Домчались мы, несмотря на плуг, прицепленный сзади, довольно быстро – вскоре показалась до боли знакомая ограда лесхоза.
– Соскакивайте, – крикнул нам тракторист Семеныч, – дальше не могу, заметят и агроному нашему расскажут.
Мы вылезли из «комфортабельного салона» и зашагали в поселок. На лесопилке опять было тихо. Немудрено, ведь Алексей Николаевич был заведующим. Какой рок постигает лесхоз второй раз! Или злой умысел?
Толпа у дома Крыниных состояла, как и в прошлый раз, из заплаканных женщин и угрюмых мужчин – родственников и рабочих коллектива. Правда, я не увидела Аси Петровны, матери братьев Крыниных. Скорее всего, старушка не выдержала удара и слегла. Я подошла к Оксане. Женщина стояла с бледным, безразличным ко всему лицом.
– Как все произошло? – спросила я.
– Так же, как с Ваней. Почему все случилось с нами? – почти выкрикнула она.
– Я думаю, вернее, почти уверена, что это злой умысел, – зашептала я. – Помните Ангелину, вашу соседку по проспекту Кирова?
Лицо женщины озарилось при воспоминании о деньках юности, но лишь на миг.
– Откуда вы ее знаете?
– Она героиня моей новой передачи, сейчас Ангелина модная художница, рисует для «новых русских», представляете? Такие морды протокольные малюет в виде Ивана-Царевича или графа Шереметева!
Оксана даже слегка улыбнулась. У меня вообще своя теория насчет похорон, поминок и тому подобных печальных мероприятий. Все обычно подходят, выражают соболезнования, вызывая еще большую тоску у человека. А мне вспоминается один мой знакомый, отец школьной подруги. Он говорил: «Если я умру, то, значит, меня бог прибрал, посчитал, что так лучше будет. Поэтому на моих похоронах не плачьте, порадуйтесь за меня!» Света, его дочка, всегда пугалась таких разговоров и уговаривала отца прекратить. Потом он действительно умер от сердечного приступа. Его похороны, а впоследствии поминки запомнились мне на всю жизнь. Не было тяжких слез, выдавливания из себя горя, была какая-то светлая печаль по ушедшему человеку, освещенная доброй памятью о нем. Вот поэтому я и не люблю тетушек, которые являются завсегдатаями похорон и нагнетают обстановку.
– Ангелина рассказала мне про семейное проклятие Крыниных, – приступила я к делу, – про какую-то ведьму.
– Знаю, – нахмурилась Оксана, – никому пока не рассказывала, а вам расскажу. Другие не поверят, за сумасшедшую примут.
– Я уже готова поверить во что угодно! Рассказывайте!
Мы отошли в сторонку, и Оксана поведала мне о древнем проклятии.
Давным-давно, в девятнадцатом веке, прапрадедушка Ивана Николаевича поссорился с одной женщиной, жившей на окраине села. Она слыла ведьмой, поэтому односельчане изо всех сил уговаривали Крынина не связываться с ней. Но прапрадед был человек смелый, никого и ничего не боялся. Повздорили они из-за собаки. Та женщина обвиняла Крынина в том, что его пес задрал ее цыплят. Мужчина наотрез отказался возмещать ущерб, так как считал себя невиновным. Тогда ведьма прокляла его семью и навела на нее порчу. Все родные Крынина стали болеть и чахнуть, один из его сыновей даже умер от непонятной хвори. Мужчина не выдержал такой напасти, взял ружье и пошел к той женщине. Говорят, они долго выясняли отношения, после чего ведьма была им застрелена. Его судили, но, по счастью для него, судья попался суеверный, верящий в ведьм. Поэтому прапрадед получил смехотворный срок за убийство человека – один год исправительных работ. Рассказывают, что перед смертью ведьма сказала, что будет вечно преследовать потомков Крынина в образе волчицы. И он жестоко поплатится за свой поступок.
– Скажите, Оксана, – спросила я, – а вы слышали этот рассказ только от своего мужа? Или кто-то еще посвящен в подробности?
– Наверное, еще Ася Петровна знает, – неуверенно сказала женщина, – но сейчас она слегла, за ней племянник в Юрьеве ухаживает. Чуть жива старушка.
– А вы не знаете имена участников этих событий?
– Прапрадеда звали, кажется, Макар. А ту женщину – не помню как.
Я не стала оставаться на поминки и похороны, на это просто не было времени. Надо срочно ехать в Юрьево. Только вот на чем? В толпе я увидела Федосеева. Его лицо было измученным и бледным. Еще бы, потерять меньше чем за неделю двух близких людей!
– Здравствуйте, Ирина, – довольно вежливо поприветствовал меня он, – опять надеетесь что-нибудь найти?
– Надеюсь, Дима, – вздохнула я, – хотя что это изменит?
