Вчера встретил врача. Я тащил рыбину килограммов на двадцать под названием меру — настоящий деликатес. Нам оказалось по дороге. На полпути мы присели отдохнуть на низкую изгородь. Он сказал, что умеет готовить великолепный суп из головы этой рыбы. И я отдал ему голову и вдобавок — большой кусок мяса. Он удивился и после паузы сказал:
— Не держи на меня зла, Папийон.
— Что вы, доктор, напротив. Я так признателен вам за то, что вы сделали для моего друга Клозио.
Мы поболтали еще немного, а потом он спросил:
— Ты действительно хочешь бежать, Папийон? Я же знаю, ты человек неординарный и совсем не похож на остальных заключенных.
— Верно, доктор. Тюрьма не для меня. Я здесь только временный жилец.
Он собрался было рассмеяться, но я его остановил:
— Вы не верите, что человек может начать новую жизнь?
— Ну почему же нет, конечно, верю!
— Как вам кажется, могу ли я жить в обществе, быть уважаемым его членом и не представлять для него опасности?
— Искренне верю в это.
— Тогда почему бы вам не помочь мне осуществить эту мечту?
— Каким образом?
— Отправьте меня на материк как больного туберкулезом. И тут он подтвердил мои худшие опасения.
— Это невозможно. И потом, не советую. Это просто опасно. По болезни могут отправить лишь после того, как человек провел год в специзоляторе для больных той же болезнью.
— Почему?
— В этом довольно стыдно признаваться, но мне кажется, здесь расчет на то, что симулянт знает, что может заразиться, находясь рядом с настоящими больными, на деле так и происходит. Нет, я ничем не могу тебе помочь.
С тех пор мы с врачом подружились и дружили вплоть до того момента, когда он чуть не убил моего друга Кар-боньери. Матье Карбоньери тем временем поступил по моему совету помощником повара на кухню одного из лагерных начальников. И все для того, чтобы узнать: есть ли шанс украсть там три бочки из-под вина, масла или уксуса, которые могли бы пригодиться для строительства плота. Но осуществить это было довольно сложно — в течение одной ночи мы должны были украсть эти бочки, тихо и незаметно доставить их к морю, а там связать проводом. Единственный шанс появлялся в штормовую погоду с дождем и ветром. Но в шторм трудно спустить плот на воду.
Итак, Карбоньери работает на кухне. Шеф-повар дал ему трех кроликов, которых следовало приготовить к воскресному обеду. К счастью, Карбоньери успел освежевать их прежде, чем отправить одного своему брату и двух нам. Затем он убил трех жирных котов и приготовил роскошное жаркое. Но к несчастью для Карбоньери, на обед был приглашен врач, который, отведав «кроликов», заметил:
— Месье Филидори, поздравляю вас, у вас прекрасный повар. Эти кошки просто восхитительны!
— Вы что, шутите, доктор? Это блюдо из замечательных упитанных кроликов.
— Нет, — сказал доктор с упрямством мула. — Это кошка. Вот, видите ребрышки? Они плоские. А у кроликов округлые. Это кошка, вне всякого сомнения кошка!
— Господи, мой Боже! — воскликнул корсиканец. — Так у меня в желудке кот?! — И он бросился на кухню и сунул револьвер к носу Матье:
— Может, ты тоже бонапартист, как и я, но это не помешает мне прихлопнуть тебя за то, что ты заставил меня съесть кота!
Карбоньери никак не мог смекнуть, откуда он знает, и сказал:
— Если уж вам так хочется называть тех зверюшек, которых вы мне дали, кошками,— это ваши проблемы, а не мои.
— Я дал тебе кроликов!
— Ну их я и сготовил! Вон там головы и шкурки!
Корсиканец увидел кроличьи головы и шкурки и окончательно запутался.
— Получается, этот врач сам не знает, что болтает.
— А, так это врач сказал! — воскликнул Карбоньери, еле переведя дух.— Так это же он над вами издевается! Вы ему скажите, что так шутить нехорошо.
Совершенно счастливый Филидори отправился в столовую и заявил врачу:
— Болтаете Бог знает что, доктор! Это вино вам в голову ударило. Круглые там ребрышки или плоские, я все равно знаю, что это кролики! Там их шкурки и головы.
Матье тогда едва уцелел. И несколько дней спустя решил оставить столь опасную должность.
Время решительных действий приближалось. Барро должен уехать через несколько дней. Вчера я ходил повидаться с его женой-толстушкой, которая, кстати, сильно похудела, сидя на диете из рыбы и овощей. Эта добрая женщина пригласила меня в дом и дала бутылку кенкины. Они готовились к отъезду. Вся комната была забита полуупакованными ящиками и сундуками.
