— Мы не причиним ребенку вреда?
— Ни в коем случае! Я бы этого не допустил, даже если бы ему было четыре-пять лет. А так он даже не поймет, что происходит.
— Он слишком мал, чтобы вас опознать, — заметил Алекс.
— Да, это немаловажно.
— Не забывайте, я гарантирую вам полмиллиона плюс половину от того, что он заплатит, — напомнил Чепе.
— Пусть платит проценты, — предложил Бешеный Пес. — Скажем, лишний лимончик.
— Ну вот, ты уже начинаешь разбрасываться миллионами! — улыбнулся Алекс. — Так не наскребешь на достойную пенсию.
Все засмеялись, Трой тоже. При этом он не переставал изучать ситуацию со стороны. Она выглядела необычно. Скорее всего, Майк Бреннан заплатит долг. Не может человек пожертвовать собственным ребенком и после этого жить как ни в чем не бывало. Главная загвоздка всякого похищения заключается в получении выкупа: на этом власти и берут злоумышленников. Но в этот раз полиция не узнает о похищении. Здесь тоже плюс, что в ограблении Человека-Луны: никто не побежит в полицию. Майку Бреннану было опасно соваться в США: там его ждал арест по обвинению в тяжком преступлении.
— Идет, Чепе, — решил Трой. — Я поговорю с другим моим партнером, но он, скорее всего, не откажется.
— Отлично! — сказал Чепе. — Я рад, что это будешь именно ты. Тут полно болванов, которые сделают все, что я скажу. Но сейчас мне нужен разумный человек. Ты меня понимаешь, esc?
— Понимаю. Хочешь, чтобы все прошло гладко.
— Я хочу получить назад свои бабки, а главное, чтобы этот тип не воображал, что на меня можно положить с прибором. Погоди. — Чепе подошел к стене, увешанной клочками бумаги. — Вот!
Это был адрес на Вирджиния-роуд, Сан-Марино, Калифорния. Трой запомнил адрес, но на всякий случай спрятал бумажку в карман рубахи.
— Если надо будет мне что-то передать, передавай через Греко. — Чепе посмотрел на Алекса, тот кивнул.
— Кстати, Чепе, — сказал Алекс, — ты знаешь второго партнера Троя, Верзилу Дизеля из Фриско?
— Еще бы мне его не знать! — усмехнулся Чепе. — Верзила он и есть. Я ставил на него, когда он боксировал с тем miate,[11] забыл, как его звали, у него еще башка была как буханка хлеба…
Все засмеялись, понимая, о ком речь.
— Доломит Лоусон, — подсказал Бешеный Пес.
— Вот-вот! Дизель должен был его побить.
— Он слишком разошелся, вот и выдохся.
В двери появилась женская голова.
— La cuenta![12] — предупредила она. Чепе посмотрел на часы.
— Лучше уходите, ребята, если не хотите здесь заночевать.
— Заночевать? — не поверил Бешеный Пес.
— Здесь можно остаться на ночь, — подтвердил Алекс. — Или даже на неделю, было бы желание.
— Брось заливать!
— Так и есть, — сказал Трой, наслышанный о здешних порядках. — Мы лучше пойдем.
Чепе проводил гостей до террасы. Он редко спускался во двор, а если и спускался, то лишь с несколькими телохранителями. Торговцу наркотиками международного класса отовсюду грозит опасность.
12
Дизель провел дома две ночи и три дня. Уже на первое утро он молил Бога, чтобы Трой поскорее позвонил. Он повозился с сыном, помиловался с Глорией и сразу стал уставать от ее ворчанья. Он усмехался, вспоминая, как лежал на спине, весь потный, еще не отдышавшийся, а она уже принялась его пилить:
«Откуда деньги? Вдруг их найдут? Что ты натворил?» Он пытался ее успокоить:
«Черт бы тебя побрал, Глория, лучше тебе этого не знать. Я все равно не могу рассказать, так что отстань».
Но через десять минут она опять принялась за свое:
«Ты снова загремишь в тюрьму. У тебя сын. Не надейся, что я буду тебя ждать!»
Он заметил, что она, браня его, все-таки не предлагает вернуть деньги туда, где он их взял… Во второй вечер она довела его так, что он сбежал в ночной бар, где взял порцию разбавленного виски по четыре пятьдесят и уселся перед эстрадой, на которой танцевали и висли на железном шесте девицы без ничего, если не считать туфель. Одну из них он знал: ее брат сидел вместе с ним в тюрьме и теперь снова туда угодил за ограбление кассы отеля «Фэрмонт». Парень был смельчак, и сестренка его хороша, но только чтобы полюбоваться со стороны. У него были дела посерьезнее, чем уступать похоти — так легче всего натворить глупостей. Раньше он был охоч до таких баб, но за три года на свободе научился осторожности. Другое дело — просто глазеть на телку в самом соку и мечтать, как она раздвигает ноги… Он решил, что обязательно осуществит с ней свою мечту, но после дела. Тогда он будет сказочно богат — или мертв. На тюрьму он все равно не согласится, он это твердо решил: третий приговор автоматически обрекал его на пожизненное заключение.
