– Токио, угу. Кеко‑тян, кстати говорила, что по окончании стажировки туда поедет. – говорит Кайя: – как вы решили – сразу вместе поедете, или ты попозже? Сразу вместе ехать – это романтично, молодая парочка… хотя ты уже староват для этого, но Весна Юности Кеко‑тян – преодолеет все препятствия! У нее, кстати завтра день рождения мамы, надо бы поздравить. Думаю, что ее мама как раз твоя ровесница, Горо‑сан, так что вы вполне можете направить в ее адрес открытку с пожеланиями долгой жизни и всего прочего. Например, пожелать чтобы ее дочурка вышла замуж удачно!
– Кайя… – говорит Горо: – пожалуйста не отвлекайся! Что там насчет приехавших из Токио?
– Инквизиторов? – ничтоже сумняшеся Кайя разрушила весь флер секретности: – ну, если подумать, то они изрядные свиньи. А их старший, такой, со шрамом на лице – он еще и извращенец. Приставал к новенькой горничной, точно. Кстати, они ж не поездом, они самолетом прилетели, во дела. Срочно значит нужно было. Говорят, что их по душу Сумераги‑тайчо и ее команды прислали. Ну, вы же в курсе, что Сумераги‑тайчо сперва в Имперских Эскадронах Смерти была? А потом увидела она страдания простого народа и решила помочь всем нам, жителям Сейтеки. Вот! – Кайя‑чан задирает руках офисного пиджака, расстегивает пуговичку на манжете и демонстрирует Горо татуировку паучка на предплечье.
– И это только один. – говорит она, застегивая пуговицу: – у меня еще парочка есть, в разных местах. Хочешь, покажу?
– Спасибо, Кайя‑чан, не надо пожалуйста ничего показывать. – говорит Горо: – лучше рассказывай про Инквизиторов дальше.
– Так я и говорю – решили значит в столице, что отбилась наша Сумераги от рук, слишком уж много на себя взяла. И выслали этих… ублюдков из Инквизиции. А ведь все знают, что Сумераги‑тайчо – незаконнорожденная дочь Императора!
– Пххффх! – подавился кофе инспектор и закашлялся, чувствуя, как кофе течет из его ноздрей. Спешно взял салфетку со стола.
– Император ее любит, а эти – из его Канцелярии, пытаются настроить его против, да еще и заговоры плетут. Клянусь Аматэрасу, что сам Тэнно и знать не знает, что его дочь от притеснений этих вот страдает! Но ничего, Сумераги‑тайчо тоже не пальцем деланная, она этим из Токио хвосты то накрутит! А как сам Император узнает, что эти тут творят – так и …
– Горо‑сан! – кричит кто‑то и Горо поворачивает голову. Откуда Кеко‑тян узнала, где он сидит?
– Это я ей позвонила. – хвастается Кайя: – как увидела, что ты тут горюшко в стакане утопить пытаешься. Я ж все‑таки твоя официальная любовница, а Кеко‑тян только стажер.
– Горо‑сан! – выпаливает Кеко, падая на стул рядом: – Привет, Кайя! Горо‑сан, там такое! Сумераги‑тайчо арестовали!
– А я что говорила. – кивает Кайя: – вот и распустили руки инквизиторы. Надо простому народу за вилы браться. Единственная защитница в городе и ту арестовали. У меня дома есть бейсбольная бита – на всякий случай. Купила на распродаже, дешево совсем и с автографом. Автограф жаль, но для дела …
– Погоди, Кайя… что случилось‑то, Кеко‑тян? – спрашивает Горо, чувствуя, что он что‑то упускает. Что‑то важное.
– Случилось то, что ты убежал и даже слова не сказал куда! – выпаливает Кеко: – а я волновалась между прочим! Хорошо, что Кайя мне позвонила! А то я так бы и не знала, где ты, да что с тобой! Мог бы и сказать, что с Кайей будешь встречаться, мне бы спокойней было!
– Да я не собирался… – начал было Горо, но у Кеко уже навернулись слезы на глаза.
– Дааа… – тянет она, утирая слезы руками: – мы могли бы вместе встретится! Я тоже хочу встречаться с Кайей‑сан! А ты – за моей спиной! Если бы не Кайя!
– Не переживай, Кеко. – утешает ее Кайя: – я тебя не брошу. И потом, мы тут еще ничего не начинали, ты всегда можешь присоединится.
– Спасибо тебе, Кайя! – говорит Кеко и поворачивается к Горо, вытирая слезы салфеткой, которую ей в руку вложила Кайя: – Горо‑сан! Пожалуйста, пообещай мне, что вы не будете с Кайей … без меня!
