Пентагон
17 июня 1988 года
Из Белого дома — секретарь по делам обороны Чейни возвращался в хорошем настроении. В числе документов, какие он привез в Белый дом — ему удалось подсунуть документы на закупку полутора сотен новейших вертолетов по хорошим ценам и документы по лазерному оружию ПВО — развитие системы СОИ, которое шло ни шатко, ни валко. Что бы ни случилось дальше — день прошел не зря…
Вернувшись к себе в офис, в Пентагон — Чейни вызвал доверенного человека и передал ему подписанные президентом контракты для того, чтобы как можно быстрее «провести их по бухгалтерии» — то есть зарегистрировать и сделать все иные необходимые действия. Чейни никогда не брал взяток напрямую — он поступал намного хитрее. Все оборонные подрядчики — знали, к кому надо обращаться и с какими компаниями надо заключать контракты… например, на юридическое и лоббистское сопровождение своих усилий. Деньги двигались по такому сложному и запутанному каналу, что даже Служба внутренних доходов[89] вряд ли смогла бы разобраться в этом. Об этом знал только автор системы — Ричард Чейни.
Чейни был умным. Более того — он вероятно был самым умным человеком в Вашингтоне на сегодняшний день. И одним из самых богатых людей среди политиков — общественность знала менее чем о десяти процентах его подлинного состояния. Так что поговорка «если ты такой умный, то почему такой бедный» — тут была не к месту.
Своего босса, через которого он решал все свои вопросы и вопросы которого он был вынужден решать в порядке взаимной любезности — он понял правильно. Вице-президент США Джордж Буш приказал не спасти, а убить попавшего в беду агента ЦРУ. Убить, чтобы русские не вывели его на открытый суд и чтобы не испортились отношения Америки с арабскими монархиями. То что он был не американец… не совсем американец — в общем, намек был яснее некуда.
Проблема была в том, что дело предстояло сложное и опасное. С большой вероятностью провала. Раз ЦРУ не смогло нормально внедрить своего человека — у министерства обороны шансов еще меньше… или, по крайней мере, не больше. Если произойдет провал — кому то за это надо будет отвечать. Иран Контрас напугал многих, страх чувствовался до сих пор. Парочка болтунов, парочка пронырливых и наглых репортеров — и вот администрация на грани развала, а президент — на грани импичмента. Как только начнутся поиски виноватых — одним из главных, если не главным кандидатом на роль козла отпущения будет он сам. А вице-президент даже в Конгрессе — откажется признать тот факт, что он отдал приказ и скажет, что никаких приказов он не отдавал и его неправильно поняли.
Так и будет. Все дерьмо — всегда стекает вниз.
Немного подумав, министр обороны принял решение — сыграть двумя руками. Если вице-президент приказал ему предпринять спасательную операцию — он и будет ее предпринимать. Сейчас соберет совещание, поставит на нем вопрос о возможности проведения именно спасательной операции — и тем самым заручится свидетелями. Отдаст приказ готовиться какому-то из спецподразделений — и тоже к спасательной операции, а не ликвидации. Одновременно с этим найдет верного человека, одного верного человека и уже ему — отдаст приказ на ухо. Только ему, только он будет в курсе и больше никто. А пошлет он его…
Ради того, чтобы разобраться с ситуацией на месте и подготовить площадку для высадки спецподразделений. Провести первичную разведку объекта. Если потом будут копаться в документах — он подстрахует себя, указав там понятную и не противоречащую официальной цель этой миссии.
Требования к этому человеку. Первое — он должен быть сильно в чем-то замазан. Так, чтобы если он и начнет говорить — чтобы ему никто не поверил. Можно кого-то замазанного в Иран-Контрас, можно — в южноамериканских делах, там мясников полно. Хорошо бы иметь на этого человека компромат. Он должен быть офицером среднего звена, мечтающим чтобы его заметили… такой найдется. И он должен быть профессионалом, потому что лучше бы эту работу выполнить. Все таки — не хочется, чтобы вице-президент в нем разочаровался.
Человек… Один верный человек.
Его поисками он займется потом. Сейчас надо прикрыть свою задницу…
Освежившись ледяным чаем, Чейни начал обзванивать своих людей, собирая их на совещание по вопросам Афганистана.
