— А куда?
Капитан замялся, потом ответил:
— Военная тайна.
Бахтияр взял капитана под руку, отвел в сторону.
— Послушай, брат. Вон та красивая девушка — чемпионка мира по гимнастике Ира Наумова. Она приехала, чтобы его повидать. Неужели как мужчина ты это не можешь понять?
— Вашего Бондаренко в Союзе нет.
— Товарищ капитан, я тоже в армии служил, даже ефрейтора мне присвоили. Знаю, что за штука военная тайна. Только одно слово: он в Афгане?
Тот молча кивнул.
Бахтияр подошел к Игорю Анатольевичу и, чтобы не слышала Ира, тихо сказал:
— Его здесь нет. Он в Афганистане.
Игорь Анатольевич непроизвольно взглянул на дочь. Та наблюдала за колонной солдат, которая проходила через КПП.
— Бахтияр, Ира об этом не должна знать.
Он подошел к дочери.
— Олега Ивановича здесь нет. Его часть находится на границе.
— Папа, поехали туда!
— Нас к нему не пустят.
— Почему?
Он замешкался и не знал, что ответить, но его выручил капитан, который слышал разговор.
— Отец ваш прав. Чтобы попасть туда, нужен специальный пропуск. Подразделение, где служит Бондаренко, находится в горах, и туда добираются только на вертолетах.
В Ташкент возвращались молча. Каждый думал о своем. Через два дня, несмотря на уговоры Бахтияра провести у них весь отпуск, Ира настояла на своем, и они поехали в аэропорт. Она спешила. Ей казалось, что во время ее от-сугствия от Олега пришло письмо. Сев в самолет, она сразу же отвернулась к иллюминатору. Состояние было гнетущее. Мечта встретиться с Олегом не осуществилась. Тишина, внезапно наступившая в салоне, заставила Иру оторваться от иллюминатора. Она увидела, как в салон входили два солдата. У одного кожа на правой щеке вместе с ресницами была стянута в один комок. Глаза не было видно. Второй был без руки. Солдаты остановились в проходе. Пассажиры притихли и молча смотрели на них.
— Сынки, идите сюда, здесь два свободных места, — раздался голос женщины.
Ира повернулась к отцу.
— Папа, почему они такие? Откуда они?
«Они оттуда, где твой Олег», — мысленно ответил он, а вслух произнес:
— Не знаю, доченька.
До ее сознания еще не доходили страшные слова — война в Афганистане. Она еще не понимала человеческую боль, которая врывалась в советские семьи…
Домой приехали поздно ночью. Дарья удивленно посмотрела на них.
— Что-то быстро вы вернулись!
— Друг уехал в командировку, а без него там нечего делать. Да и по тебе соскучились.
Ира, не раздеваясь, легла на кровать. Перед глазами стояли те два покалеченных солдата. Она долго не могла уснуть. Среди ночи встала, достала дневник и стала писать.
Утром Ира дождалась, когда родители ушли из дома, и направилась к Елене Владимировне.
Та, открыв ей дверь, очень удивилась.
— А разве ты не поехала к нему?
— Мы с папой ездили, но Олега Ивановича там нет.
— А где же он?
— Он где-то на границе в горах и к нему без специального пропуска не пускают. Елена Владимировна, а письма не было?
— Нет, доченька. Чай будешь пить?
— Спасибо, но мне надо домой.
Ира шла по шумной, многолюдной улице, а ей казалось, что она совсем одна, в какой-то страшной, тоскливой пустоте. И все потому, что рядом не было одного-един-ственного человека. Они с Олегом оказались словно на разных краях света.
Где он сейчас, что делает? Думает ли о ней там, на своем краю света?
Глава четвертая. У ВОЙНЫ СВОЕ ЛИЦО
В военкомате, куда по повестке вызвали Олега, заседала отборочная комиссия. Призывников вызывали по одному. Заходили только в одних трусах. Когда вошел Олег, председатель комиссии, взглянув на его атлетическую фигуру, довольно улыбнулся.
— Вот и Геракл к нам явился! — он победоносно окинул взглядом членов комиссии. Те в свою очередь с улыбкой смотрели на мускулистое тело парня.
Полковник взял личное дело призывника Бондаренко, стал читать анкетные данные:
— Образование высшее, закончил институт физической культуры, мастер спорта СССР по самбо, холост. Работает в школе учителем физкультуры. Возраст двадцать шесть лет. Здоров. Годен к военной службе. Характеристика положительная. Товарищи члены комиссии, предлагаю направить его в десантные войска. Возражений нет?
