– Гарри, в магическом мире существует множество вещей, не поддающихся разумному объяснению, – возразила она.
– Принято, – согласился Гарри. – Но, Гермиона, вторая проблема состоит в том, что даже волшебники не настолько безумны, чтобы проглядеть такое. Каждый бы старался воссоздать формулу Философского Камня, целые страны охотились бы на бессмертного волшебника, чтобы выпытать у него секрет…
– Но это вовсе не секрет, – Гермиона перелистнула страницу и показала Гарри диаграммы. – Прямо на следующей странице есть инструкции. Просто это настолько сложно, что только у Николаса Фламеля получилось!
– Тогда целые страны пытались бы захватить Фламеля и заставить его сделать больше Камней. Полно, Гермиона, даже волшебники не могли бы узнать о бессмертии, и… и… – Гарри прервался, его красноречия не хватало на то, чтобы закончить фразу, – и просто продолжать жить как ни в чём не бывало. Люди, конечно, безумны, но не до такой же степени!
– Не все рассуждают так, как ты, Гарри.
В чём-то Гарри был прав, но… сколько же она видела различных упоминаний о Николасе Фламеле? Кроме «Самых богатых волшебников мира» и «Расцвета и упадка Тёмных искусств», его имя также встречалось в «Рассказах о сравнительно древних временах» и «Биографиях заслуженно знаменитых личностей»…
– Хорошо, тогда профессор Квиррелл похитил бы этого Фламеля. Именно так поступил бы любой злой или добрый или просто эгоистичный человек, у которого есть хоть немного здравого смысла. Профессор Защиты знает множество секретов и уж этот он бы не пропустил, – Гарри вздохнул и поднял глаза от книги. Гермиона проследила за его взглядом, но он, похоже, просто разглядывал библиотеку – ряды, ряды и ещё раз ряды стеллажей с книгами. – Я не хочу лезть в твой проект, – продолжил Гарри, – и я совсем не хотел бы тебя расстраивать, но… честно говоря, Гермиона, не думаю, что ты найдёшь хорошую идею как заработать деньги в книге вроде этой. Как в том анекдоте: экономист видит банкноту в двадцать фунтов, лежащую на тротуаре, но не удосуживается нагнуться за ней, потому что, будь она настоящей, её бы уже кто-то поднял. Любой из способов заработать кучу денег, известный всем настолько, чтобы попасть в подобную книгу… понимаешь, что я имею в виду? Невозможно, чтобы кто угодно с помощью трёх простых действий мог заработать тысячу галлеонов за месяц. Иначе уже все бы этим занимались.
– И что? Тебя бы это не остановило, – в голосе Гермионы вновь послышалось раздражение. – Ты постоянно совершаешь что-нибудь невозможное. Уверена, на прошлой неделе ты опять что-то такое сделал и даже не потрудился кому-нибудь рассказать.
(Тут последовала небольшая пауза, которая, пусть мисс Грейнджер этого и не знала, точно совпадала по длине с паузой, которую сделал бы любой, кто восемь дней назад сражался с Шизоглазом Хмури и победил.)
– Нет, за последние семь дней – нет, – наконец ответил Гарри. – Смотри… Секрет фокуса, как делать невозможное, частично состоит в том, чтобы правильно выбрать, что именно из невозможного ты хочешь совершить, и браться только за то, в чём у тебя есть особое преимущество. Если в этой книге есть способ сделать деньги, который звучит сложно для волшебника, но который легко реализовать, взяв старый папин Мак Плюс, тогда у нас есть план.
– Я знаю, Гарри, – сказала Гермиона, и её голос только чуть-чуть дрожал. – Я смотрела, не смогу ли я придумать, как сделать что-нибудь из этой книги. Я подумала, может быть, самое сложное при создании Философского Камня – то, что алхимический круг должен быть суперточным, и я могла бы просто взять магловский микроскоп…
– Блестяще, Гермиона! – мальчик быстро выхватил палочку, сказал «Квиетус» – звуки библиотеки стихли – и продолжил: – Даже если Философский Камень – это всего лишь миф, этот трюк может пригодиться при работе с другими сложными алхимическими…
– Нет, не пригодится, – прервала его Гермиона. Ранее она перерыла всю библиотеку и отыскала единственную книгу по алхимии, которая была не в Запретной секции. Она вспомнила, какое это было сокрушительное разочарование и как её надежда испарилась словно дым. – Потому что линия любого алхимического круга должна быть «тонкой, как волос ребёнка», и её толщина не зависит от того, о каком алхимическом рецепте идёт речь. К тому же у волшебников есть омниокуляры, а я никогда не слышала о заклинаниях, в которых можно их использовать, чтобы что-то увеличить и сделать точнее. Я должна была об этом догадаться!
