не пойдёт, - возмутился Змей.
- Кому не пойдёт?! Тебе не пойдёт? Посмотри на Макса. Ему в образах рекламных какой только образ не примеряли. Ему только рыжим не пошло, слишком лицо красивое и веснушки ему слишком затонировали. А ты – пофактурнее будешь. Представляешь, входишь ты утром… на совещания… А там… полный шок…
- Не вхожу.
- А? – осеклась Эми. – В смысле?
- Меня временно отстранили от управления русским патрулём, - сообщил Змей равнодушно. – И мои контакты утверждают, что снятие – серьёзно. И на должность обратно меня уже не вернут. Оставят в патруле, безусловно. Потому что кто-то должен состоять… в той его части, что носит белую форму. Но, тем не менее, в официальной части высоких должностей мне уже не видать.
И не удержался, протянул:
- К счастью…
Эми, обнимая его за шею, спросила участливо:
- Надоели?
- Не то слово.
- Жаль. Ты же – хороший руководитель.
- Для патруля, - усмехнулся Змей. – Но уж точно не для всех этих политесов. Вежливости принудительно-очаровательной, вкрадчивой. Эти люди знают, что их жизни в моих руках. Их жизни, местами благополучие. Они знают, что я знаю об их тёмных и грязных делишках слишком много. Убить меня – не смогут. Но и ходить со мной в качестве… «подчинённого» для их психики слишком большое испытание.
- Бедный, - посочувствовала Эми, чуть крепче обнимая мужчину. С каждой фразой, с каждым новым словом «ни о чём», не о том, что случилось. Не о том, что там было, она ощущала, как оживает. Как возвращается в «мирное время», насколько это возможно. Как жизнь, капля за каплей, согревает её тело, пропитавшееся космическим холодом.
Змей фыркнул, толкнул створки окна и шагнул на улицу, унося с собой свою драгоценность.
В этот вечер они так и не узнали, что через несколько минут после их исчезновения, в палату Эммануэль Лонштейн заглянул незваный гость, которому кардинально не понравилось её отсутствие на месте. Ведь по документам пациентка ещё не покидала больницы! И наблюдатели на всех входах утверждали, что ни живой, ни мёртвой, она отсюда не ушла.
Гость был так расстроен, что любезно «потерял» в постели этой самой пациентки неплохое взрывное устройство, которого хватило бы, чтобы сравнять с землёй всё здание больницы…
Но обо всём этом Змей и Эми узнали только следующим утром. Переглянулись, пожали плечами. И даже не стали этот случай изучать плотнее. Им обоим было очевидно, что это – тупик… Но это было только завтра.
А пока… Змей опустил Эми на качели у её дома, закутал в плед, укрывая от прохладного ветерка, задумался:
- Знаешь, сейчас принесу капельницу.
- И кофе!
Мужчина споткнулся. Развернулся, укоряюще глядя на своё чудовищное чудо.
- … Ангел мой, - вкрадчиво зашептал он, наклонившись к нежному уху. – Какой. Кофе?!
- Я хорошая! Я согласна на молочный слабенький кофе с пенкой и карамельным сиропом.
- Эми…
- Я! – радостно отозвалась Эммануэль и попыталась вытащить руки из-под пледа. Не получилось. Змей заматывал на совесть.
- Ты вот сейчас не шутишь?
- Нет, конечно же! Как я могу шутить такими вещами?!
- Действительно… - вздохнул Змей тяжело. – Ладно. Пусть будет по-твоему, маленькое чудовище. Я сварю тебе кофе. И принесу тебе твои пончики из той французской булочной, где на пакетах зелёный с золотым динозавр пожимает лапку рыжему коту.
- Я не поняла! – возмутилась Эми. – Ты не должен был знать о той булочной! Это … это тайна! Это самая таинственная тайна из всех кофейных тайн в моей жизни!
Змей только вздохнул:
- Малышка, ты серьёзно считаешь, что я был не в курсе? Я ещё и персонал там дважды полностью менял, пока не собрал людей, которые действительно умеют держать язык за зубами в мере достаточной, чтобы не описывать, куда делась «вот та самая девочка с коралловыми губами и удивительными локонами, в васильковом платье».
- Вот так вот, - ахнула Эми. –Я, понимаешь ли, тут искренне считаю, что это моё тайное место, а оно моё тайное не потому, что меня ни разу до туда не довели, а потому, что оттуда взять след ни разу не смогли!
- Ты же не думала, что я оставлял такие вещи всегда на самотёк?
- Однозначно я так и считала! Я нашла это место, когда мы были ещё даже не напарниками, а я просто была твоей подопечной, стажеркой! Я пока ещё только думала о том, чтобы начать тебе действовать на нервы романтическими побуждениями, - насупилась Эми. Потом задумалась. Так, стоп. А как она вообще в эту самую булочную попала?
Укоризненно посмотрев на Змея, Эми вздохнула:
- Теперь у меня много-много вопросов. Но давай-ка с самого простого. Получается, я ещё тогда просто … глупышкой попалась в твою ловушку?! Это что твоё кафе? Ты намеренно меня туда привёл?
- Должны же были у тебя быть безопасные места, - уклончиво отозвался Змей, не сказав прямо ни да, ни нет.
- Рю-и-чи. Я хочу прямой ответ на поставленный вопрос!
- … Так сколько тебе пончиков к кофе? – спросил мужчина вежливо, кардинально меняя тему. Только глаза сверкали насмешливо.
- Ты! – возмутилась Эми. – Ты! Змей подколодный!
- Я просто очаровательная чешуйчатая гадость. Ты сама так говорила, моя маленькая. Итак. Кофе, три пончика, один из них мятный, второй шоколадный, а третий – в шоколадной глазури с орешками… - и исчез, оставив Эми смотреть ему вслед с приоткрытым ртом.
Нет, ну, это просто за гранью добра и зла! На тот момент, они же вообще… вообще ничего! Ничего не предвещало! Она была для него просто маленькой досужей проблемой и не более того.
Безобразие. Невероятное возмутительное безобразие!
Впрочем, кофе, если честно, хотелось больше, чем ругаться. А ещё больше хотелось осознать, что всё закончилось. Совсем всё. А для этого нужно было всё обговорить. Рассказать то, что мог знать только Змей. Потому что лишь ему одному собиралась Эми рассказать всё, в деталях, от начала и до конца. Не утаивая ни собственного страха, ни собственной боли, ни ужаса, ни испытанных эмоций. Честно говоря о том, как было … стыло. Как было холодно. Как хотелось, чтобы он был рядом.
А ведь ещё теперь появилась возможность, невероятно завлекательная и желанная – «выспаться в безопасности». Роскошь, которую начинаешь ценить больше всего, только когда оказываешься в ситуации, в которой
