— Слияние было десять лет назад! — возразил Дженве, — почему Окто сбоит?
— Это было последнее слияние, — Ллойву отпил из бокала, подумал и отпил еще. — Теперь он желает «раствориться».
— Что значит желает?
— Это и значит. Впитывая с Искрой сознания, он создал себя сам. Создал коллективное сознание «Окто». Теперь мы все у него вот тут, — Ллойву сжал кулак. — Он будет глодать по пути наружу всё, до чего дотянется. А отец все ещё думает, что он здесь всем управляет. Какая наивность…
— Погоди… — Дженве долил из бутылки вина себе и брату. — Он хочет нас убить?
— Отец?
— Окто! И этот второй…
— Окто хочет избавиться от нас, — усмехнулся Ллойву. — Он больше не хочет питать Астэллот. Он устал. И я устал. А эта тварь из латаровой шахты… я не знаю, чего Он хочет… но Он голоден. Почти как Окто. — Он затянулся почти погасшей сигарой.
— Что же нам делать?
— Нам надо вернуться к люди. Думаю, избавившись от Окто мы избавимся и от Него. Мне видится, что они тесно связаны. Это сохранит большую часть жизней. Окто дает нам время, что бы мы что-то предприняли, но я никак не могу достучаться до Совета.
— А отец?
— Отец требует, чтобы я молчал.
— Странно, — Дженве почесал в голове всей пятерней. — Смерть Окто означит конец всему.
— Точно, — Ллойву отсалютовал своим бокалом брату. — Конец всему.
— Но ты знаешь, как все исправить? — с надеждой спросил Дженве. — Да, Ловкач, у тебя всегда есть план, да?
— Я… Мне не хватает сил, Джев, — признался Ллойву. — Если мы узнаем, откуда подняли Астэллот, Окто поможет нам опустить его на поверхность. Прежде чем «раствориться». Так я понял. Нам надо найти эти координаты.
— Хорошо, где их искать? — с готовностью идти хоть сейчас неважно куда отозвался Дженве.
— В архивах, полагаю, — Ллойву подставил пустой бокал.
— Отлично. Это по твоей части, — с облегчением кивнул Дженве, наливая вино.
— Или в недрах Окто. В Первой Искре, как он говорит.
— Это еще что такое?
— Первые Жертвенные, «слитые» ему. Они могут знать.
— Это проблема?
— Боюсь, из этого путешествия я могу не вернуться, — с усмешкой проговорил Ллойву. — Мне не осилить его.
— Я помогу! — Дженве кивнул для верности. — Давай я пойду вместо тебя.
— Тебя он может поглотить, — Ллойву затряс головой. — Как жертву. Нельзя рисковать.
— А тебя? Тебя не поглотит?
— Со мной у него особые отношения, — рассмеялся Ллойву. — Мы с ним вроде как договорились…
— За это надо выпить, — согласился Дженве. — Это вино разлито в бутылки еще при матери. — Задумчиво проговорил он, поднимая бокал, и силясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
— Все в этом мире сделано при ком-то, Джев, — Ллойву опрокинул бокал в рот, подставил снова. — Наливай.
Дженве долил брату и себе.
— Пфффф, — Дженве обвел рукой бездну. — Прошла почти тысяча оборотов. Откуда тебе узнать про координаты?
— Пока не знаю, — сокрушался Ллойву, и вдруг рассмеялся. — Что за вино? Я пьян в доску!
— Еще не предел, братец! — Дженве чокнулся с ним и выпил. — Ты просто долго воздерживался, вот и все. Почему, кстати?
— Без тебя здесь не с кем пить! — возразил Ллойву.
— Эт все объясняет, — удовлетворенно кивнул Дженве, подливая еще. — Пошли в комнату, я опасаюсь, что упаду отсюда. — Дженве опасливо покосился на кованые перильца. Ллойву приобнял брата за плечи.
— Я скучал, Джев.
— Я тоже скучал, Ловкач, тоже скучал, — Дженве стиснул брата в объятиях так, что выдавил из него невнятный вдох. — Так выпьем же!
И кутеж переселился в комнату. Братья расположились прямо на полу.
