– Кеко‑тян – ответственная. Искренне верит в то, что написано. – отвечает Горо: – она же как новенькая книжка, в ней еще ничего не написано.
– А вот тут, ты ошибаешься, Горо. В ней уже довольно много написано. – щурится от дыма Кайя, машет перед собой рукой и ее скульптурные груди покачиваются из стороны в сторону.
– И написано – твоей рукой. – добавляет она: – будешь курить?
– Спасибо. – мотает головой Горо: – не хочу.
– Что? – просыпается Кеко: – что вы говорите?
– Да спи уже. – отвечает Горо, но Кайя наклоняется к Кеко и целует ее в шею.
– Ммм… приятно… – бормочет Кеко и закрывает глаза.
– Кстати! – говорит Горо: – а что там с Сумераги и ее арестом? Совсем все позабыл с вами. Она у нас в камере содержится?
– Убежала она. – бормочет Кеко: – она и ее девицы эти… Феникс и Дракон. На уши всех уже поставили… вот я и… – она засыпает снова.
– Говорила я. – торжествующе поднимает палец вверх Кайя: – ничто не удержит нашу Сумераги.
– Угу. – отвечает Горо. Его дом, его город – это город чудовища. Которое убивает. Которое отрезает людям конечности. О котором ходят страшные слухи. Но… но если с чудовищем можно договорится, то это уже и не чудовище, верно. Клыки и ярость, сила и скорость – есть не только у росомахи или тигра. Они есть и у сторожевой собаки. Не только у монстра, но и у защитника. Кто ты, Сумераги‑тайчо? Он вспоминает про папку, на которой черным маркером выведена цифра «шестьдесят восемь» и вздыхает. Первая вылазка Всадниц по делу закончилась ничем – Артемида‑сан поставила его в курс дела. Но Всадницы и не собираются останавливаться, у них нет отчетов и сроков закрытия дела, они будут продолжать до тех пор, пока не найдут. Этим они и отличаются от филиала СКПУ в Сейтеки. Куда катится мир, думает он, мы обращаемся за правосудием к преступникам. Но… если ты можешь спасти свой дом от чудовищ, лишь пригласив в него другое… значит тебе придется потом с ним жить.
– Горо? – говорит Кайя, затушив окурок и выпустив вверх струю дыма: – ты не спишь?
– Нет. – отвечает инспектор, прислушиваясь к мерному дыханию Кеко‑тян.
– Есть у меня два вопроса. – говорит Кайя: – вот первый – когда ты наконец предложение Кеко сделаешь? Мается же девчонка.
– Что?!
– И второй. Мы же теперь официально любовники, нет?
Глава 15
Глава 15
POVЮки Оно. Девушка, которая ищет себя.
Ранее утро чуть брезжило через закрытые жалюзи. В воздухе пахло сигаретным дымом, алкоголем и духами. Она сидела перед дверью в старом, продавленном кресле, ощущая каждую пружинку своей спиной. На плечах был накинут теплый плед в шотландскую клетку, его накинула Акира‑нээсан перед тем, как пойти спать «а то замерзнешь совсем». Юки не мерзла. Рядом с старшей сестренкой она никогда не мерзла. Но все равно, сидеть вот так, с пледом на плечах – было приятно. Плед пах ее запахом, запахом Акиры – ее духами и еще чем‑то, неуловимо похожим на свежий мамин хлеб. Поверх пледа, ее колени придавливал дробовик. Новенький, черный, в пластиковом обвесе и с коллиматорным прицелом. Тяжесть дробовика на коленях успокаивала, придавала какой‑то приземленности всему происходящему. На столе рядом стояла открытая пачка патронов и банка с кофе. Банка была полупустая, кофе был остывший и горький. Пачка с патронами была разорвана. Она сидела так уже несколько часов, наблюдая как розовая полоска в промежутке между закрытыми и опущенными жалюзи и подоконником – понемногу растет.
