— Зараза, — буркнул он и обошел гадкие трупы. Он вышел в широкий конный двор, увидел больше следов резни. Казалось, все лошади, коровы, козы и курицы были растерзаны и оставлены сохнуть на солнце. Дым от гнилых трупов за ним смешивался с вонью гнили перед ним. Желчь подступала к горлу. Гетен сглотнул жалкий завтрак во второй раз. Конюшне и скоту Бурсуков пришел конец. Он закрыл рот и нос рукой и посмотрел на высокие шпили замка.
Высокий и острый, Древья Линна вонзался в небо зубами. Замок был красивым, построенным на развалинах древней крепости, с остроконечными крышами, изящно вырезанными оленями на перемычках и водостоках, и высокими окнами. Сады тянулись уровнями от северного двора по утесу, на котором замок нависал над оврагом реки Джеры. Туман и радуга мерцали у водопадов и змеящейся реки. Зелено-белые птицы летали над водой и башнями, их хриплые крики было слышно от рассвета до заката. Они гнездились среди древних скал и пещер у основания замка.
Гетен почесал челюсть. Белые двери замка высотой в два человеческих роста были приоткрыты из-за безголового тела солдата. Неприятное зрелище. И стало менее приятным, когда он подошел ближе, и его волшебный огонь озарил брызги крови, сделавшие двери розовыми. Может, и хорошо, что он почти не поел. Он закрепил тряпку вокруг рта и носа, сделал огонь ярче, вошел в замок и приготовился к худшему. Он не разочаровался. Целитель видел многие части людей так, как их редкие видели, но он никогда не видел их так и надеялся, что не увидит снова. Резня была бесконечной. Никого живого не осталось, ни души, не тронутой крикунами.
Он был в замке юношей, смутно помнил королевские покои в северо-западном углу крепости. Он был прав. Сначала он наткнулся на четверых мертвых королевских стража, их броня была во вмятинах и дырах, неузнаваемая, как и их тела.
А потом он нашел взрослых принцесс, Сигвейг и Ирсу. Они умерли в коридоре у детской.
Гетен вошел в покои, где шестнадцать детей, от младенцев до почти взрослых, обычно спали в четырех смежных комнатах. Четыре няни пострадали так же, как Сигвейг и Ирса, но младшие дети Бурсуков остались нетронутыми. Только лишились душ. Малыши лежали в углу, двое старших парней и девушка пытались защитить их. Благородно, но бесполезно. И ужасно больно.
Гетен опустился на кровать и потер виски. Голова гудела за глазами. Всю семью Бурсук убили за ночь. Только кронпринц Валдрам — теперь король Валдрам — выжил, только в этом замку повезло, хотя, как казалось Гетену, новый король был опасным подлецом.
Он нахмурился. Элоф и Фэдди сказали, что крикуны прибыли из Древьи. Солдаты говорили, что они появились из замка. Он огляделся.
— Где кладбище? — оно не могло быть далеко. Навозная куча? Логичное место, но не такое большое, чтобы породить столько крикунов. Он искал место, где бросали много псов и зверей.
Он уловил звук. Затаил дыхание, надеясь, что это были птицы за окном. Он ждал. Слушал.
Голоса. Не птицы. Солдаты в замке. Дым от горящих тел крикунов выдал его местоположение. Уничтожение монстров дало солдатам пройти сюда. Крики ужаса и гнева звенели на лестнице.
— Пора идти, — пробормотал Гетен.
Мужчина крикнул:
— Где король?
Идиоты не понимали, что замок был гробницей? Нужно было хранить тишину, уважая мертвых. И быть настороже. Если в замке было больше крикунов, вопли привлекут их.
— Проверьте детскую!
— Принцесса Ирса!
Сапоги стучали по ступеням.
— Ищите детей!
Броня гремела в коридоре.
— Боги! Это принцесса Сигвейг?
Гетен встал. Он не мог сбежать так, как пришел. Он потушил волшебный огонь и шагнул в тень.
Двери скрипнули, хлопнули.
— Дети!
— Нет! Боги, нет.
