Лимонов хотел не только сменить вывеску на лавке, но и опрокинуть с ног на голову всю государственную машину. Он выступал за лозунг:
Отобрать и поделить!Первым делом он хотел национализировать крупную промышленность, нефть, газ, крупные заводы и предприятия. И еще избавиться от серой, бесформенной, как морская жижа, массы клонов-чиновников, чтобы привести во власть молодую кровь – кадры из молодежи и провинции. Вот это была бы буча! Никто из оппозиции даже в своих самых смелых мыслях не посягнет на такое.
Лимонов был полезен Бретёру. Он пристально наблюдал за ним и учился, замечая многие детали, некоторые из них были недоступны для остальных.
Первое, что бросалось в глаза, – Лимонов вырабатывал кипучую энергию, он неустанно пахал как проклятый. Там, где он появлялся, все всегда начинало бурлить. Наверняка, подумал Бретёр, окружающих на протяжении всей жизни раздражала и утомляла такая сверхактивность. Общество, оно ведь хочет, чтобы ты жил себе незаметно и тихонечко да помалкивал.
С утра Лимонов работал – непрерывно писал, у него выработалась многолетняя привычка в это время молчать и ни с кем не общаться, чтобы не сбиваться и не уходить в сторону. Пустопорожняя праздная болтовня – с утра она неуместна, а самое лучшее время для работы – раннее утро.
Еще один талант Эдуарда: концентрация мышления. Бретёр учился у Лимонова мыслить дисциплинированно и организованно, это как просверливать взглядом одну точку или зажигать сено, используя солнце и увеличительное стекло. Результат будет, но только если будешь прицельно работать в одном направлении.
Бретёр спрашивал у Лимонова советы по поводу жизни: он хотел стать великим, а в лице Эдуарда он получил лучшего наставника. Общий рецепт на большинство вопросов таков: разозлиться! Не мириться с тем, что происходит вокруг, а восстать. Эдуард проповедовал теорию организованного восстания во всех сферах жизни, больше радикализма, больше ада! Тебе что-то не нравится – восстань! Власть щемит и притесняет тебя – восстань! Твоя девочка хочет доминировать над тобой – восстань! Настоящая перманентная революция в действии.
Лимонов на самом деле считал, что человек становится тем, кем осмелится себя возомнить. «Если ты решился, то это уже тридцать процентов от победы», – твердил Эдуард. Он знал, что говорил, этот старый пират.
15
Ныне запрещенная партия обращала на себя внимание радикалов всех мастей, от творческих хулиганов до будущих городских партизан и отморозков. Так в одно и то же время в бункере партии могли оказаться Надежда Толоконникова и Андрей Сухорада. Первая уже через несколько лет в составе Pussy Riot («Бунт женского полового органа») устроит грязный, похабный танец в храме Христа Спасителя, а второй станет создателем группировки приморских партизан. Судьба последнего, впрочем, куда более серьезна и трагична.
Андрей рос трудным подростком в Приморском крае. По словам матери, он с раннего возраста ознакомился с идеями скинхедов и увлекся ими. Однажды с двумя своими одноклассниками он устроил шествие по площади своего поселка. Шествие с флагом, на котором была нашита свастика. Директор школы утверждала, что по натуре он харизматичный лидер и имеет огромное влияние на своих друзей.
В шестнадцать лет он едет покорять Москву с маленькой сестренкой и попадает в бункер НБП, где немедленно приступает к партработе. Нацболы характеризовали его как работящего и дисциплинированного. Он стал участвовать в акциях прямого действия. После штурма бункера, когда их сильно избили, за ними приехал отец (или отчим?), чтобы забрать их из Москвы.
Что началось потом?
Как приехал домой, Андрей собрал своих школьных друзей и новых товарищей, и начались похождения тех, кого позже назовут «приморскими партизанами». Банда отморозков колесила по всему Приморью и совершала нападения на любых представителей власти, по пути не брезгуя грабежами и гоп-стопом. У ребят в голове бушевал безумный и горячий идеологический коктейль, они были и борцами за свободу от угнетателей, и скинхедами, и ваххабитами одновременно.
Их ключевой мишенью стали органы правопорядка. Они убивали милиционеров, расстреливали патрули ДПС, грабили и поджигали участки, угоняли автомобили и похищали оружие. Они путешествовали по городам и скрывались по тайге. Эти чокнутые народные мстители наверняка хотели, чтобы к ним присоединились другие и поддержали их борьбу с властью. В результате пятеро недоучившихся парней, не все толком даже умели стрелять, наделали столько шуму, что на охоту за ними отправилось более тысячи трехсот (!) сотрудников правоохранительных органов, включая спецназ.