Глава 13 в которой пьянство никого не красит
На следующий день Сигрид проснулся с рассветом в доме Советника. Он хорошо помнил, что предыдущим днем не дождался страция с семейного ужина. И, посчитав, что волноваться не о чем, да и вмешиваться себе во вред, напросился спать в лакейской. Теперь же его мучили сомнения. Надо было убедиться, что пациент лег вовремя. В конечном итоге, — это же Ллойву — как сказал бы доктор Валлар. Теперь уже поздно думать об этом, но надо хотя бы быть уверенным, что он лег. И с этими мыслями Сигрид подступился к обслуге, не смея показываться на глаза хоть кому из Лиров. Сначала он выспросил всё у лакеев. Выяснилось, что господин Ллойву вместе с господином Дженве, старшим из Лиров, пили вчера на веранде и весьма немало. Это уже не хорошо. Значит, все пошло по худшему для всех сценарию. Затем лакей видел, как их уводил Советник в свой кабинет. Это известие порадовало. Значит, он их урезонил. Но последняя новость окончательно добила. Ночью господин Дженве спускался в подвал за вином (его видел один из лакеев), а сторож в саду видел обоих курящими на балконе второго этажа, аккурат в комнатах господина Дженве. Курящими???
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сигрид выяснил, где находится комната Дженве Лира и поспешил туда. Дверь оказалась крепка, плотно пригнана и закрыта на ключ. Сигрид потоптался у створок, постучал, послушал. Никто ему не ответил. Помявшись в нерешительности немного, Сигрид забарабанил в дверь, рискуя навлечь на себя гнев Советника.
Спустя пару часов Лиры, собрались в гостиной к завтраку всей семьей. Во главе стола, как обычно восседал Советник, Меоке и Мильен сели по правую и левую руку. Старшие братья к завтраку не вышли.
— Где он?
— Кто? — невинно спросила Милле, намазывая себе бутерброд.
— Дженве. Уже десять утра!
— Спит, наверное. Мне кажется, они здорово набрались вчера, — отозвался Меоке.
— С чего это? — удивился Советник.
— Они кутили до рассвета, — заметила Мильен, отправляя в рот свой бутерброд, и округляя подкрашенные глаза.
— Кто они? — посуровел Советник.
— Ллойву и Дженве. Их нельзя оставлять вместе. Ты что, забыл? Они теряют всякий контроль… — хихикнула Милле.
— Ллойву нельзя, у него режим, и он об этом знает, — строго сказал Советник.
— Скажи ему это. Они до утра дымили с балкона.
Советник поднялся, с грохотом отодвинув стул. Милле замерла. Советник, ни слова не сказав, отправился прочь из гостиной.
К комнате Дженве Советник подошел в сопровождении крепкого слуги. Подергал за латунную ручку закрытую дверь.
— Ломайте, — коротко бросил Советник и отступил в сторону. Слуга пожал плечами и приналег на створку. После нескольких толчков дверь приоткрылась. Слуга вежливо распахнул двери и отошел в сторону. Советник, готовый рвать и метать, зашел в спальную, пропахшую алкоголем и табаком. Взгляду его открылась картина небрежного веселья. Комната была пуста, а дверь на балкон распахнута, впуская в помещение свежий воздух. На полу валялись пустые бутылки от дорогого вина. Советник некоторое время молча взирал на эту картину.
— Где они? — спросил он в пустоту. Слуга, стоящий рядом пожал плечами. Зато со спины подоспела Мильен. Заглянула, любопытствуя, в комнату.
— Ммм, — пропела она, — братцы снова за свое.
— Если хоть одно упоминание появится в газетах, обоих под арест. В Ромуе! До моего распоряжения! — бросил Советник, разворачиваясь, чтобы уйти. — Уберите здесь.
Мильен почти довольная поворотом событий, догнала отца.
— Быть может, стоит послать за ними?
— Нет, дождемся, пока сами объявятся.
В это время Сигрид торопился в дом на площади Сти.
Пробарабанив в дверь какое-то время, Сигрид понял, что комната пуста, и помчался к каретным сараям. Коляска стояла на месте, распряжённая и брошенная. Вопросы к кродшему дали смутное представление, что оба асатра к утру велели седлать кродов и умчались в неизвестном направлении. И кродший, благообразный седоватый старикан, доверительно склонившись к уху, прошептал, что оба Лира были в сильном подпитии, отчего кроды поначалу не хотели заходить под седло, но потом успокоились. А вот асатры — нет. Они умчались в ночь, и с тех пор их никто не видел.
