Только тут Лейн обнаружила, что Фергюс давно держит ее за палец, чтобы уберечь себя от дальнейшего тыканья. Она слегка остыла и продолжала спокойным тоном:
— Вся эта конспирация не была направлена против твоей системы воспитания, Фергюс. Произошел несчастный случай. Ханна всегда чрезмерно переживает свои проступки. Оставь ее в покое.
Он мрачно смотрел на нее.
— И забыть твои слова, что я запугиваю дочь? Что я безответственный?
— Я погорячилась…
Он начал отпихивать Лейн с дороги, не сводя глаз с ее лица.
— Забыть, что ты сумела ее успокоить, когда мне это не удалось? — тихо спросил он и потянулся к дверной ручке.
Лейн удержала его, осторожно следя, чтобы голос ее звучал тихо и дружелюбно.
— Просто я женщина, а Ханне иногда необходимо, чтобы рядом был кто-то, исполняющий роль матери. Это естественно.
Фергюс снял с себя ее руки.
— Но ты от этой роли отказалась.
Комом встали его слова у нее в горле. Прижимая к себе полотенце, она вздернула подбородок и напомнила ему:
— Эта роль отдана другой.
Через двадцать минут после его ухода явилась Ханна и позвала Лейн с балкона, где та, глядя вдаль, пыталась утихомирить взбунтовавшиеся чувства. Ханна улыбалась, словно ничего не произошло, и Лейн пожалела, что взрослые такими не бывают.
— Как ты теперь себя чувствуешь? — спросила Лейн, взяв ее за руку.
— Лучше, — сообщила Ханна и показала на то место, где был синяк. — Папочка поцеловал, и стало лучше.
Кроме облегчения Лейн испытала укол ревности.
— Вот и чудесно.
Ханна переплела руки за спиной и вертелась на месте.
— Я пришла сказать, что прошу прощения, — призналась она и, поколебавшись, выпалила: — За причиненные хлопоты, вот за что!
— Ты только себе навредила.
— Значит, папа не отшлепал тебя? — спросила Ханна.
Лейн заморгала.
— Нет… почему? Он что, шлепает тебя?
— Нет. — Подумав, Ханна улыбнулась. — Только разок, когда я выбросила в окно его брюки. — Она захихикала, потом сделала большие глаза и сказала: — Мне хочется, чтобы папа полюбил тебя.
Лейн обняла ее и привлекла к себе.
— Хочешь, скажу секрет?
Ханна энергично кивнула.
— По-моему, он любит меня… чуть-чуть.
Ханна затрясла головой.
— Нет, ни капельки. Он сказал, что ты пнула его ногой, все время чертыхался и обзывал тебя осой, ведьмой. А я сказала, что он злее всех, потому что у него лицо было как у привидения.
Лейн не удержалась и поцеловала ее в щеку. Ханна расплылась в улыбке.
— И он меня после этого поцеловал!
— Наверное, из-за того, что ты обозвала его привидением, — сказала Лейн, пытаясь смягчить противоречивые чувства, которые вызывало упоминание о нем, чувством любви к Ханне.
Ханна собиралась улизнуть, но Лейн поймала ее за руку.
— Я уеду домой через день или два. Скоро все разъедутся. Но обещаю, что не забуду тебя и пришлю открытку на твой день рождения.
— А где ты живешь? — спросила Ханна.
— Под Лондоном.
— А я вернусь в Грэнни.
— Где находится Грэнни?
— У моря… Амберленд… на севере, — сказала Ханна, и лицо ее просияло. — Ты могла бы приехать к нам.
Лейн постаралась ради девочки сохранить веселое лицо.
— Может быть. — Она даже подмигнула. — Если папа решит однажды, что он все-таки любит меня.
Прошла большая часть дня, а Фергюс подозрительно не появлялся, но, возвращаясь от Роуэна с билетом на самолет в руках, Лейн буквально столкнулась с ним.
— Извини, — сказала она, не потеряв самообладания и пряча билет в сумку.
Фергюс все понял.
— Готовишься к отъезду. — Это был не вопрос. — Когда?
— Завтра дневным рейсом.
Его печальный вид соответствовал ее настроению.
— Послушай, я… мне бы хотелось поговорить. Ты сегодня вечером свободна?
— Кажется, да.
— Я могу зайти к тебе? Только я поздно освобожусь.
— Ничего.
— Хорошо, тогда до встречи.
Лейн успела попрощаться со всеми, кто стал ей небезразличен, и теперь придирчиво осматривала себя, с нетерпением дожидаясь прихода Фергюса.
Тим поправлялся, хотя был еще очень слабым. На прощание Макс поцеловал ее в щечку и пригрозил принять обет безбрачия, если Лейн «с этим не поторопится». Потом она металась и перетряхивала уже упакованные вещи в поисках пропавшего паспорта и наконец нашла его в кармане халата перед самым приходом Фергюса. Это случилось в начале десятого, хотя она ожидала его позже. К тому моменту волосы и одежда ее пришли в полный беспорядок, да еще и пришлось запихивать раскиданные вещи в чемодан под взглядом Фергюса. Наконец она защелкнула замки.
— Извини, — прошептала она совершенно без сил. — Я уж думала, что больше не увижу свой паспорт!
Как только Лейн сняла чемодан с постели, Фергюс занял его место.
— Почему я не додумался конфисковать твой паспорт?
— Смысла не было, вы уезжаете через несколько дней.
Фергюс взял ее за руку. Видно было, что он волнуется.
— Я должен извиниться.
Лейн удивилась, но руку не отняла.
— Мне не следовало кричать на тебя сегодня утром из-за Ханны. Ты была так добра, что позаботилась о ней и починила статуэтку. Я вел себя неправильно. — Он притянул ее поближе. — Ты была права, что устроила мне разнос, я заслужил его.
Лейн потупилась. Неужели это она устроила головомойку кинозвезде мирового кино Фергюсу Ханну? Какой ужас!
— Извини… — вздохнула она.
Ей не хватало сил противиться, когда он привлек ее к себе на колено. Она даже осмелилась поднять взгляд на него и увидела, что глаза его смеются.
— Я извинился, — напомнил он, — оцени, со мной это не часто случается.
Лейн едва улыбнулась.
— Оценила.
— Тебе предстоит понять, что Ханна самое слабое мое место и самое болезненное. Я пытаюсь заполнить пробелы в ее воспитании, но… мне это не всегда удается.
Лейн пришлось его прервать.
— Ханна производит впечатление абсолютно уравновешенного ребенка. Ты отлично справляешься с ней.
Он откровенно любовался ее зелеными глазами, такими искренними.
— Помнится, утром я слышал прямо противоположное. Вот доказательство.
Он подтянул брючину, чтобы показать синяк на ноге, и снова притянул ее к себе, в глазах его светилось восхищение. Но Лейн не была от себя в восторге.
— Мне не свойственно пинать людей ногами. Просто хотелось избавить Ханну от новых переживаний. Это совсем не значит, что я считаю тебя плохим отцом. По-моему, ты очень хороший отец.
— Так, — произнес он, забирая ее волосы назад, отчего по всему телу Лейн пробежала дрожь. — Очень любезно с твоей стороны, но ведь я всегда говорил, что из тебя вышла бы чудесная нянюшка.