Он осторожно взял меня за локоть и зашептал:
– Слышали про проклятие? Об этом уже многие перешептываются.
– А вы откуда знаете? – удивилась я.
– Я подозревал еще в первый раз, что дело нечисто, но теперь я в этом уверен. Ваня давно мне об этом рассказывал.
– Вы верите в это? – я внимательно посмотрела ему в глаза – вроде не похож на сумасшедшего.
– Раньше не верил, теперь жизнь заставила. Волей-неволей поверишь.
– А какими были обстоятельства смерти на этот раз?
– Алеша пошел по грибы прямо с работы, в чем был. Его долго не было, наши заволновались, стали искать. Обнаружили его на поляне, недалеко от лесхоза. Весь изорван был, как и Ваня.
– Да, веселая получается история, – задумалась я, – очень веселая. Вы не знаете, как нам попасть в Юрьево?
– Сейчас отлучиться не могу, сами понимаете. Я дам вам машину. У вашего спутника есть права?
Я понятия не имела, есть ли у Валерки права. Но наш репортер уверенно похлопал себя по карману:
– Всегда с собой!
– Тогда пойдемте, – Федосеев махнул рукой, – «уазик» стоит за домом.
Мы обошли дом и увидели машину. Валерка похлопал по рулю, попинал ногой колеса:
– Знатный «Феррари», самое то для деревенских дорог.
– Сейчас я его заправлю, и вы понесетесь, как ветер, – улыбнулся Дима.
Он достал из-под сиденья канистру и стал отворачивать крышку. Канистра выскользнула из его рук и плюхнулась на пол, обрызгав наши ноги.
– Идиот! – хлопнул себя по лбу Федосеев. – Совсем ничего в руках не держится!
– Ничего, – отмахнулся Валерка, – отстираем! – Он нагнулся, чтобы посмотреть на запачканные джинсы. – Ой, а это что, солярка?
– Да, это редкая модель, – с гордостью сказал Дима, – дизельный двигатель! Трудно заводится, особенно зимой, зато мощный и экономичный.
– Не знал, что такие выпускают, – пробормотал Валерка.
Дима покинул нас, и мы остались одни. Я плюхнулась на продавленное сиденье «уазика».
– Никогда не слышала, что у тебя есть права на машину.
– У меня их нет, – чуть слышно сказал наш репортер.
– Как это нет? – испугалась я.
– А вот так. В автошколе учился, а экзамены не сдал. Потом забросил.
– А ты водить умеешь?
– Не боись, доставим в целости и сохранности, – Валерка по-залихватски взялся за баранку.
Двигатель взревел почти сразу – «уазик» заводился на удивление легко. Новоиспеченный водитель сразу взял с места в карьер.
– Убьемся! – крикнула я.
Мы запрыгали на ухабах. Издалека было видно толпу возле дома Крыниных, оттуда как раз выносили гроб с телом Алексея Николаевича. Кладбище было за деревней, в прошлый раз односельчане несли гроб на руках, оказывая последние почести своему директору.
– Бр-р! – дернулся Валерка. – Ненавижу похороны! Работаю в криминальной хронике, трупов видел – завались! А все эти церемонии на меня тоску нагоняют. Завещаю развеять мой прах по ветру!
– Надеюсь, что это будет не скоро!
Мы домчались с ветерком. Гурьев управлял машиной даже получше, чем Федосеев.
– Скажи, Валерка, а почему ты не сдал на права?
– На теории два раза засыпался! Не знаю, говорят, что в МРЭО ГИБДД есть компьютер, который всех подряд засаживает! Наверное, он мне выпадал!
Дом Аси Петровны, как и прежде, встретил нас запахом каких-то трав. Племянник оказался высоким мужчиной, лет тридцати на вид. Он пригласил нас сразу же, даже не спрашивая, кто мы такие. Видимо, в последнее время много людей приходило к женщине, чтобы выразить соболезнование.
Старушка лежала под одеялом. Ее мозолистые руки были сложены на груди, как у покойницы. Вместе с закрытыми глазами и впалыми щеками это создавало угнетающее впечатление.
– Ася Петровна, – тихо позвала я, – проснитесь. Это Ирина, с телевидения.
Ее веки медленно приподнялись. Глаза под ними были усталыми и совершенно больными.
– Это вы? – раздался ее глухой голос. – Садитесь, – она указала нам на стулья в изголовье.
Мы нерешительно присели. Перед тем как задать интересующие меня вопросы, я задумалась, а можно ли сейчас беспокоить женщину?
– Я хотела у вас кое-что спросить, – начала я, – возможно, это покажется странным, но я хотела бы знать о проклятии рода Крыниных.
Это прозвучало как-то жутко и по-средневековому. Нереальные картины – только что были в городе, среди суеты – и вдруг сидим у постели матери погибших сыновей в почти полной тишине и разговариваем о какой-то чертовщине!