Отец всегда говорил ей, что если она будет вести себя не так, как полагается хорошей девочке, то однажды она закончит свои дни в дешевом мотеле. В собственной моче и блевотине. Она не знает, как обычно пахнут дешевые мотели, но здесь было на редкость уютно, а от теплого пледа пахло Акирой. Намного уютнее чем дома, в подвале. Или даже в клубной комнате. Может быть потому, что ее колени приятно оттягивал вниз тяжелый дробовик. Может быть потому, что за ее спиной она слышала мерное дыхание – на большой кровати спала Акира‑нээсан. И Син. А она сидела в старом, продавленном кресле у двери с дробовиком на коленях. Наверное, так и заканчивают свои дни плохие девочки, подумала она, погладив дробовик, так, словно он был котом, уютно устроившимся у нее на коленях. Именно так – сидя в комнате дешевого мотеля, скрываясь от правосудия, поглаживая дробовик в ожидании момента, когда начнут выламывать дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Они не могли снять номер в «Хилтоне», хотя по словам Акиры‑нээсан это был единственный приличный отель в городе. Слишком заметно. Они не могли ночевать у себя дома или в убежище. Потому, что их наверняка разыскивали. Окраина города, мотель с претензионным названием «Шангри‑Ла», одна комната на троих. Акира и Син долго разговаривали за столом, Акира курила и пускала дым в потолок, щелкала портсигаром и доставала новую сигарету, едва закончив предыдущую. Потом они поужинали – все вместе, едой, купленной Майко по дороге сюда. Акира и Син легли спать, а Юки уснуть не смогла. Слишком много мыслей крутилось у нее в голове. Потому она придвинула кресло к двери, положила на колени дробовик и уселась ждать. Акира проснулась через некоторое время, посетила ванную, поцеловала ее в лоб, накинула на плечи теплый плед и посоветовала не засиживаться, потому что если про нас знают, то это бесполезно, а если нет – то тем более бесполезно.
Юки не смогла сомкнуть глаз до самого утра, она смотрела как узенькая полоска света начинает пробиваться в щель между опущенным жалюзи и подоконником. Ее рука гладила дробовик на колене, и она думала о том, что она представляла все немного иначе. Иногда – когда отец в очередной раз говорил ей, что она умрет в канаве, в долгах и без близких людей рядом – она представляла себе такой вот мотель. В котором она сидела одна перед дверью, сжимая в руках старый потертый дробовик, чтобы вышибить себе мозги. Но в реальности все оказалось по‑другому. Да, мотель был примерно таким же, каким она и думала – дешевым, с сероватыми простынями, пахнущими хлоркой, и еле тянущим кондиционером, с ночной парковкой для автомобилей, с круглосуточной закусочной рядом, которая выдавала запахи прогорклого масла на всю округу. И старое кресло не разочаровало ее – оно стояло тут посреди комнаты, нелепое в своем одиночестве. Зачем в этом номере нужно кресло вообще? Этот номер создан для того, чтобы здесь спать и не более. Еще – перекусить за пластиковым столом с тремя пластиковыми же стульями вокруг. Но кресло… кресло могло тут стоять только для одного – чтобы подвинуть его ближе к двери и сесть, ожидая, когда сапог инквизитора вышибет дверь и в проем вкатится граната. Сзади кто‑то завозился на кровати, зашуршали дешевые, одноразовые тапочки, поставленные у изголовья.
– Не спится? – спрашивает у нее вставший Син и зевает: – уже утро, приляг.
– Не могу. – качает головой Юки: – не засну все равно.
– Понимаю. – говорит Син, осторожно встает, стараясь не потревожить спящую Акиру, подхватывает пластиковый стул, стоявший возле стола, и ставит его рядом с креслом. Садится. Некоторое время они молчат, наблюдая за полоской света.
– Я всегда думала, что моя жизнь закончится как‑то так. – через некоторое время нарушает тишину Юки: – в таком вот мотеле. Правда я не ожидала что со мной будешь ты и Акира‑нээсан.
– Ну… на миру и смерть красна, не правда ли? Умирать в одиночку было бы печальней. – прищуривается Син и ищет на столе еще не выпитую банку с кофе. Не находит, оглядывается по сторонам.
– Здесь даже холодильника нет. – жалуется он в пространство: – переборщила Акира с конспирацией.
– Есть тут холодильник. Только он маленький и не включен. – говорит Юки.
– А. Жаль. Надо было включить вчера. А что до конца жизни… ну это вечная и в то же время очень простая тема. Никто не может сказать, как и когда именно он умрет. – пожимает плечами Син, отыскав полупустую банку с кофе и делает глоток. Морщится, ставит банку на место.