— Папийон, — сказала мадам Барро, — я не знаю, чем отблагодарить тебя за твою доброту. Ведь когда улов у тебя был небогатым, ты отдавал мне всю рыбу. И теперь благодаря тебе я чувствую себя куда лучше, похудела на четырнадцать килограммов. Чем тебя отблагодарить?
— Мне очень нужен хороший компас, мадам. Маленький, но точный. Это сложно?
— Не так уж и сложно, Папийон, но для этого нужно время. А у нас всего три недели осталось.
За неделю до отъезда эта великодушная женщина, не сумев достать компас на острове, специально отправилась в Кайенну. И через четыре дня вернулась с великолепным противомагнитным компасом.
Продолжение следует Перевели с французского Е. Латий и Н. Рейн Рисунки Ю. Семенова
Анри Шарьер. Папийон. Часть XI
Продолжение. Начало см. «ВС» № 7,8,9,10/92
Тетрадь седьмая. Острова спасения
Плот в могиле
К концу пятого месяца я знал на острове каждый угол и закоулок. Наилучшим местом для постройки плота был, по моему мнению, сад возле кладбища, где когда-то работал мой друг Карбоньери. Я попросил его снова занять эту должность и постараться обходиться без чьей-либо помощи. Он согласился и благодаря Дега получил это место.
Однажды утром, проходя мимо дома нового коменданта с прекрасным уловом, я услышал, как заключенный из «домашних» мальчиков говорит какой-то молодой женщине:
— Мадам, вот тот человек, который носил рыбу мадам Барро.
Хорошенькая темноволосая и загорелая женщина немного восточного типа воскликнула:
— Так это Папийон? — и обратилась ко мне: — Как-то мадам Барро угостила меня изумительным блюдом из крабов вашего улова. Зайдите! Надеюсь, не откажетесь от стаканчика вина и козьего сыра, который мне только что прислали из Франции?
— Нет, благодарю, мадам.
— Но почему нет? Вы же заходили к мадам Барро, почему бы и ко мне не зайти?
— Я заходил с разрешения ее мужа.
— Послушайте, Папийон, мой муж командует в лагере, а командир в доме — я. Заходите, не стесняйтесь!
Я почувствовал, что эта хорошенькая волевая женщина может быть или очень полезной, или крайне опасной для меня, и зашел.
В столовой она угостила меня ветчиной и сыром, а потом без всяких церемоний присела напротив и налила мне вина, а затем кофе с отличным ямайским ромом.
— Папийон, — сказала она, — несмотря на всю предотъездную суету, мадам Барро сумела рассказать мне о вас.
Я знаю, она была единственной на острове женщиной, которая получала от вас рыбу. Надеюсь, и мне вы не откажете?
— Я давал ей рыбу, потому что она болела. А вы, на сколько можно судить по вашему виду, вполне здоровы.
— Я никогда не вру, Папийон. Да, я действительно здорова, но я родилась у моря и обожаю рыбу. Я из Орана. Меня
смущает только то, что вы не берете за рыбу денег. Это ставит в неловкое положение.
Короче, она уговорила меня, и я согласился поставлять ей рыбу. Отдал ей килограмма три суданки, шесть лангустов и только закурил, как в комнату вошел комендант. Увидев меня, он сказал:
— Жюльетта, я же предупреждал: за исключением помощника по дому ни один заключенный не должен переступать нашего порога!
Я вскочил, но она сказала:
— Это заключенный, о котором говорила мадам Барро.
Кроме него, никто заходить не будет. Мы договорились, что он станет приносить мне рыбу.
— Хорошо, — сказал комендант. — Ваше имя?
Я уже было снова привстал, но Жюльетта, положив мне руку на плечо, заставила сесть.
— Это мой дом, — сказала она, — и комендант здесь не комендант. Он просто мой муж — господин Пруйе.
— Благодарю, мадам. Мое имя Папийон.
— А-а, так я о вас слышал! И о вашем побеге из больницы в Сен-Лоране, и о прочих подвигах тоже. Кстати, один из охранников, которого вы тогда оглушили, мой племянник.
Жюльетта весело расхохоталась.
— А, так это вы вырубили беднягу Гастона? Впрочем, это не повлияет на наши отношения.
— Скажите, — обратился ко мне комендант, — а вы давно рыбачите? И какая у вас работа, что вы можете себе это позволить?
— Я ассенизатор. Заканчиваю работу в шесть утра и тут же беру удочку.
