Об идентичности ситуации в «Затяжном прыжке» и «Истории болезни» говорит также следующая перекличка: «Я попал к ним в надежные, сильные руки. / Выполняю с готовностью всё, что велят, — / Сумасшедшие, невероятные трюки, / Как лихой цирковой акробат» /4; 280/ = «Я ухмыляюсь красным ртом, / Как на манеже шут» 15; 85/ (черновик: «Как клоун на манеже» /5; 405/). Эти же «трюки» — и опять же не по своей воле — приходилось «выполнять» лирическому герою в «Охоте на волков» (1968): «Гонят весело на номера <…> На снегу кувыркаются волки, / Превратившись в живую мишень»; в том же «Затяжном прыжке»: «Мнут, швыряют меня — что хотят, то творят»; и в «Балладе о брошенном корабле»: «И гулякой шальным всё швыряют вверх дном / Эти ветры — незваные гости». Здесь — ветры, а в «Затяжном прыжке» — воздушные потоки. Да и в «Романсе миссис Ребус» будет сказано: «Ветер ветреный, злой / Лишь играет со мной, / беспощаден и груб», — что повторяет ситуацию из «Баллады о брошенном корабле» и «Затяжного прыжка»: «Но не злобные ветры нужны мне теперь», «И кровь вгоняли в печень мне, / Упруги и жестоки, / Невидимые, встречные / Воздушные потоки»[1995] [1996] («ветер» = «ветры» = «воздушные потоки»; «злой» = «злобные» = «жестоки»). А в одном из вариантов песни «Ошибка вышла» вновь возникает соседство печени и крови: «Он надавил мне под ребро — / На печень-бедолагу, / И кровью харкнуло перо / В невинную бумагу» /5; 387/.
Если в «Затяжном прыжке» лирический герой говорит: «И проникают в печень мне / На выдохе и вдохе». - то и в песне «Ошибка вышла» ему «нажали в пах, потом под дых, / На иечеяь-бедолагу», а главврач говорит: «Дыши, дыши поглубже ртом! / Да выдохни, — умрешь!». На что герой отвечает: «У вас тут выдохни — потом / Навряд ли и вздохнешь!». Поэтому воздушные потоки и главврач характеризуются одинаково: «Они — бесчеловечные / Воздушные потоки» з40 = «Луч человечий в нем угас» /5; 397/.
Кроме того, воздушные потоки названы «бездушными и вечными», и при этом возникает перекличка с «Балладой о манекенах» и с той же песней «Ошибка вышла»: «Мы — люди — в их бездушный клан, / А вместо нас — манекенов», «Но равнодушная спина / Ответила бесстрастно»; АР-11-40[1997] [1998] [1999] [2000]). Кланом же советская власть будет названа в стихотворении «Палач» (1977): «Накричали речей / Мы за клан палачей». И свергнуть этот «клан» можно только силой, потому что «из этих солнечных витрин / Они без боя не уйдут» («Баллада о манекенах»), «Но рано веселиться: / Сам зимний генерал / Никак своих позиций / Без боя не сдавал» («Проделав брешь в затишье…»).
В последнем стихотворении есть и такие строки: «Морозу удирать бы, / А он впадает в раж: / Играет с вьюгой свадьбу, / Не свадьбу, а шабаш». Все эти отрицательные характеристики — впадает в раж и шабаш — перейдут в песню «Ошибка вышла»: «Он в раж вошел — знакомый раж! <.. > Шабаш калился и лысел». В такой же раж входил «человек» (собирательный образ советской власти) в «Песенке про мангустов»: «“Змеи, змеи кругом, будь им пусто!”, - / Человек в исступленье кричал / И позвал на подмогу мангуста, / Чтобы, значит, мангуст выручал». И всё это кончилось тем, что власть начала уничтожать самих «мангустов».
Продолжим сопоставление «Затяжного прыжка» с медицинской трилогией.
В первом случае герой выполняет «сумасшедшие, невероятные трюки», а во втором — действие происходит в психушке: «И я под шизика кошу» /5; 380/.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В ранней песне герой «прыгает» — название «Затяжной прыжок» говорит само за себя; также и в черновиках «Истории болезни» он «прыгнул, как марран» /5; 404/.
О воздушных потоках герой говорит: «Но жгут костры, как свечи, мне», — а о врачах: «Вон вижу я: спиртовку жгут».
Похоже даже описание воздушных потоков и ворона, который является помощником главврача: «Шальные, быстротечные» = «Проворен он и прыток».