А спустя несколько дней Олег прощался с матерью у военкомата. Неожиданно их окружили мальчишки и девчонки из его школы. Олег растерянно смотрел на лица своих учеников. Он был растроган так, что не находил слов, а они возле него поставили набитый продуктами рюкзак.
Елена Владимировна, украдкой вытирая слезы, смотрела на сына.
— Мама, береги себя…
Она обхватила руками голову сына и неудержимо стала его целовать.
— Мама, успокойся. Я не надолго. Через год вернусь…
Призывники сели в автобус и он тронулся. Елена Владимировна смотрела ему вслед и предчувствие чего-то страшного не покидало ее. Она подняла голову, умоляющим взглядом посмотрела в голубую бездну Вселенной и тихо прошептала:
— Господи! Будь его ангелом-хранителем!
На железнодорожном вокзале новобранцев посадили в общий вагон. Олег сел поближе к окну. К нему подсели еще пятеро парней. Все как на подбор: плечистые и мускулистые. Как только поезд тронулся, один из парней из-за пояса достал бутылку водки и победоносно посмотрел на товарищей. Сразу на столике появилась закуска.
— Корешок, составляй компанию, — пригласили Олега парни.
Олег достал свои продукты. Стол был завален домашней едой.
— Спрячь, — тихо произнес высокий парень. — Командир идет.
В одно мгновение со стола исчезла бутылка. Сержант остановился возле них.
— Командир, садись, пообедай с нами!
Сержант отказывался, но по глазам было видно, что ему хочется домашней жареной курицы. Ребята стали его уговаривать, и он подсел к ним. Угощая сержанта, ребята пытались выведать у него, куда и в какую часть их везут. Тот, с полным набитым ртом, в ответ лишь отрицательно покачивал головой, потом, проглотив очередной кусок курицы, произнес:
— Одно я вам только могу сказать: едем в Среднюю Азию.
Кто-то из ребят присвистнул.
— В пески? — спросил курносый парень.
— Куда мы едем, там песков нет.
— А куда конкретно? — спросил тот же парень.
— Когда приедем, узнаешь.
В вагоне раздался громкий хохот. Были слышны возбужденные голоса и нецензурная брань. Мимо них прошел сопровождающий их капитан. Сержант вскочил и побежал за ним. Свесивший с верхней полки голову парень посмотрел в конец вагона, откуда раздавалась нецензурная брань.
— Кажись, дерутся, — сообщил он.
Олег привстал. Действительно, двое здоровых парней вцепились друг в друга. К ним подошел капитан.
— Прекратите! — потребовал он.
Но те, не обращая на него внимания, продолжали драку. Капитан не долго думая ребром ладони ударил одного дерущегося по шее, схватил за воротник и отбросил в сторону. Такая же участь постигла и другого.
— Вот это да! — восхитился курносый парень. — А капитан классно дерется!
— Слушайте все, что я скажу! — громко, на весь вагон, сказал капитан. — Если кто-нибудь из вас в пути следования выпьет, пеняйте на себя. По приезде в часть отправлю на гауптвахту. Поняли?
Он угрожающе посмотрел на новобранцев. Внушительная его фигура и жесткое обращение к ним моментально отрезвили некоторых призывников.
— Не забывайте, что вы едете в отборные, элитные войска, имя которым «Крылатая гвардия»! И я не позволю вам, молокососам, позорить нашу гвардию. По прибытии к месту службы буду докладывать командиру бригады о вашем поведении. Вопросы есть?
Ребята молчали.
— И еще. Ехать нам четверо суток. Продукты распределите на четыре дня, чтобы потом не рыскали по вагону. Без моего разрешения на стоянках из вагона не выходить. Во время движения запрещаю из вагона переходить в другие вагоны. Курить только в тамбуре. Сержант Антуфьев, кто будет нарушать, записывайте фамилии. Приедем в бригаду, с ними разговор будет особый.
— Понял, товарищ капитан!
Мимо них прошел капитан. Сержант остался в конце вагона.
— Ребята, что с бутылкой будем делать? — спросил курносый парень.
— Давай выпьем, — с верхней полки отозвался его товарищ. — Каждому достанется меньше ста граммов, капитан не заметит.
— А если заметит? — спросил тот, кто держал бутылку в руках.
— Я по пол-литра выпивал и не пьянел, а тут сто граммов!
— Так и быть, выпьем. Жалко выбрасывать. Ты посматривай, чтобы капитан нас не застукал.
— Ребята, а может, не надо? — обратился к ним Олег. — Капитан учует запах — несдобровать.
Курносый с удивлением посмотрел на него.
— Ты, дружок, в какие войска едешь служить? — и, не дожидаясь ответа, сам же ответил: — В «Крылатую гвардию»! Трусость там в позоре, а ты уже заранее дрейфишь.
