настолько огромны, что они имеют более независимое существование, – им труднее развиваться, чтобы соответствовать более высоким типам жизни. Здесь мы, очевидно, имеем очень ранний тип мира. У него не только восемь спутников, но, как видите, даже сохранилось кольцо, которое когда-то было у Земли и Юпитера, но которое они потеряли много лет назад. Все здесь античное и архаичное, как, впрочем, и предвидели люди в своих астрологических теориях. Здесь можно изучать juventus mundi6 – античный, примитивный, неразвитый, почти хаотический мир.
Он едва успел закончить, как под огромной тенью гигантских грибов появилось странное и отвратительное существо, как и все вокруг, огромное по размеру и с плохо сформированным телом, что-то вроде насекомого, но колоссального. Оно двинулось к нам. В этот момент мы почувствовали ужас. Увы, я и раньше испытывал его на Земле, при сценах горя и преступлений. Но здесь мы почувствовали, что перед нами существо огромной силы, но не сходной с нашей природы. Обладал ли зверь разумом, я не могу сказать. Он двигался среди гигантских грибов к нашему эфиромобилю, а затем поднял его своими огромными реснитчатыми конечностями. Его вид был ужасен. Остановившись и посмотрев на него с видимым любопытством, хотя, возможно, это было не больше, чем простое животное может испытывать к незнакомому и странному предмету, он отпустил его, а затем прошел дальше в огромный лес колоссальных грибов и лишайников.
Это был не единственный обитатель леса. По-прежнему появлялись странные фигуры, которые люди видят разве что в кошмарах: некоторые гигантские, некоторые чуть более умеренных размеров, но ни одно не отличалось благородством облика, ничего похожего на то, что мы видели в других мирах, и все они казались низшими видами или, скорее, увеличением низших типов жизни до огромных размеров. Мы остались в машине, наблюдая, как эти странные существа приходят и проходят мимо.
– Это похоже, – сказал я, – на некоторые сны из "Преисподней" Данте. В средние века эти ужасные, зачаточные формы снились людям как вечные спутники духов нечестивцев. Неужели это край, преданный греху, мир более падший, чем Земля, царство, восставшее против Бога?
– Не обязательно так, – сказал Эзариэль, – это может быть всего лишь регион, который еще недостаточно развит, где природа несовершенна, где она еще не может создавать свои шедевры. Возможно, из этих странных видов даже разовьются высшие формы бытия.
– Похоже, – сказал я, – что представление старых астрологов Земли о том, что эта огромная планета оказывает неблагоприятное влияние, имеет под собой некоторые основания. Сатурнин даже сейчас используется среди людей как термин для обозначения темных, суровых, злых влияний. Возможно, это произошло потому, что эта планета, удаленная от лучей Солнца, менее яркая, чем другие, или же потому, что человек каким-то высшим инстинктом или откровением знал, что она имеет форму творения, отличную от Земли.
– В каком-то смысле так и есть, и Сатурн – это не просто другой мир, нежели наш или Земля, это другая система. Его кольца и луны образовывают цельную систему, отличную от других, хотя и прикованную к далекому солнцу силой гравитации. Не может ли быть так, что солнечные влияния, столь сильные у нас и все еще достаточно мощные на Земле и Марсе, здесь слабы, и что сама планета обладает собственной силой, – независимым существованием, отличным от Солнца? Мы чувствовали это и на Юпитере, а здесь это проявляется более явно.
– Не лучше ли нам сначала обезопасить себя, а потом уже обсуждать эти моменты? Я вижу как какое-то из этих странных Сатурнианские чудовищ приближается к нам.
Пока он говорил, мы повернулись и увидели еще одно огромное существо необычного вида, поднимающееся из болота и направляющееся к нам. Мы ослабили антигравитационную силу и поднялись в облака. Здесь, застыв в воздухе сатурнианской атмосферы, мы наблюдали за чудесной сценой. Наступала ночь. Солнце, маленькое и холодное на вид, тонуло в облаках. Это был совсем не такой день, как у вас или у нас. Единственное, с чем я могу его сравнить, это короткий, темный день северорусской зимы. Но он не был холодным. От самой планеты поднимался разогретый пар, очевидно, результат ее внутреннего огня – этот мир еще не остыл, как ваш в эпоху каменноугольных сланцев.
Когда наступила ночь, картина стала еще более величественной. Семь из восьми лун были в поле зрения. Титан был полон, Иапет – полумесяц, Мимас, Энцелад, Рея – в первой четверти, Диона и Тетис – в третьей. Одна только эта галактика великолепных лун представляла собой удивительное зрелище. Но было и нечто еще более чудесное. Как огромная желтая комета (только такую комету человек никогда еще не видел), от восточного горизонта до западного простиралась огромная дуга колец. Ее можно было бы также сравнить с радугой, но более материальной и одноцветной, а не многоцветной. Пропасти между кольцами были видны отчетливо, а в них виднелись звезды. Мы плыли в этом дивном зрелище над огромным миром, великолепные кольца и семь лун давали свет (ведь в поле зрения было только семь) на странную картину вздымающихся океанов, и на возникающие то тут, то там низкие острова, покрытые туманом и облаками этого странного мира. Ночь скоро прошла. Снова взошло солнце, чтобы дать ясный свет этому необычному зрелищу, но все же тусклый по сравнению с тем, что есть у нас с вами. Однако вскоре после восхода солнца огромные облака скрыли его от наших глаз, и нас окутал туман. Мы решили подняться из него. Используя нашу антигравитационную силу, мы снова поднялись в чистое пространство, и тогда под нашими ногами, на сотни миль, мы увидели огромные облака, катящиеся вокруг окутанной туманом планеты, подобно тому, как в пасмурный день аэронавт видит Землю, окутанную облаками.
Мы пролетели еще сотни, а может быть, и тысячи миль, но по-прежнему ничего, кроме облаков, не было видно. Планета, ее огромные океаны и острова, странные фигуры, которые двигались в ее лесах, – все было потеряно из виду. Это была огромная облачная страна.
Глава III. Возращение
– Давайте возвращаться назад, – сказал Эзариэль. – Мы покинули мир любви и красоты, чтобы увидеть удивительный мир ужаса, где все кажется чуждым нашей природе. Здесь нам нет места. Наше счастье зовет нас домой. Мы увидели достаточно.
Арауниэль поначалу склонялся к тому, чтобы еще дальше погрузиться в космос, к миру Урана, но я согласился с Эзариэлем, что мы, очевидно, вышли за пределы тех областей, где наша природа была на своем месте, и что было бы хорошо не идти дальше. Мы видели достаточно