А характеристика воздушных потоков вечные вызывает в памяти оценку, данную Высоцким «.Архипелагу ГУЛАГ» Солженицына: «Он один сотряс такую махину, которая казалась вечной» л. Поэтому и в песне «Ошибка вышла» герой размышляет: «А вдруг обманут и запрут / Навеки в желтый дом?» /5; 389/. И даже в «Штангисте» он говорит: «Штанга, перегруженная штанга — / Вечный мой соперник и партнер»343. Здесь он называет штагу своим врагом: «Снаряд — твой враг» /3; 334/, - и этим же словом характеризует воздушные потоки: «Только воздух густеет, твердеет, проклятый! / Воплощается он во врага!» /4; 280/ (другой вариант: «Он мне враг — парашютный слуга!» /4; 281/). А в песне «Ошибка вышла» герой обратится к главврачу с такими словами: «Чего строчишь? А ну, покажь! / Пособник ЦРУ!..» /5; 387/.
Соответственно, эти враги одинаково издеваются над ним: «И оборвали крик мой» /4; 30/ = «Врач надавил мне на кадык — / Я взвизгнул и замолк» /5; 385/; «Мнут, швыряют меня» = «И вот мне стали мять бока»; «Снуют по мне потоки» = «По мне елозят, егозят», «Снуют и в стену крючья бьют»344 (для сравнения — в «Балладе о брошенном корабле» сказано: «Ветры кровь мою пьют и сквозь щели снуют»); «Скользят по мне потоки» (АР-9-130), «У горла острой бритвой / Уже снуют потоки» (АР-9132) = «Вот с шейных позвонков худых / Скользнули пальцы на кадык» (АР-11-44); «И кровь вгоняли в печень мне» = «И крови ток прервал». А он делает всё, что от него требуют: «Выполняю с готовностью всё, что велят» /4; 280/ = «Беспрекословно снял штаны, / Шепчу про протокол» /5; 377/. По этому поводу в повести «Дельфины и психи» (1968) было сказано: «Каждый человек может делать то, что хочет или не хочет его начальник. Есть такой закон» /6; 27/.
Неудивительно, что и воздушные потоки, и «орудия пристрастья», используемые врачами, наделяются одинаковым эпитетом: «И кровь вгоняли в печень мне, / Упруги и жестоки…»/4; 33/ = «Вон, например, упругий жгуг»/5; 401/.
А действия воздушных потоков: «И кровь вгоняли в печень мне», — напоминают черновой вариант названия «Истории болезни»: «Нож всадил» /5; 407/ (эти же глаголы используются в «Моих похоронах» и в «Памятнике»: «В гроб вогнали кое-как», «Но в привычные рамки я всажен»).
Наряду с этим и свои действия лирический герой характеризует одним и тем же глаголом: «Глазею ввысь печально я» /4; 34/ = «Я глазею на портреты» (АР-11-53). Причем во втором случае он тоже «глазеет ввысь»: «Доктор, мы здесь с глазу на глаз, / Лишь светила наверху» (АР-11-49). И точно так же — снизу вверх — он «глазел» в «Балладе о манекенах»: «Глазеешь — и ломит в затылке, / А там сидят они в тепле…».
Если в «Затяжном прыжке» воздушные потоки лирическому герою выбривали щеки, то и в черновиках «Диагноза» его должны побрить (так как ему предстоит тюремное заключение): «На стене висели в рамах бородатые мужчины / (За небритого семь бритых, говорят, теперь дают), / Все — в очёчках, на цепочках, все — светила медицины, / Все выстукивают — я уж думал, до смерти забьют» (АР-11-50).
Герой обвиняет своих мучителей во лжи: «Ветер врет, обязательно врет» /4; 34/ = «Кричу: “Начальник, не тужи, / Ведь ты всегда в зените, / Не надо вашей грубой лжи”» /5; 381/. А для них пытки — это праздник: «И звук обратно в печень мне / Вогнали вновь на вдохе / Веселые, беспечные / Воздушные потоки» /4; 30/ = «Кругом полно веселых лиц — / Участников игры» /5; 389/, «Он веселел, входит в экстаз» (АР-11-39). Кроме того, характеристика беспечные вновь заставляет вспомнить «Балладу о манекенах»: «Их не волнует ни черта», — причем манекены тоже названы веселыми: «И жизнерадостны они», «И скалят зубы в ухмылке».
