— По телевизору. Играет за «Гигантов».
Я поднимаю глаза на телевизор и вижу профиль Ареса на экране перед тем, как он снова вливается в игру. Это заставляет меня улыбнуться. Мне всегда нравился Арес.
Зевс сказал мне, что он все еще ничего не рассказал своей семье о Джиджи. Сначала он сам хотел поближе познакомиться с ней, провести некоторое время с ней, а потом уже расскажет им, но не раньше, чем мы расскажем все Джиджи.
Завтра. Не вижу причин, почему бы Зевс был против этого.
— У него, наверное, есть места в ложе, — размышляет Рич. — Интересно, почему же он смотрит игру в этом захудалом баре, а не на стадионе.
— Он хотел поужинать с Джиджи, — и со мной, говорю я, мой взгляд незаметно возвращается к Зевсу.
Он разговаривает с барменом, и еще одним парнем, который присоединился к ним.
— А. Точно, тогда это логично, — говорит Рич. — Итак, ты слышала о Ларсоне?
— Нет, — говорю я, переводя взгляд обратно на Рича.
— Он переезжает в Вирджинию, — говорит он. — Его мама живет там, и она больна. Он подал заявление на перевод в местный участок, и сегодня его одобрили.
— Для него это к лучшему, быть ближе к маме.
— Да. Хотя мне будет странно без него. Мы вместе учились в академии…
Возбужденные голоса у бара привлекают мое внимание, отвлекая от рассказа Рича. Я смотрю…на Зевса…где вижу, как группа женщин набросилась на него, прям навалившись толпой, чтобы поговорить с ним.
— Ты такой большой. — Хихикает одна из них, обхватывая рукой его бицепс.
— Так говорят все женщины, — отвечает Зевс.
Да ну нафиг. Я мысленно закатываю глаза.
— Ты такой чертенок, — она громко смеется.
Затем одна из ее подруг протискивается вперед, вклиниваясь между Зевсом и барной стойкой. С ручкой в руке.
— Ты распишешься на моей груди? — спрашивает она, выпячивая свою, завидных размеров грудь, прям у него под носом, хихикая и хлопая, как дурочка ресницами.
Реально? Блядь, реально?
Я стиснула зубы, ожидая его ответа.
Затем я вижу вспышку улыбки, и на меня обрушивается цунами ревности, когда Зевс берет ручку из ее рук и начинает расписываться на ее груди. Вот ублюдок.
И я увидела достаточно.
— Я не очень хорошо себя чувствую, — вру я Ричу. — Извини, что рано ухожу, но мне пора.
Его глаза изучают меня, затем он смотрит на Зевса, и снова на меня. Он знает, что я лгу, и на минуту мне кажется, что он собирается меня окликнуть, но он говорит:
— Нет проблем. Позволь, я провожу тебя до машины.
— С радостью, — улыбаюсь я.
Мы оба встаем. Я забираю со стола свой сотовый и прячу его в сумку.
Я все еще слышу хихиканье фанаток Зевса, но больше не смотрю на него.
Выйдя на свежий воздух, я делаю глоток свежего воздуха, именно то, что мне нужно, чтобы проветрить голову.
Мы идем к моей машине в дружеском молчании. Когда подхожу к ней, достаю ключ и отпираю ее.
Я поворачиваюсь к Ричу
— Спасибо за сегодняшний вечер. За то, что выслушал весь мой скулеж о проблемах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В любое время. — Он тепло улыбается. Затем нежно прикасается рукой к моей щеке. — Ты мне нравишься, Кам.
— Ты мне тоже нравишься. — Я улыбаюсь. Мне просто хотелось бы, чтобы он нравился мне чуточку больше.
Он долго смотрит на меня, и я думаю, не собирается ли он меня поцеловать.
Но он этого не делает. Он отходит, открывая для меня дверь машины.
Мне становиться не по себе от облегчения.
Я сажусь в машину, вставляю ключ в замок зажигания и пристегиваюсь.
— Езжай осторожно, — говорит Рич, придерживая дверь. — Я позвоню тебе на неделе.
— Хорошо, — говорю я.
— Он закрывает мою дверь с мягким щелчком, я включаю передачу и отъезжаю, направляясь к дому.
Через пять минут я паркуюсь на нашей подъездной дорожке, за машиной тети Элли. Свет, льющийся из гостиной, говорит мне о том, что она еще не спит.
Хотя, тогда бы она подошла к окну. Мне неловко, что я так рано возвращаюсь со свидания.
Не умею я ходить на них. Но потом я обвиняю во всем Зевса, это он заявился в бар и испортил мне вечер своими выходками с выпяченной грудью.
Вздохнув, я беру свою сумку и вылезаю из машины. У меня чуть сердечный приступ не случился, когда я увидела Зевса, стоящего в конце дорожки.
— Господи Иисусе! — говорю я, хватаясь за грудь. — Какого черта ты здесь делаешь? Я думала, ты все еще в баре.
— Я ушел сразу после тебя.
— Ты, что, прилетел сюда?
Он смеется глубоким звуком, который эхом отдается в моей груди.
— Нет. Просто я не вожу машину, как бабушка.
— Я не вожу. Как бабушка. Я вожу ответственно.
— Мгм… — он снова смеется.
— Почему ты покинул бар? Неужели в ручке закончились чернила?
Его губы изгибаются в сексуальной ухмылочке.
— Значит, ревность причина тому, почему ты ушла.
— Я… что? — мой рот принял форму буквы о. — Нет, я ушла не из-за ревности. Мистер Большое Эго. Там не к чему было ревновать.
— Ну, если ты так говоришь.
— Именно.
— Тогда ладно. — Он поворачивается и начинает идти обратно к машине.
Я чувствую резкий толчок в груди и говорю, прежде чем успеваю остановить себя.
— Что ты здесь делаешь, Зевс?
Он останавливается и поворачивается ко мне лицом.
— Проверяю, хорошо ли ты добралась до дома. Я подумал, что врятли, помощник шерифа Дик станет провожать тебя до дома, если только конечно, он не получит кое-что в конце.
— Но я приехала на своей машине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он мог бы проследить за тобой до дома.
— Откуда ты знаешь, что он этого не сделал?
Он делает шаг назад и смотрит в обе стороны по пустой улице, прежде чем бросить на меня пристальный взгляд.