Домой он вернулся пьяный и распаленный. Глория принялась его пилить за то, что он заставляет ее беспокоиться, но он только ухмылялся, глядя на нее мутными глазами. Он все еще думал о танцовщице. «Нет!» — сказала Глория, но он все равно прижал ее к стене, запустил руку ей между ног, обмусолил шею и ухо. Она пыталась сопротивляться, не устраивая шума, чтобы не разбудить ребенка, но хватило ее всего на минуту-другую, а потом желание сделало свое дело, и она уже привставала на цыпочки, расставляла ноги, прижималась к нему, была уже готова вобрать в себя всю его ладонь…
Он отнес ее, обхватившую его поясницу обеими ногами, в спальню и долго любил, после чего она заснула, не доворчав положенного.
Утром его разбудил телефон. Глория проснулась раньше его и пошла за трубкой. Услышав, что она возвращается, он зажмурился, чтобы ее провести. Но она не легла, а принялась его тормошить.
— Это Джимми…
— Морда?
— Он самый. Вчера вечером он тоже звонил. — Она дала мужу радиотелефон. Дизель почувствовал, что они сговорились.
— Слушаю, босс.
— Подъезжай сегодня.
— Я жду звонка.
— Пусть Глория велит им перезвонить сюда.
Дизель был в западне. Он не мог признаться Морде, что Глории нельзя это доверить.
— Хорошо, приеду, — сказал он.
Надо будет ему растолковать, что иногда Глория превращается в сущую стерву. Старый мафиозо был на диво старомоден в том, что касалось женщин, жен, семьи. В бизнесе он был тот еще жох, но, когда дело касалось семейных ценностей, превращался в скучного ханжу. Дизелю больше было по душе правило Троя: «Раз ты преступник, оставайся им круглосуточно».
— Я буду здесь до семи, — сказал Джимми.
— Я приеду раньше.
Стоило ему повесить трубку, как на пороге выросла Глория.
— Что он сказал?
— Что хочет меня видеть.
— Поедешь?
— И не подумаю. Плевать я хотел на этого старого макаронника!
— Чарльз!
Он засмеялся.
— Стерва, я же знаю, что ты с ним обо мне говорила, жаловалась на меня.
— Ничего подобного!
— Не ври мне.
— Я не вру.
— Ладно, проехали. Но заруби себе на носу: когда позвонит Трой, будь с ним повежливей. Запиши его номер. Скажи ему, где я, и продиктуй номер Джимми. Если вздумаешь крутить, я сильно рассержусь, понятно? Я никогда не поднимал на тебя руку, пока ты первой этого не делала, но если ты сейчас посмеешь меня провести, то берегись, уж я тебя отделаю!
Глория не любила оставаться в долгу, но, почувствовав, что он не склонен шутить, согласно кивнула.
— Если он позвонит, я ему скажу.
— И запишешь его номер!
— Хорошо.
— И чтобы без глупостей!
— Напрасно ты меня запугиваешь, Чарльз.
— Если это лишнее, то прости.
Он решил захватить с собой все, что понадобится для поездки в Лос-Анджелес. Он двинет туда прямо из Сакраменто. Сто тысяч можно было смело доверить Глории. Надо отдать ей должное: она умела управляться с деньгами.
Сборы отняли не больше десяти минут.
Сквозь лесополосу из старых эвкалиптов проникали лучи заходящего солнца, будя у Дизеля воспоминания о солнце, заглядывавшем в камеру сквозь решетку. Он ехал по двухрядному шоссе, построенному Управлением общественных работ еще в тридцатые годы, по заказу Национальной администрации восстановления. Показался забор, увенчанный колючей проволокой. Изнутри этот забор дублировался еще одним, совсем как в тюрьме. Заборы о граждан и склады, раскинувшиеся на двух акрах земли. Почти все склады были сданы в аренду, и Джимми собирался строить новые.
Вывеска над забором гласила: «Арройо, перевозки и хранение». Дизель сбавил ход, въехал под вывеску, повернул. Над выщербленным асфальтом клубилась пыль. Перед офисом стояла всего одна машина — новый «кадиллак-эльдорадо» самого Джимми. Дизель остановился рядом. Джимми вышел ему навстречу с неизменной сигарой в зубах. Он как будто спешил и был удивлен появлением Дизеля. Скрывая удивление улыбкой, он проговорил:
— Привет, здоровяк, как делишки?
— Нормально. Что случилось?
— Хотел тебя повидать… Подождешь минут десять? Мне надо кое-что забрать с почты, пока она не закрылась.