– Гермиона, – серьёзно сказал Гарри, снова принимаясь рыться в своём мешочке из красного бархата, – не казни себя, когда хорошая идея не срабатывает. Чтобы найти идею, которая сработает, приходится перебрать множество ошибочных. А если ты будешь сердиться по поводу ошибочных идей и тем самым давать своему мозгу отрицательную обратную связь вместо того, чтобы понять, что сам факт генерации идеи – это хорошее поведение со стороны твоего мозга и его следует поощрять, то рано или поздно ты вообще не сможешь придумать ни одной идеи, – Гарри положил две конфеты в виде сердечек рядом с книгой. – Вот, возьми ещё шоколадки. Я имею в виду, в добавок к той, что я дал раньше. А эта – поможет твоему мозгу в выработке хорошей рабочей стратегии.
– Наверное, ты прав, – тихо сказала Гермиона, но к шоколаду не прикоснулась. Она принялась листать книгу, чтобы вернуться на страницу 167, которую читала до того, как пришёл Гарри.
(Гермиона Грейнджер, естественно, не пользовалась закладками).
Гарри слегка наклонился вперёд, его голова почти касалась её плеча. Он смотрел на мелькавшие листы, словно был способен вычленить полезную информацию, глядя на страницу всего лишь четверть секунды. Завтрак окончился совсем недавно, и по лёгкому запаху дыхания Гарри она могла сказать, что на десерт он ел банановый пудинг.
Гарри снова заговорил:
– Я правильно понимаю… пожалуйста, рассматривай это как положительное подкрепление… ты в самом деле пыталась изобрести способ массового производства бессмертия для того, чтобы я мог выплатить долг Люциусу Малфою?
– Да, – сказала она ещё тише. Хотя она и пыталась думать, как Гарри, у неё до сих пор это не слишком получалось. – А чем ты занимался всё это время, Гарри?
Гарри скривился.
– Пытался собрать свидетельства по делу «Кто подставил Гермиону Грейнджер».
– Я… – Гермиона посмотрела на Гарри. – Разве мне не следует… самой попытаться раскрыть дело обо мне?
Это не было её главным приоритетом и первоочередной задачей, но раз уж Гарри упомянул…
– Увы, не получится, – рассудительно сказал Гарри. – Слишком многие будут разговаривать со мной, но не с тобой… И мне очень жаль, но некоторые из них взяли с меня обещание не пересказывать наши разговоры кому-либо ещё. Прости, но я не думаю, что ты сможешь чем-то помочь в этом деле.
– Что ж, понятно, – глухо ответила Гермиона. – Прекрасно. Ты сделаешь всё сам. Ты соберёшь все улики, опросишь всех подозреваемых, а я буду просто сидеть в библиотеке. Дай мне знать, когда окажется, что во всём виноват профессор Квиррелл.
– Гермиона… Почему так важно, кто сделает это? Разве не важнее сам результат, чем то, кто именно его получит?
– Думаю, ты прав, – ответила Гермиона. Она закрыла лицо руками. – Думаю, теперь это не имеет значения. Теперь все будут думать – я знаю, это не твоя вина, Гарри, ты был… ты был Хорошим, ты вёл себя как истинный джентльмен, – но что бы я ни делала теперь, все они будут думать, что я просто… просто кто-то, кого ты спасаешь, – она замолчала, потом закончила дрожащим голосом: – И, возможно, они будут правы.
– Эй, стой, погоди минуточку…
– Я не умею запугивать дементоров. Я могу получить «Великолепно» на уроке Заклинаний, но я не умею запугивать дементоров.
Гарри быстро огляделся по сторонам.
– У меня есть таинственная тёмная сторона! – прошипел он, когда убедился, что вокруг никого нет, кроме парня в дальнем углу, который порой посматривал в их сторону, но находился слишком далеко, чтобы расслышать их даже без барьера Квиетуса. – У меня есть тёмная сторона, которая определённо уже не ребёнок, и кто знает, какая ещё безумная магическая чертовщина творится у меня в голове… Профессор Квиррелл утверждает, что я могу стать кем угодно, кого только смогу себе вообразить. Это всё жульничество, разве ты не понимаешь, Гермиона? Благодаря поблажке от школьной администрации – я не имею права тебе о ней рассказывать – Мальчик-Который-Выжил может уделять занятиям больше времени каждый день. Я жульничаю, а ты всё равно лучше меня на уроках Заклинаний. Я… вероятно, я не… вероятно, Мальчика-Который-Выжил неправильно называть ребёнком – а ты по-прежнему с ним соперничаешь. Неужели ты не понимаешь, что если бы люди не обращали столько внимания на меня, то, вероятно, считали бы, что ты станешь самой могущественной ведьмой столетия? Ты же можешь одна сразиться с тремя хулиганами-старшекурсниками и победить!
