вы как относитесь к «Пинк Флойду»? — спросил я.
— Положительно, — обрадовался Разуваев. — Прогрессивная группа… Роджер Уотерс, как мне кажется, понимает всю бесчеловечную сущность западного империализма…
— Тогда у меня к вам предложение…
Я не успел объяснить — какое. В кабинет заглянула Тигра.
— Папа, — сказала она, — тебе Эвелина Ардалионовна звонит!
Глава 13
— Легка на помине, — вздохнул Пал Палыч и отправился разговаривать с завучихой.
Его дочь вошла в кабинет, развалилась в отцовском кресле.
— Ну и как тебе мой папа-меломан? — спросила она.
— Я в шоке, — признался я. — Как он умудряется уживаться в одной школе с Шапокляк?
Антонина Павловна фыркнула.
— С кем, с кем⁈
— С Эвелиной Ардалионовной… Кстати, ты не знаешь, откуда у нее такое имя?
— Знаю… Оно расшифровывается так Эпоха ВЕЛИкого Народного Авангарда.
— Заковыристо…
— Не то слово… — хохотнула Тигра, — но Шапокляк мне нравится больше. Завуч действительно на нее похожа… Не удивлюсь, если она держит дома крыску Лариску…
— Или носит ее в сумочке!
Мы посмеялись. Вернулся Разуваев. Мрачный.
— Что-нибудь случилось, папа?
— Комиссия гороно, — пробурчал он.
— Когда?
— Завтра…
— Небось, Шапокляк, настучала, — предположил я.
Пал Палыч недоуменно воздел седые брови и дочь ему объяснила. Поклонник тяжелого рока, в должности директора средней советской школы, невесело улыбнулся.
— Чем нам это грозит? — спросила его дочь.
Разуваев-отец пожал плечами.
— Трудно сказать… Начнут проверять, какие у нас успехи за три дня учебного года, а главным образом — какие недостатки… Вы уж, дорогие мои, на своих участках постарайтесь, чтобы комар носа не подточил… И, кстати, Тоня, обзвони других учителей… Как всегда проверят и внешний вид, планы уроков и заполнение журналов.
Директор задумался и продолжил:
— К Александру Сергеевичу вряд ли наведаются, он все-таки молодой специалист, необстрелянный.
— Ну да… — кивнула Тигра. — Не имеют права!
— Эх… — вздохнул фронтовик. — Права в нашем городке у тех, кто там. — Палыч многозначительно ткнул указательным пальцем в потолок. — Бес его знает, как комиссия настроена. И кто ее настроил. Так что будьте готовы ко всему.
— Само собой, папа!
Я проникся общим делом, кулаки сами сжались, поднялся и предложил:
— Я могу к Виктору Сергеевичу заскочить. Он же тут неподалеку живет. А телефона у него, скорее всего, нет.
— А ведь верно, Саша! — обрадовался Пал Палыч. — Спасибо, что вспомнили об этом… Не хочется, чтобы трудовик пришел завтра на работу… как обычно…
— Спасибо за ужин и интересную беседу, — сказал я искренне, все-таки по домашнему меня приняли в первый раз в этом новом времени.
— За ужин Глафиру Семеновну благодарите, — отозвался Разуваев, пожимая мне руку.
Его дочь проводила меня в прихожую, по пути я заглянул на кухню и поблагодарил хозяйку за угощение. Тигра вышла со мною на лестницу, поцеловала меня в щеку шершавыми обветренными губами, и мы расстались. На дворе уже совсем стемнело. Желтыми прямоугольниками светились окна. Под ногами шуршали опавшие листья, пахло осенью и стихами Есенина. В такой вечер, да после сытного ужина, неплохо бы покурить, но подвергать молодой организм Шурика Данилова никотиновому отравлению было бы неосмотрительно, ведь это теперь наш общий организм.
Хорошо, что я запомнил дорогу к дому Витька. Через десять минут уже давил на кнопку возле его двери. Открыла худая, даже какая-то изможденная женщина, в затрапезе. Окинула меня неприязненным взглядом с головы до ног, буркнула:
— Чё надо?
Никакого уважения к советскому учителю. Похоже ее благоверный скомпроментировал почетную профессию.
— Виктора Сергеевича позовите, пожалуйста, — вежливо говорю ей. — Я его коллега, учитель физкультуры Данилов.
Женщина сверлила меня недоверчивым взглядом.
— Тока учти, никуда он с тобой не пойдет… И в дом не пущу…
— Мне на пару слов!
Она повернула голову и крикнула:
— Слышь, алкаш!.. Там к тебе дружок пришел!
— Какой еще дружок⁈ — послышался голос трудовика и он показался из-за плеча супружницы.
— Тьфу на тебя! — выдохнул Курбатов. — Скажешь тоже — дружок… Это же Александр Сергеевич, наш физрук.
— Мне без разницы, — проворчала та. — В дому не пущу собутыльника…
И она исчезла в глубине квартиры.
— Что случилось? — спросил Витек, оглядываясь.
— Пал Палыч просил предупредить. Завтра комиссия гороно нагрянет… Завучиха, видать, натравила. Так что будь с утра трезв, как стеклышко от «Капитошки»… А вечерком заглядывай ко мне в общагу. Если все тип-топ будет, пивком угощу. «Золотое кольцо» называется, слыхал?
Он помотал взъерошенной шевелюрой.
— Для иностранцев, что на Олимпиаду приезжали, сварили, — уточнил я.
— А-а, ну зайду, конечно… — оживился трудовик.
— И еще, Витек, ты замок врезной достать сможешь?.. Самый простой надо, ну как у нас в учительской. Я заплачу!
— Да не вопрос… Тебе куда?
— В общаге, в двери своей комнаты хочу заменить, чтобы местные не совали нос.
— Ну так завтра и заменим!
Мы обменялись рукопожатиями, и я отправился к себе. Настроение у меня было самое прекрасное. Комиссии районного отдела народного образования я не страшился. Какой спрос с молодого специалиста? А вот семейство Разуваевых мне понравилось. Я понимал, что Глафира Семеновна расстаралась насчет ужина, видимо, надеясь угодить потенциальному зятю. Угодить угодила, а вот насчет зятя — вряд ли. Тигра, конечно, девчонка прикольная, но решительно не в моем вкусе. А директор оказался клевым чуваком, таких я еще не встречал. Ни в той, ни в этой жизни. Не думал, что фронтовики — они такие…
Когда я подошел к общаге, то благодушное настроение мое было смыто волной какой-то непонятной суеты, что царила возле подъезда. Пожар, что-ли? Непохоже. При пожаре вещи обычно выносят, а не заносят. Какие-то люди, с радостным матом и возгласами тащили внутрь узлы, стулья, тумбочки, посуду и прочий скарб.
Я едва протиснулся в дверь, пропуская мимо себя диван-раскладушку. У своего стола стояла хмурая Аграфена Юльевна. Ей явно не нравилось происходящее. Особенно — то, что среди вносящих вещи были и женщины. В основном — молодые и задорные.
— Что происходит, Груня? — не стал я дополнительно ее огорчать, называя «тетей».
Она помахала перед моим носом какой-то бумажкой и вздохнула.
— Горисполком постановил отдать с третьего по пятый этаж под семейное общежитие в связи с нехваткой
