ученик-первогодок в деле рыбной ловли. А вся его добыча будет состоять из проносимого течением мимо мыса мусора из китайских игрушек, сетей и пуховиков. Из съестного может и хватит на две ухи на берегу и жарёху дома. И это, ежели без выпивки с пресловутыми «дружбанами»-рыбаками.
Есть рыболовы-рыбосказы, как наш Фомич – «старый хрыч»…До печёнок достанет мужиков в курилке своей рыбалкой. А в его верстаке всяких грузил и блёсен более, чем у швеи пуговиц. А дома, и в гараже удилищ, да спиннингов… что хвороста на зиму в деревенской избе. Но спроси хвост корюшки к пиву, так начнёт лепить несуразицу, вроде: «Ноне не кле-ева-ало! А вот нодысь….» И опять про своё: как, когда и чем ловить надо. А самой рыбы-то тю-тю! Всем нам усмешки, а жене – чистое горе: беспрестанный перевод денег… в экспонаты.
Но самое-то парадоксальное в камчатской рыбалке то, что рыбы этой завалом во всех магазинах.
Чавыча, кижуч, нерка, красница, голец, камбала, селёдка, навага, кета, горбуша, мойва, корюшка. Впечатляет? А ещё сколько чего и не назвал. Но зато всё перечисленное можно ловить почти безданно-беспошлинно на удочку, либо на спиннинг. Разве что кроме лососёвых… Да и то, доступно за плёвый по стоимости билет. Но это так, в обиходе. На деле же пацаны летом денно и нощно пропадают на бухте и реках, отлавливая камбалу и селёдку, а то и мешками тащат домой и соседям мойву. А гольца, хотя и считают сорным лососем, но ушица из него славная. Обидно, но в большей части плоды трудов ребячьих и азарта выбрасываются на свалку: не в прок они семейству.
Но зимой… Даже завзятые выпивохи на выходные переключаются на подлёдный лов корюшки. И совершенно не по причине недостатка рыбьего фосфора в организмах. Чихали они на фосфор и прочие железяки с минералами-витаминами. Они закусывают преимущественно слоёным салом с чесночком. Можно медвежью тушёнку кусочками. Не брезгуют печёночкой трески, а то и «скромными» бутербродами с маслом, где икра должна слегка нависать над ладонью.
Даже случайная наважка, пойманная из одной лунки с корюшкой по запаху очень напоминает рыбный деликатес-корюшку. И ещё: корюшку, выловленную зимой, надо вкушать с опаской: объешься в два счёта!! Даже селёдка, пойманная зимой на удочку-припахивает чудесным огуречным ароматом корюшки! Вот ведь чудо… А доведётся ехать в одном автобусе от «трёх берёз» (там с перевала собираются ловцы корюшки), то невольно перехватывает огурцовый дух из рюкзаков-горбовиков. А стоит направиться от остановки автобуса к дому, как вы познакомитесь с котами всей округи. Они будут реветь почище, нежели на старообрядческих похоронах с наёмными плакальщицами. И упаси вас бог кинуть им рыбку!! Испанская коррида покажется детской забавой. Со своим котом можно поладить и то на время, если скормить животине хвостов пять одновременно.
Так что зимой любой мужик-камчадал, живущий от рыбных мест не далее 200 вёрст (а более бывает разве что вдоль Камчатки) – уже рыбак. Но скорее компанейский собутыльник. И чаще-второе. Впрочем, рыбы хватает всем. 30–40 хвостов на льду лайды уделят просто так, «за компанию». Так что рыболов-неумеха является на родной порог с уловом. Но…
Надо одеться теплее, обуться в валенки с бахилами и прихватить 2–3 бутылки водки. В рюкзаке уместится закуска и пакеты под рыбу (это от жены). Ах, да! Удочки! Ну, если домочадцы заметят их отсутствие, то можно и взять. А вообще, такую мелочь, как удочку– коротышку вам даст любой: их у каждого штук по пять.
Наш знакомец Сеня был приобщён к зимней рыбалке своими соседями по гаражу. У них были удочки, спирт и копчёное сало. Но не было транспорта. Он у них как бы был, но вечно «не на ходу». Семён же славился знатоком Запорожцев всех мастей: от «горбатого» до Таврии. Они выходили из-под его рук с тишайшим звуком Жигулей и надёжностью УАЗа.
О проходимости его «ушатого» гибрида с сорокасильным мотором ходили легенды. Были случаи, когда он преодолевал средней топкости болота. Но самое ценное у его авто была печка. В его «Запор» набивалось до десятка, а то и более любителей халявного тепла. Ни тебе дров из-под снега добывать не надо, утопая в полутораметровых сугробах, ни разжигать вечно тухнущее пламя. Но… погрелся – будь любезен выдели благодетелю десяток зубаток (крупная корюшка). И козе понятно, что без улова Сеня домой не приезжал. Ко всему – Семёна уважали и даже после рыбалки. А кто помоложе, обращались на «Вы».