– Кеко… – вздыхает Горо. Он опытный оперативник и от его внимания не ускользает, что бармен, протирающий фужер за стойкой – на секунду замер после такой вот просьбы Кеко и покачал головой. Что же, думает Горо, обо мне в городе и так всякое думали, а уж теперь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Все вместе! – продолжает Кеко, усугубляя ситуацию: – втроем! А пошли в номер отеля? Здесь слишком много ушей. – она кивает на бармена и тот хмыкает, качает головой, продолжая протирать фужер.
– У меня есть номер в «Хилтоне» – вспоминает Кеко: – но там рядом инквизиторы … буквально через стенку. Хотите – подслушаем?
– О! Инквизиторы арестовали Сумераги‑тайчо! – говорит Кеко: – наконец‑то! Эта кровавая маньячка ответит за все свои преступления перед законом!
– Что?! Да как ты можешь! – взвивается с места Кайя: – Сумераги‑тайчо единственная, кто стоит на защите простых граждан этого города!
– Неправда! Она кровавая маньячка и собирает из частей тела Франкенштейна!
– Чушь! Это просто ее коллекция, невинное хобби, а все, кого она убила – были очень плохими! Кроме того, Франкенштейн – это имя доктора, а не монстра! Монстр так и назывался – монстр Франкенштейна. – парирует Кайя. Нашла коса на камень, думает Горо, эти двое имеют диаметрально противоположную точку зрения на предмет. Сам Горо уже давно не считает Сумераги и ее команду – кровавыми демонами. Они – просто санитары этого города. Если у тебя дома завелись чудовища, то единственным способом от них избавится бывает только – завести еще одно. Самое большое. Самое страшное. То, которое пожрет всех остальных. Горо видел, как прижало хвост гокудо, этот выкормыш старого Джиро, паршивая собака, удерживаемая за загривок твердой рукой Сумераги‑тайчо. Видел, что в городе практически прекратились «недоразумения» с девочками в веселом квартальчике и была разгромлена нелегальная студия, специализирующаяся на насилии. Видел, как исчезли из города крепкие ребята из китайской триады, раньше безнаказанно появляющиеся в районе доков и порта. Вот только ему не давала покоя мысль – если ты пригласишь в свой дом чудовище, и оно сожрет всех остальных… да, твой дом перестанет быть домом с чудовищами. И станет домом чудовища.
– Как ты можешь так говорить! – кричит Кеко: – она убийца!
– Как ты можешь так говорить! – встает с места Кайя: – она – наша защитница! – Кайя закатывает рукав пиджака и расстегивает манжету на рукаве рубашки: – вот!
– Это… это знак Сумераги‑тайчо! – говорит Кеко, смотря на маленького паучка, вытатуированного на предплечье Кайи: – ты … как ты могла?!
– И это еще не все! У меня еще три паучка на теле вытатуированы! – запальчиво говорит Кайя: – никто не заставит меня поверить, что Сумераги‑тайчо – убийца. Ну, то есть, она, конечно, убивала, но только очень плохих. Как сама Сумераги говорит – если их сразу не убить, то они ничему так и не научатся!
– Это линчевание! Подмена правосудия! Она не может выносить смертные приговоры! – бьет кулаком по столу Кеко и Горо думает, что эти двое сейчас подерутся. А он, Горо Такэмура – будет их разнимать, а после этого по городу пойдет слух, что в «Венеции» две девицы подрались из‑за него.
– Так. – говорит он: – пошли отсюда. Выясните отношения в номере.
– С радостью! – сужает глаза Кеко‑тян: – я ей докажу! Даже если придется вбить это в нее!
– Посмотрим кто кого! – отвечает Кайя: – у меня между прочим красный пояс по тай‑чи!
Уже поздно вечером, Горо смотрел в потолок и думал о том, что этот город никогда не отпустит его из своего плена. Он – обречен вечно страдать в этом круговороте сансары, перерождаясь вновь и вновь, в самого себя, в старого циника, недостойного любви молодой девушки. Рядом заворочалась Кеко‑тян и он заботливо подоткнул одеяло, чтобы та не замерзла. Ночи становятся все холодней, подумал он, а окно открыто.
– Спит? – спросила у него Кайя, садясь на кровати и закуривая свою тонкую сигаретку с ментолом: – утомилась, бедняга. А сколько страсти было, пока доказывала, что Сумераги‑тайчо – убийца. Чем ты ее там кормишь, стероидами?