Первым — он позвонил генералу Колину Пауэллу. Первый генерал с черным цветом кожи, он стал известен в армии, когда снялся в ролике против расизма. Наверх его поднял министр обороны Каспар Уайнбергер, сделав своим заместителем, потом Рейган был вынужден назначить советником по вопросам национальной безопасности: все более подходящие кандидатуры замазались в деле Иран-Контрас. Карту генерал читал туго, в вопросах национальной безопасности разбирался не больше чем людоед в сортах шампанского и на совещание по вопросам Афганистана не так уж и рвался. Но сказал, что пришлет своего заместителя, который и тащил всю работу за него — профессионального дипломата, сильно замазавшегося в Латинской Америке — Джона Дмитрия Негропонте. Это и нужно было Чейни — Негропонте он знал давно и хорошо — и как человека и как профессионала. Взгляды на должный миропорядок у них были совершенно одинаковыми — такими, какие сделали бы честь Гитлеру или Геббельсу.
Правильные по нынешним временам взгляды.
Второй звонок — он сделал директору АНБ, генерал-полковнику Уильяму Одому. Бывший военный атташе в Москве и ярый антисоветчик потребовался ему вот зачем: у АНБ огромный и плохо контролируемый бюджет. Если речь идет о размещении в Пакистане — то будет разумно откусить часть куска от бюджета Агентства национальной безопасности, разместив в Пакистане станции прослушивания сигналов советских войск. Под это дело — запросто можно было провести обеспечение безопасности этих станций и их персонала в виде целого батальона спецназа. Генерал Одом был занят — но обещал прислать своего доверенного человека: министр знал, что это будет полковник Клайв Пик, специалист по грязным делам, который лично пробирался нелегально на территорию Советского Союза в молодости. Выбираясь назад — он убил двоих советских пограничников и очень этим гордился — фуражка одного из них до сих пор висела у Пика в его кабинете в АНБ как напоминание.
Последним — он позвонил своему подчиненному, генералу Джеймсу Линдсею, командующему силами специальных операций. Этот звонок был единственным, который сделал не сам министр, а его помощник — остальные звонки передоверять было опасно. Сам генерал был в Форт Бреге, улаживал дела, какие обычно и бывают при организации нового подразделения… да какого там подразделения — целого рода войск! Техника, имущество, тренировочные комплексы. Его присутствие и не требовалось — достаточно было, чтобы он послал кого-то дельного из тех, кто сейчас в Вашингтоне. Генерал обещал немедленно распорядиться.
Последний звонок — секретарь Чейни снова сделал сам. И не только позвонил — но и распорядился послать машину за последним человеком, присутствие которого на совещании он считал необходимым. Это была советолог, доктор политологии, эксперт по делам Советского Союза при Совете национальной безопасности Кондолиза Райт.
Дамочка еще та… Негритянка, поступила в университет Денвера. Вовремя поняла, что на пианино играть не получится и выбрала международные отношения своей специализацией. Главную роль в ее становлении как советолога и политика сыграл профессор политологии, доктор Джозеф Корбелл, бывший советник чешского президента Бенеша и ярый антисоветчик и антикоммунист. Конди Райт неоднократно бывала дома у профессора Корбелла, где подружилась с его единственной дочерью по имени Мадлен Олбрайт. С Олбрайт они поддерживали отношения до сих пор: Олбрайт была главным экспертом по Советскому союзу при администрации Картера, фактически была одним из заместителей Збигнева Бжезинского. В это же время — Кондолиза Райт работала в антисоветской команде Б[90] ЦРУ США, созданной директором ЦРУ Джорджем Бушем — именно эта команда и ее теоретические выкладки положили начало резкому обострению напряженности между США и СССР в восьмидесятые. Сейчас — Олбрайт преподавала в университете Джорджтауна, поскольку было время республиканцев — но было известно, что у демократов она состоит в теневом кабинете.
К Советскому союзу, объекту ее изучения — Кондолиза Райт питала ненависть. Возможно, это было связано с тем, что в свое время, когда в Москве она проходила практику как стажер ЦРУ — КГБ устроило против нее провокацию и вышибло из страны. Провокация заключалась в том, что советская женщина пожаловалась в милицию на то, что пьяная американка приставала к ней с требованием секса. Конечно же, это была провокация и более ничего — как месть за то, что мисс Райт по ночам ходила считать горящие окна в здании советского Генерального штаба. Но в ЦРУ ее все равно после этого не взяли.