Кровавый блокбастер закончился в съемной квартире в Уссурийске. Двое, включая Сухораду, погибли. Трое сдались властям. Незадолго до этого они записали видеообращение. На нем участники банды, размахивая пистолетами, объясняют свою ненависть и хвалятся тем, как убивали и обводили вокруг пальца милиционеров. Андрей заявил, что их не интересует насилие, но интересуют нападения на представителей власти. Они в деталях и подробностях рассказывали о том, как кого убили и зарезали («двумя ножами») и как офицер звал на помощь и кричал «Помогите!».
Оставшимся в живых дали пожизненное. Эти полоумные бросили свой страшный вызов российской системе и, о, ужас, нашли немало сочувствующих.
16
Личная жизнь Бретёра после Насти была расфокусированной. Он шатался по улицам, ночным клубам и вечеринкам в поисках идеальной горячей любовницы, но нигде не мог ее найти. Он не брезговал женщинами различных возрастов и профессий, он знакомился с продавщицами магазинов и на сайтах знакомств. Он предпочитал девушек и женщин простых профессий, желательно из самых низов (они очень хорошие животные). Железное табу было наложено только на проституток.
У него было несколько наработанных фраз, с одной из которых он подходил к девушке знакомиться, была своя приблизительная технология соблазнения, которая, впрочем, часто давала сбои. Иногда периоды хаотичного разгула сменялись неделями монашеской аскезы. Ничто и никто не приносил удовлетворения. С сексуальным удовлетворением было все как раз в порядке, но не было другого. Он никак не мог почувствовать себя снова счастливым.
Оля продавала сумочки в пассаже и имела неуместно роскошную внешность итальянской актрисы, это чаще свойственно простым девушкам. Она была с Украины. Оля первой посмотрела на него, и в тот же вечер они встретились в лобби-баре отеля «Европа», все было театрально и красиво: красные бархатные кресла, мягкие тени, которые чередовались с теплым светом, – царила атмосфера респектабельной роскоши прошлых эпох.
Сама идея тащить девушку в дорогой ресторан – полностью абсурдна и может только навредить, она может воспринять тебя как потенциального спонсора и не давать тебе очень долго, а то и вообще не дать никогда.
В этот раз непростительная слабость не помешала. Черноволосая бестия – большой церковный крест между полуоткрытых грудей – уже сидела у него дома и медленно, но верно накачивалась виски, жарко дышала двумя ноздрями, как лошадь во время спаривания. Бретёр никогда не заставал лошадей за этим занятием, но ему представилось, что происходит именно так. Сам он никогда не пил с женщинами, хотя его иной раз пытались споить. Они мечтают, чтобы ты проявил слабость хоть в чем-нибудь, а потом надавливать на эту точку изо всех сил.
То, что происходило потом, началось как обычный секс с пьяной девушкой, но позже перешло в сакральную мистерию с участием неведомых и уж точно недобрых сил. Как известно, молодые женщины, впадающие в транс, принимали в них центральное участие. Чаще всего мистерии имели оргиастический характер. По-видимому, правильно организованный групповой секс облегчает доступ к состоянию религиозного экстаза.
Оля начала отсасывать еще в ванной и делала это с маниакальным, на грани помешательства энтузиазмом, хотя выпила она совсем немного. Бретёр переместил ее в спальню, туловище было эталоном совершенства – подтянутый каркас мышц крепкого невысокого зверька. Он стал трахать ее сзади и через какое-то время заметил, что ее женские внутренности откликаются уже не на него, не на член, а на что-то уже совсем другое.
Крики стали нечеловеческими и уже ничего общего не имели ни с оргазмом, ни с возбуждением, ни даже с физической болью, как будто нечто потустороннее вторглось в нее и стало безжалостно трахать все ее естество, всю ее душу. Бретёр был тут абсолютно ни при чем.
Когда он развернул ее к себе лицом, то увидел, что глаза закатились наверх, что повергло его в состояние крайнего шока. Он продолжал трахать не останавливаясь, но долго не мог кончить. Страх мешал. Однако он остро ощутил, что должен кончить, потому что прямо здесь и сейчас происходило нечто важное и страшное. Возможно, он проходил инициацию у неких темных сил…