От щедрот «квазирыболов» угощал вкуснятиной соседей. Особенно предпочитал одаривать одиноко живущую женщину, преподавательницу младших классов Елизавету Матвеевну. Она учила его внука Егорку. И вот, однажды…
Народ ринулся на Солёное озеро как одержимый. Уж больно погода по мнению знатоков была просто отменной. Сеню осадили, потом насели и уговорили. Даже дали бензин для мотора с печкой и цепи для колёс. Треск льда от буров был слышен за полверсты от озера. Лунки ладили настолько близко, что путали: где чей улов. Рыба не просто ловилась, а попросту пёрла из едва образовавшейся проруби. Расстёгивали полушубки, снимали рукавицы, поднимали уши у шапок: такая сноровистая была рыбная страда. Мужики от азарта забыли даже традицию выпивать за каждую сотню (а кто и за десяток) пойманную рыбку…
Но вот чей-то транзистор на всё озеро оповестил: «Московское время два часа. Слушайте…» В принципе это всего лишь означало, что на Камчатке, то бишь у нас – 11 утра. Но вот беда: клевать корюшка перестала. А за ней даже навага и камбала, которые никто никогда не забирал в рюкзак-горбовик. Народ, матерясь, степенно стал подтягиваться к берегу. Сеня запалил свою «буржуйку», авансом собирая мзду. Запалили костры, тут и там скрежетали вскрываемые консервы, резали сало, хлеб.
Первый спирт пили «с таком», занюхивая корочкой ржаного, натёртого чесноком. По второй пили, заедая копчёнкой, остервенело отгрызая замёрзшие куски духмяного сала. По третьей, уже не спеша, «за тех, кто в море». Распалённые спиртным желудки принимали припасённые снеди безо всяких квот. А далее «процесс пошёл» как по накатанной колее: анекдоты, байки и хохот на всё прибрежье.
И вдруг кто-то заметил: «Глянь-ко, мужики! А чё во-он тот чёкнутый маячит на льду?! Неужто клюёт? Витян, зырника в свой капитанский окуляр.»
– Да нихрена у него не клюёт! Видно выпить нечего. Вот и сидит. Впервой, видно. Сеня, ты уж распух от жары в своём Запоре, сгоняй, будь другом. Позови чудака на ушицу со стопарём. Али не русский! А будет кобениться, так вальни ему мочи в лунку!
Разомлевший Семён в развалку пошёл по утоптанному на льду снегу. Было видно лишь, что диалог не клеится. А горе-рыбак лишь подёргивает удочками, опустив козырек шапки. Свистнул Витя:
– Ну чё ты там телишься! Тащи его сюда. Да в лунку того… не забудь! – Но произошло и вовсе непонятное на расстоянии: рыбак поднял козырёк и….Сеня, развернув «оглобли», опрометью помчался назад.
Еле отдышавшись и, выпив поданную рюмку, сказал, тыча рукой на лёд озера: «Там… эта, ну, вобщем, было вынул я…чтобы это… а ОНА козырёк-то подняла и говорит: «Ну и хам ты, Сеня!» Вот. Училка это Матвеевна, Елизавета. Соседка! Срам-то какой…
Малость посоветовавшись, делегация во главе с Витей-капитаном пошли ублажать сконфуженную рыбачку. Привели, усадили поудобней. И, слава богу, уха ей пришлась по вкусу. А мужики – они и в Африке мужики. Повинились, конечно. С кем не бывает!
Поднял бы денежку
Было сыро и холодно. Маршрутки, брызгая грязью, большей частью проносились без остановки: заняты. Ну, прямо-таки Владивосток в ноябре. Но теплая «аляска» грела лучше флотской шинели. Согбенная старушка, как видно, не чуствовала холод, а вернее потеряла чувство к нему, как и к годам. Её когда-то драповое демисезонное пальто в отдельных местах, особенно на спине, напоминало мне парусину бригантины, завершившей кругосветку. Щеголяя остроносыми туфлями и $500 джинсами, жевал нечто детина с рыбьими глазами. Он попивал пиво из полуторалитровой бутылки. Подошла полупорожняя маршрутка. Чуть не столкнув в грязь старую женщину, вальяжно внёс себя в салон нашенский денди. Такие более вписываются в БМВ, либо Вольво, а то и в Мерседес. Его внешность и полубрезгливое выражение лица говорили, вернее-кричали, что это чуждая ему среда. И он просто вынужден терпеть вокруг себя этих «лохов». Я помог женщине войти. Сели. Бабулька с костыликом примостилась у окна. Околосветский жлоб напротив, вытянув ноги в проход. Мне досталось место за стойкой.