Он вышел в большую комнату и выдохнул. Он вернул свет. Король Хьялмер был мертв посреди комнаты, грудь была разорвана и опустошена. Королева Эктрина не успела встать с кровати. Их души застряли в мире сметных по воле Скирона, бушевали в комнате, не могли говорить и уйти в Пустоту. Они сбрасывали книги с полок, гремели ставнями, бросали свечи и тянули одеяла с кровати. Заметив его, духи направили гнев и предметы на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я это не делал, — прошипел Гетен, пытаясь успокоить их, не привлекая солдат в покои короля. Поздно. Крики и топот донеслись из коридора. Он прыгнул к открытой двери спальни и закрыл ее перед лицом солдата на замок. За ним духи стали сильнее гневаться и бросаться вещами. — Спокойно. Я никого не убивал.
— Ясное дело, некромант! — прорычал солдат.
— Я говорю не тебе, идиот! — закричал Гетен. А потом сказал королю и королеве. — Я пришел отыскать того, кто сделал это. Я сообщу кронпринцу, — буря росла, свечи, чашки и гребни летели в стороны. Оружие било по двери за ним. Дерево скрипело, стонало от атак солдат. Книга врезалась в его голову. Он уклонился от графина, но ощутил жжение от осколков, когда он разбился об стену над ним.
Гетен с рычанием поднял щит. Попытался. Его магия была сильной, но не безграничной, и усталость влияла. Чары мерцали. Они быстро угасли.
— Проклятье, — еще попытка оказалась даже хуже, и волшебный огонь стал искриться. — Проклятье! — не вовремя его магия угасла. Ему придется полагаться на ум и силу, пока он не сможет отдохнуть.
Солдаты Древьи ревели оскорбления, нападая на дверь.
— Пешка Смерти!
Бам.
— Прихвостень Скирона!
Бум.
— Мы сорвем с тебя шкуру заживо!
Хрясь!
— И бросим тебя чайкам!
Гетен прошел к окну. Он открыл скрипучие ставни и посмотрел на утес. Он посмотрел вверх, вниз, по сторонам. Бледный свет луны озарял спуск в шесть этажей высотой, это падение привело бы к камням у основания замка, или он улетел бы еще на четыре этажа ниже в реку Джера и утонул. Над ним торчали навесные бойницы из стены здания, в отверстия в них было видно пенную воду внизу. Темные квадраты на темной стене виднелись через регулярные промежутки вокруг башни ниже навесных бойниц. И под ними были открыты некоторые окна замка.
Сильный стук, треск, и блестящий край топора появился на этой стороне двери.
Гетен сел на корточки и сжал каменный подоконник.
— Я слишком стар для такого, — он был сильным, но не акробатом. Мальчиком он часто выбирался в окна башни Ранита, чтобы сбежать от кулаков Шемела, но он уже больше дюжины лет не лазал по стенам. — Понятно, что не хочется так умереть, — сказал он злым духам, хотя снимал сапоги и носки. — Проклятая ненадежная магия, — он застегнул сапоги ремешком и повесил на пояс, сел у каменной стены и потер заживающую руку. Если он сорвется, сил не хватит, чтобы перенестись, а не рухнуть на камни, а потом утонуть.
Еще удар по двери, засов звякнул.
— Кости Скирона, — Гетен перебрался через холодный каменный подоконник и вслепую искал отверстия для ног.
Бам-бам-бам.
Его правая ступня нашла опору. Левая отыскала вмятину в стене.
Хрясь.
Он опустился за подоконник, держался только пальцами рук и ног.
Спрятаться, выждать, пока они уйдут, вернуться в комнату. Простой план. Простое всегда лучше всего.
Бам.
Дверь распахнулась и ударилась об стену.
Ба-бах.
Он повис у стены, солдаты разглядывали комнату. Их возмущения стали смятением. Гетен впился сильнее в трещины. Он прижался к камню. Ветер вылетал из-за углов крепости, трепал и кусал. Он хватал за тунику и штаны, искал бреши между одеждой и кожаной жилеткой, открытые ноги мерзли.
Было ужасно холодно, и он не давал себе смотреть вниз. Хоть Гетен не боялся высоты, он и не любил ее, и, оказавшись в десяти этажах над бушующей рекой, он беспокоился.
Как темный паук на светлом дереве, он был открыт. И, хоть от усилий он задрожал сильнее, чем от холода, ветра и высоты, он направил тень, которую нашел, укутать его. Магия пришла, но извивалась, отбивалась, пыталась сбежать от него, как избалованный ребенок, которого заставляли слушаться. Она грозила рассыпаться пылью на ветру или взорваться огнем. Это все привлекло бы внимание солдат и привело бы к его концу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
